После недолгого периода изгнания в Швеции Людендорф в феврале 1919 года вернулся в Германию. В октябре он становится во главе «Nationale Vereinigung» («Национального единства»), вобравшего в себя сливки реакционной Германии — офицеров, бюрократов и промышленников, которые после вызванных перемирием восстаний и их кровавого подавления весной 1919 года были готовы теперь низвергнуть и Веймарскую республику.
Немцы действительно не были разгромлены: они до сих пор могли рассчитывать — присоединив к армии членов разрозненных, но многочисленных полувоенных подпольных организаций — на создание укомплектованных и полностью оснащенных ударных сил численностью около двух миллионов человек (29). Если бы переворот оказался успешным, то с учетом неопределенности обстановки в России вся стратегия морских держав, направленная на окружение Германии, потерпела бы сокрушительное поражение. Если бы мятеж увенчался успехом, а это было более чем вероятно, то консолидированный фронт белых — немцев, русских и венгров, — выгнувшись в сторону Европейской части России, неизбежно подорвал бы, если бы не уничтожил на корню власть русских большевиков, бывших предметом особой заботы союзников, и составил бы ядро евразийского партнерства, что немедленно привело бы к выходу Германии из Версальского договора и сделало ее неуязвимой по отношению к британской блокаде. Люди из «Nationale Vereinigung», прусские монархисты старой школы, бывшие не только ярыми антикоммунистами, но и не менее ярыми англофобами, представляли явную угрозу британским планам, и поэтому их надо было остановить. Пли, что еще лучше, выжечь каленым железом.
То, как удалось Британии расстроить грядущий мятеж немецких "белогвардейцев". — еще одни показательный образец интриги в истории двадцатого века, — остается загадкой и по сей день. Однако тщательный отбор и просмотр некоторых видимых нитей, которые можно отыскать в хрониках и документах, отчасти проливают свет на механику этого дела.
5 июля 1919 года Людендорф посылает своего бывшего адъютанта, полковника Бауэра прозондировать возможную реакцию британцев. Представляется, что Бауэр выложил карты на стол, прямо спросив начальника главного британского штаба в Кельне полковника Райана, признает ли Британия «более сильное» германское правительство. Это будет не диктатура, уточнил Бауэр, а последовательная республика, которая не станет терпеть социалистические беспорядки, заставит страну «работать» и, таким образом, со всем тщанием и пунктуальностью честно выполнит свои международные обязательства. Это будет такая республика, заключил он, подмигнув своему британскому коллеге, которая сможет найти свое гармоничное развитие в конституционной монархии британского типа (30).
Райан понял, что полковник блефует; англичанин принял Бауэра за того, кем тот был в действительности, — за эмиссара непреклонных монархистов, не имевших ни малейшего намерения смириться с Версальским договором и поклявшихся отомстить британцам, заключив союз с белогвардейской Россией (31). Но Райан принял условия игры и посоветовал Бауэру продолжать усилия в выбранном направлении; он гарантировал лояльное отношение союзников при условии, что шеф Бауэра, одиозный и заметный генерал Людендорф, который в глазах англо-французской публики до сих пор оставался «военным преступником», будет держаться в тени (32).
В тот же день «путеводный светоч» реакционного заговора, Вольфганг Капп, бывший чиновник сельскохозяйственного министерства Восточной Пруссии, а ныне один из вождей националистов (33), прощупал настроение в Armeekommando Nord (северном отделении штаба рейхсвера), высказав его начальнику, генералу фон Секту, идею разрыва Версальского договора и насильственного изгнания поляков из познанского анклава*.
* Часть германской территории, отданная новообразованному польскому государству согласно решениям, принятым в Версале.
Генерал Сект не был другом поляков, но не имел никакого желания затевать направленный против Британии заговор и на этот раз выставил Каппа прочь (34).
Тем временем, в августе 1919 года, в Берлин прибыл месяц назад выпущенный из британской тюрьмы Требич-Линкольн.
