— Мы что, приехали? — спросил я у сидящего сзади мужика, на что тот отрицательно покачал головой.
— Это склад. Колесник за доками зашел. Машина здесь рядом, на стоянке. Две минуты ехать.
Действительно, спустя каких-то тридцать секунд Колесник вышел, снова запер дверь. На этот раз я заметил, как шевельнулась его рука в кармане брюк. Вроде бы мелочь, но не для меня. Он только что с пульта включил сигнализацию. Предусмотрительный мужик, без сомнения. Прекрасно знает, что в таком захолустном дворике ни одна собака не услышит, как будут выламывать вместе с металлическим косяком его стальную дверку. Гораздо дешевле поставить сигнализацию с выходом на. ментовский пульт и ревуном, способным привести в состояние шока далее видавших виды подвальных котов, привыкших за свою горемычную жизнь ко всевозможным превратностям судьбы.
Мы быстро покинули это навевающее нерадужные мысли местечко и выехали на вполне приличную улицу, где, проехав не больше километра, остановились возле обтянутого стальной сеткой квадрата, размером почти с футбольное поле. Это была платная стоянка.
— Вы можете оставаться здесь, — обернулся Колесник к сидящим сзади. — Мы быстро. Тачку посмотрим, и обратно.
Но он ещё не знал всех тонкостей моего отпуска, поэтому наивно предполагал, что кто-нибудь из двух моих сопровождающих не увяжется за нами следом. Самурай что-то тихо сказал Альберту, получил утвердительный кивок в ответ и вышел из машины.
Колесник посмотрел на меня с недоумением относительно узкоглазого спутника: «Он что, по-русски не понимает? Этот… чурка».
— Охрана, — пояснил я, на что Колесник только покачал головой и направился в сторону въездных ворот.
Мы миновали будку, из которой на нас, расплывшись в почтительной улыбке, адресованной, конечно, в первую очередь местному автомобильному воротиле, смотрели два мужчины, опухших от сна и алкоголя. Они даже не удосужились выйти на улицу. Доверие абсолютное.
Колесник несколько оторвался от нас с Самураем и уже стоял возле белой «восьмёрки». Я подошёл ближе, сразу отметив наличие полиэтиленовой пленки на сиденьях — значит, автомобиль действительно новый, — и попросил хозяина открыть дверцу. Он не заставил просить себя дважды, ловко ткнул миниатюрным ключиком в замок, потянул за ручку и сказал:
— Вообще-то я для себя брал. Но раз такое дело, — он пожал плечами, — уступлю недорого, Владимир Адольфович много хорошего для меня сделал, я это помню и всегда благодарить буду. Вы — от него, значит, делая что-либо для вас, я делаю и для него. — Колесник закончил монолог, протянул мне ключи от машины и демонстративно вздохнул, показывая, с каким сожалением он отдаёт сию технику в руки представителей дорогого ему человека.
Я бегло осмотрел салон, остался весьма доволен, попробовал запустить двигатель. Несмотря на слякотную мерзкую погоду, в которую большинство автомобилей или вообще отказываются заводиться или делают это весьма неохотно, мотор «восьмерки» загудел после первого же поворота ключа и продолжал работать как часы, не выказывая ни малейших попыток сбросить обороты и заглохнуть,
— Движок — один и семь, инжектор, — тараторил Колесник. — По спецзаказу. Магнитофон — цифровик «Блаупункт». Электроподогрев сидений. Машина — зверь!
Я открыл капот и багажник, бегло осмотрел и захлопнул. Как раз то, что мне нужно, Отдал ключи Колеснику и сказал:
— Я даю тебе свои документы. Через какое время машина будет стоять на транзитных номерах?
— Я же сказал, через час максимум, — он посмотрел на часы. — Со мной поедешь, или вас отвезти куда-нибудь, пока я буду оформлять её на твоё имя?
— Куда-нибудь. Например, в хороший ресторан. Есть такие?
Он только усмехнулся.
— Ладно, давай паспорт. Я сразу отсюда поеду в ГАИ, к начальнику, а он, — Колесник кивнул в сторону своей машины, имея в виду напарника, — отвезёт вас в «Асторию». Там только иностранцы да валютчицы обитают, «шелухи» не бывает. В самый раз. Только с тебя предоплата. Сам понимаешь, Адольфыч — Адольфычем, а дела — делами.
Я вынул из кармана пиджака доллары, отсчитал шесть тысяч и отдал Колеснику.
