Глава восьмая
На следующий день молчаливая печальная процессия вышла из дома и медленно двинулась к кладбищу, где суждено было отныне покоиться праху Мирабел. Отпевание, на котором, помимо домашних, были лишь Сара с Эдвином, получилось недолгим. Сара принесла ранние цветы; Тео привез несколько букетов из Нового Орлеана, чтобы хоть похороны не выглядели убого.
Бесс то и дело подносила к глазам мокрый от слез платок, и казалось, вот-вот упадет в обморок. Алвина выглядела опустошенной и безучастной ко всему происходящему, но, как и в тот день, когда они с Тео ходили на могилу Айды, я невольно отметила, что траур идет ее скорбным чертам. От лица Карлы исходил пронизывающий холод, словно не стылые воды моря, а присутствие этой женщины рождало резкий, порывистый ветер, проносившийся над поместьем. Старый Мэртсон остался дома – вчерашние странствия с ружьем обернулись для него простудой.
…Когда последний слой цемента вокруг надгробия был разглажен, все, один за другим, двинулись в обратный путь. Мы с Тео ушли последними. Я давно не видела Тео в таком настроении – он был одновременно мрачен, потрясен и растерян…
Каким-то странным образом случилось так, что именно на следующий день после похорон все вдруг стали спешно готовиться к Марди-грас. Для меня это было началом самого хлопотного периода в моей жизни. Прежде всего, мне необходимо было новое праздничное платье. Когда Сара спросила меня, желаю ли я, чтобы пошивом бального наряда занялась она, я готова была ее расцеловать. Ее мастерство и вкус не подлежали сомнению: Сара в противоположность Алвине и Бесс любила принарядиться и все платья шила себе сама. Теперь у меня была подруга, готовая помочь и, кроме того, посвятить во все тайны Марди-грас. И я тут же позабыла все свои страхи, думая только о том, что меня ждет день, полный незабываемых впечатлений.
Вспоминая эти дни, я понимаю, что, окунувшись в пучину предпраздничных хлопот, я пыталась отвлечься от воспоминаний о страшном несчастье, постигшем Мирабел. Мне некому было даже сообщить о том, где она похоронена: Мирабел как-то рассказывала мне, что ее тетушка, у которой она жила последние годы, не так давно скончалась, и теперь у нее совсем не осталось родни. «Впрочем, – говорила Мирабел, – на сегодняшний день я вполне устроена; а о будущем стану думать, когда узнаю все о судьбе своей сестры». Бедняжка, она так и осталась в неведении.
Я чувствовала себя виноватой перед девушкой за то, что стремилась не думать о ней, но иначе мне грозило помутнение рассудка, подобное тому, какое – как мне казалось – постигло Бесс. Она уединилась в своей комнате, и даже строгая Алвина не могла убедить ее выйти хоть на несколько минут. Часто, проходя по коридору, я слышала, как Бесс приглушенно рыдает; когда я стучала к ней, в ответ раздавалось лишь сдавленное: «Подите прочь!»
На Алвину гибель Мирабел подействовала совершенно иным образом. Она стала несколько суше и холоднее; о случившемся почти никогда не говорила, если и упоминала, то вскользь и только затем, чтобы посетовать: отныне у местных сплетников есть пища для новых домыслов. В разговоре с ней я как-то предположила, что Мирабел повторила судьбу своей сестры, но Алвине, похоже, претила сама мысль об этом – столь бурной была ее реакция на мои слова.
Как ни гнала я все мысли, связанные с гибелью Мирабел, мне это удавалось далеко не всегда. Я не могла забыть, что, когда мы с Тео встретили в тот вечер старого Мэртсона, его одежда была насквозь промокшей. А еще я то и дело вспоминала попону коня Сары Ситон, пропитанную речной водой. В то же время, несмотря на вздорный характер старика и явное неравнодушие Сары к моему супругу, я не могла всерьез предположить, что кто-нибудь из них способен на ужасное злодеяние.
Говорить или не говорить об этом с Тео, было вопросом совести, но сообщить обо всем шерифу я была обязана; однако и тут меня одолевали сомнения: Тео, я точно знала, ничего ему не сказал. С другой стороны, Тео в тот вечер просто не подходил к загону, в котором стоял конь Сары, и сейчас ни о чем не подозревал… А если, он все видел, но скрывает, что это значит? Омут безответных мыслей затягивал меня все глубже, и я ухватилась за предстоящий бал, как за спасительную соломинку.
В первую же нашу поездку в Новый Орлеан Сара отвела меня в мастерскую белошвейки, где с меня сняли мерку. С тех пор мы часто бывали в городе, присматривая материал для платьев и множество необходимых мелочей для отделки. Что касается предложения Карлы, я не нашла возможным им воспользоваться – ее недружелюбное, хоть и не враждебное отношение ко мне делало ситуацию двусмысленной. Я не исключала, что придет день, когда Карла переменится ко мне, но пока этот день не наступил.
Если ужас той ночи, когда погибла Мирабел, все меньше угнетал меня, то я должна благодарить за это Сару. Она представила меня в лучших домах Нового Орлеана, и везде я была принята с благосклонностью. Как-то раз нас пригласили посмотреть, как изготавливают комические фигуры и платформы для карнавала. Я нашла огромных кукол и рисунки на платформах презабавными, хотя некоторые из них, несомненно, предназначались для того, чтобы вогнать в краску кое-кого из наших генералов. Впрочем, они показались мне настолько безобидно-смешными, что генералы, у которых все еще не иссякло великодушие победителей, не должны были серьезно оскорбиться.
Так шли дни. Тео по-прежнему с утра до вечера был занят обустройством плантаций. Жизнь выбрала для своего течения прямое, пологое русло; и хотя воспоминания о страшном конце Мирабел были по-прежнему со мной, боль, которую они причиняли, с каждым днем становилась все менее острой. Теперь я больше думала о том, как ближе сойтись с Алвиной и Бесс. Мои старания, судя по всему, приносили плоды: Бесс, неожиданно для всех, стряхнула с себя оцепенение, и ее затворничество кончилось так же внезапно, как и началось. Даже Карла, похоже, сменила гнев на милость. В усадьбу Мэртсонов стал часто наведываться Эдвин и однажды сделал-таки попытку за мной поухаживать, но мой отпор вмиг охладил его пыл. Что до его сестры, то благодаря ее бескорыстной помощи в подготовке к балу мы сделались лучшими подругами, и я больше не вспоминала о том, что видела у нее на конюшне злосчастным вечером.
Не слышала я также ни намека о претензиях Ситонов на собственность соседей. Очевидно, старый Мэртсон все выдумал или, по меньшей мере, изрядно преувеличил. У Ситонов едва хватало сил и времени, чтобы управиться с собственной плантацией.
И вот за четыре дня до Марди-грас мое платье было готово. Сара приехала завершить отделку, и, когда работа была закончена, мы позвали Алвину, Бесс и Карлу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
