Это, надеюсь, ясно?
— Ну, чисто технически, мой мальчик, ты мне не сюзерен… — заикнулся было Эйген, но я его безжалостно прервал самым натуральным рыком:
— Что-о-о⁈
— Ну… сюзерен Илья Фаддеевич… а ты пока лишь наследник…
Да твою же ж маму! Крючкотвор старый! Ну ладно, ты сам напросился.
— Вы думаете, мне это помешает нажаловаться отцу? — снова пригвоздил я Эйгена взглядом.
И на сей раз предельно жёстким, если не сказать жестоким.
— Аргумент… — вынужденно слился Леркин дед.
— Вот то-то же! — чуть смягчился я, самодовольно ухмыльнувшись. — А теперь рассказывайте!
— Что рассказывать? — растерялся Евгений Викторович.
— Всё! — велел я. — И особенно нас с коллегой интересуют ваши соображения насчёт этнического состава наших потенциальных врагов-«иновселенцев».
— Кхм… неожиданно, мой мальчик! — смутился профессор. — Довольно резкая смена темы, не находишь?
— А по-моему, Евгений Викторович, это именно вы сейчас пытаетесь нам с Алексом мозги пудрить, — возразил я. — А он этого не любит! Ведь не любишь же? — в очередной раз ткнул я напарника локтём в бок.
— Ещё как! — невольно скривился тот — видимо, удачно попал. — Давайте, проф, колитесь уже. Нам дико интересно.
— А может, сначала про «конус»? — робко спросил Эйген.
— Про «конус» потом! — решительно отверг я это предложение. Заманчиво, конечно, но сейчас как раз такой момент, когда профа реально развести на откровенность. А про «конус» он и сам потом расскажет, если что-то раскопал. — Сейчас у нас с Алексом настроение поумствовать и побеседовать на более-менее отвлечённые темы.
— Я бы даже сказал, абстрактные, — поддержал меня напарник.
— Что ж… раз вы настаиваете… — вздохнул Евгений Викторович, явно смирившись с неизбежным. — Но учтите, ребятки, доказательств у меня никаких нет! Сплошные псевдонаучные спекуляции!
— А вот это мы как раз любим больше всего! — заверил Алекс. — Начинайте.
— Хорошо, хорошо! — отгородился от нас ладонями Эйген. — Дайте только сообразить, с чего именно…
— Вы говорили, что общались с «потусторонниками», — напомнил я. — Ну, когда на «таможне» застряли.
— Верно, мой мальчик, — кивнул проф. — Хотя теперь я уже ни в чём не уверен. То есть, я хочу сказать, на общение — как у нас с вами, ребятки — это не совсем похоже. Скорее, я сумел подключиться к некоему информационному полю вроде нашей, человеческой, ноосферы. Не той, что компьютерная сеть, а к той её версии, как она изначально понималась в среде философов…
— Да даже если и так, — отмахнулся Алекс, — это несущественные детали, профессор! Какую-то часть информации вы в любом случае усвоили, пусть и на подсознательном уровне. И не рассказывайте нам, что ничего не помните! Ни в жисть не поверю!
— Я, собственно, потому и предупредил, что весь мой рассказ — сплошные спекуляции, — не дал сбить себя с толку Евгений Викторович. — Но вы продолжаете настаивать, причём оба! Ладно, Ваня — он изначально склонен к мистицизму. Но ты-то, Алексей⁈
— Да я, если хотите знать, ещё похлеще Ваньки мистик! — на голубом глазу заявил Алекс. — Слишком много странного я пережил, чтобы до сих пор оставаться радикальным материалистом! Так что врите дальше, профессор! Послушаю с особым удовольствием!
— А потом цинично растопчет все ваши теории, Евгений Викторович! — описал я ближайшую перспективу Леркиному деду.
— И это тоже будет результат, — и не подумал смутиться тот. — Может, и мне самому легче станет…
— Вот-вот, профессор, выговоритесь! — подзадорил его Алекс. — А нам с Ванькой небылицы выслушивать не впервой. Да мы и сами в этом мастера. Скажи же, бро? — незаметно для Эйгена подмигнул мне главный корп.
— О, да! Меня этому всю жизнь учили!
— Всегда подозревал, что дипломаты сказочники похлеще торговцев, — усмехнулся Заварзин. — Ну же, профессор!
— Давайте-ка вы наводящие вопросы задавать будете, ребятки, — внёс Эйген рацпредложение. — Я, если честно, не могу определиться с точкой входа в повествование. Для меня это всегда было серьёзной проблемой.
— Понимаю, — медленно покивал Алекс. — Очень сложно начать, когда информации слишком много, и она примерно равноценная. А если ещё и во времени ограничен…
— Кстати, о птичках! — поймал я ускользающую мысль. — Профессор, как думаете, «иновселенцы» живут во всех трёх временны́х потоках одновременно, или только в каком-то одном?
— Очень хороший вопрос, мой мальчик! — похвалил меня Евгений Викторович. — И знаешь… пожалуй, у меня нет однозначного ответа. А почему ты спросил?
— По аналогии с нашим пространством ПВ, — пожал я плечами. — У нас один временно́й поток, поэтому мы все живём в нём. Но зато у нас целых три пространственных координаты: условно длина, ширина и высота. И, опять же, мы живём во всех трёх сразу. И от их комбинации зависит наше местоположение во вселенной. Ну и поскольку их мир — это наш шиворот-навыворот, то их пространственная координата аналог нашей временно́й, а их временны́е — аналоги наших пространственных. То есть, по идее, «иновселенцы» должны существовать во всех трёх временах… э-э-э… одновременно. И эти три координаты должны задавать положение отдельно взятого экземпляра «иновселенца» на пространственной координате, то бишь «суперструне». Но тогда как они умудряются… перемещаться в пределах своей вселенной-«суперструны»⁈
— Чё-то ты загнался, бро, — остановил мой поток сознания Алекс.
— Обоснуй! — вскинулся я. — У тебя-то и такой теории нет!
— Легко! — хмыкнул напарник. — Если воспользоваться твоей аналогией, то обитатели подпространства должны смещаться вдоль «суперструны», которая играет роль вектора временно́го потока в нашей вселенной. И тогда мы бы с ними никогда не пересеклись. Вернее, наши вселенные пересеклись бы ровно единожды. И это приводит нас к двум вариантам: либо ты, Вань, неправ, либо придётся вводить концепцию мультиподпространства — из каждой отдельно взятой точки «суперструны», так сказать, произрастает целая антивселенная в пределах трёх временны́х координат.
— А ты, я так понимаю, не загнался⁈ — парировал я. — Ещё чуть-чуть, и договоришься о множественности нашей собственной вселенной! В каждой миллисекунде заключено квантовое состояние пространства ПВ во всём его объёме⁈
— Хм… а ведь… — начал было Алекс, но помотал головой и заткнулся.
Однозначно что-то недоговаривает… что-то такое, что могло бы в потенциале перевернуть мир. Я его достаточно хорошо изучил, чтобы это утверждать. Равно