Если на небесах и иод ними, на нашей грешной земле, есть самые уродливые порождения нашей прискорбной и жалкой материалистической философии, то Игнац Требич-Линкольн, без сомнения, был одним из них. Родился в Венгрии в 1879 году, в городке Пакше на Дунае, в конце века стал свидетелем разорения своего отца — мелкого торговца (35). Украв золотые часы, он сбежал из семьи и укрылся от полиции в Барбиканской миссии для новообращенных иудеев в Лондоне. Там он украл часы у своего англиканского покровителя и вернулся в Венгрию, которую ему пришлось тотчас и навсегда покинуть, так как его продолжали разыскивать за первую кражу. Было тогда Требичу всего девятнадцать лет.
Совершенно отощав, он добрался до Гамбурга, где принял христианство пресвитерианского толка. Не выдержав строгой дисциплины семинаристской жизни и не найдя себе достойного применения, он вместе с женой-немкой отправился в еврейскую миссию Монреаля. В Канаде он переметнулся в англиканский лагерь — оставшись равнодушным к религиозным вопросам в глубине души, он тем не менее был посвящен в духовный сан, став дьяконом. Для того чтобы англизировать свою фамилию, он добавил к ней слово «Линкольн». Через два года финансовые затруднения вынудили его вернуться в Европу — в Лондон через Гамбург. В 1903 году он нашел место викария, совмещающего должность священника в Эпплдоре (графство Кент), но полноправным священником стать не смог. Говорят, что на нескольких его проповедях присутствовал и Ллойд Джордж (36).
Когда тесть Требича умер, оставив небольшое состояние, он немедленно оставил духовное поприще и бросился искать путей в политику. Сначала он претендовал на место пропагандиста в одном обществе трезвости, но не прошел собеседования. Потом он наконец наткнулся на шоколадного короля, крупного предпринимателя Бенджамина Раунтрп, который был просто очарован Требичем и предложил ему должность своего личного секретаря. С 1909-го по 1916 год, в качестве члена свиты Раунтри, он проводил эмпирические социологические исследования в сельских районах Северной Европы. Возможно, что именно в то время он и стал членом ложи (37). Поддержанный, как говорят, Ллойд Джорджем, он баллотировался от либеральной партии в Дарлингтоне, районе Иорка; Уинстон Черчилль направил ему письмо с пожеланиями успеха; то же самое сделал и Ллойд Джордж. Частые поездки Требича на Балканы привлекли к нему любопытство консулов и атташе министерства иностранных дел. Сделав главным содержанием своей предвыборной программы пункт о беспошлинной торговле, Требич сенсационно победил своего уверенного в себе консервативного соперника. Этот новоявленный, совершенно немыслимый член парламента не продержался там и пары речей, так как его темный бизнес оставил его без средств и без поддержки либералов.
Так же как и Парвус Гельфанд десятилетием раньше, Требич отправился на Балканы в поисках легких денег, но, в отличие от своего собрата но темным делишкам Гельфанда, Требич не сумел нажить состояние. К началу Первой мировой войны он вернулся в Лондон и предложил свои услуги британской разведке в качестве «цензора венгерской и румынской корреспонденции в военном и почтовом ведомствах» (39). С этого момента все письменные источники, касающиеся дальнейшей судьбы Требича, становятся туманными и невразумительными: с одной стороны, это осторожные и к тому же весьма лаконичные архивы: донесения, а с другой — волнующие повествования ослеплений, и ошеломленных рассказчиков. Историки старой школы отметают эти измышления как «развлекательный абсурд» (40).
С декабря 1914-го по январь 1915 года Требич находится в Роттердаме, жарком горниле военного шпионажа. Нигде не говорится ни слова о том, что он готовил там в течение двух недель своего пребывания в этом городе. Мастера преувеличений и приукрашиваний клялись, что он работал двойным агентом, передавая британцам сведения о позициях немецких войск, с одной стороны, и изучая совместно с немецкими спецслужбами возможности блокировать Суэцкий канал — английские ворога в Индию — затоплением в нем одного-двух океанских лайнеров с заполненными цементом трюмами (41). По возвращении в Лондон он передал офицерам разведки конверт с немецким планом неограниченной подводной войны и секретными кодами резидентов немецкой разведки в Соединенных Штатах (42).
Подарок, как сказал сам Требич. Дело его было передано затем капитану Реджинальду Холлу, начальнику разведывательного отдела военно-морского флота. Холл дал Требичу три дня на то, чтобы исчезнуть. Не ясно, позволила ли британская разведка Требичу таким образом расплатиться ценными документами и избежать смертного приговора за государственную измену, или он просто получил некое следующее задание.