— Надеюсь…
— Замётано! Будьте в «Астории». — Он сел в машину и захлопнул за собой дверцу, а я, и следом за мной Самурай, пошёл обратно.
Я объяснил «коллеге» местного автомагната ситуацию, он без лишнего трепа сел за руль и повез нас в ресторан.
Глава восьмая
Ресторан был практически пуст, если не считать трех накрашенных, как матрешки, девиц за барной стойкой, компании одетых в цивильные костюмы немцев и группы разухабистых поляков. Я не знаю польского, но все же понял, что ребята отмечают удачную сделку с местными бизнесменами по продаже им какого-то барахла из Европы. На безграничных просторах бывшей Страны Советов тогда только начиналась великая вакханалия ограбления, с успехом развернутая в последующие годы.
Давненько я не был в ресторанах. А в таком — вообще никогда. Поэтому, ощущая приятно оттягивающую карман пачку валюты, набросился на меню с энтузиазмом первопроходца. Примерно то же самое проделал и рыжий Альберт. Самурай и Михаил — так звали дружка Колесника — оказались более скромными и ограничились порцией шурпы, жаренным на решетке беконом и салатом из креветок с майонезом. На третье все мы, кроме Михаила, который был за рулем, заказали предложенный официантом фирменный коктейль «Карпатский сон», который действительно весьма стабильно забурлил в голове, вызывая у морально неустойчивого Альберта различные сексуальные фантазии. Мне же просто стало приятно и легко. А на корейца алкоголь, казалось, вообще не подействовал. Правильно дали ему кличку, правильно. От себя я бы добавил ещё одно слово — «отмороженный». Отмороженный Самурай. Теперь — как с листа… Когда официант в очередной раз подошел к нашему столику и спросил, хотим ли мы еще чего-нибудь, я сразу клюнул подбородком.
— Хотели. Четыре отдельных счёта.
Он даже застыл на секунду.
— Простите? Вы сказали… каждый платит за себя?
— Совершенно верно. Каждый — за себя.
Официант грустно опустил голову, пробормотал что-то вроде «конечно, конечно» и побрел к своему рабочему столику у стенки, где плотно уселся за калькулятор. Можно было понять его заметно потухший взгляд. Если бы ему пришлось выписывать счет сразу четверым, то вполне реально снять солидный гешефт, То, что произошло потом, больше всего напоминало сюжет из первоклассного голливудского боевика. Только я успел положить в карман перетянутую резинкой пачку новеньких долларовых купюр, как в зале наступила гробовая тишина, через несколько мгновений разорванная в клочья сразу несколькими яростными выкриками.
— Всем оставаться на местах!!! Руки на стол и не шевелиться!!! С-и-и-де-е-ть, су-у-у-ка!!!
Попытавшаяся незаметно ускользнуть за стойку бара проститутка застыла возле стеллажа с разноцветными бутылками. Поляки и немцы замерли, превратившись в восковые фигуры с ничего не выражающими серыми лицами. Только кто-то из пьяных поляков попытался высказать возмущение, крикнув на ломаном русском:
— Ты… совок!.. Я твою маму…
По залу рассредоточились рослые парни, в черных масках и классически подогнанном камуфляже. На плече у каждого из них висел короткоствольный израильский автомат «узи». На ногах — высокие шнурованные ботинки на мягкой подошве. На рукавах — черная нашивка с изображением оскалившейся пятнистой рыси. Омоновцы…
В ответ на слова поляка один из бойцов сделал молниеносное движение ногой, и наглец тотчас сполз под стол, хрюкая и выплевывая изо рта зубы вместе с кровавой пеной. Этого было вполне достаточно для предотвращения последующих попыток сопротивления со стороны собравшегося в «Астории» контингента. По крайней мере так считали омоновцы.
Краем глаза я заметил, как напрягся Самурай. Рыжий Альберт тоже сообразил, что дело — дрянь. Омоновцев в зале было человек восемь — десять, и как минимум столько же наверняка находилось где-нибудь неподалеку, готовых в случае чего поспешить на помощь своим. Шансов уйти из ресторана у нас не было.
Я заметил, как из-за спин «черных масок» вышел крепкий, чуть лысоватый мужчина с каменным лицом и ледяными глазами. Он был одет в штатское — черный костюм, белая рубашка с галстуком и темные ботинки. Остановившись возле входных дверей, он встретился со мной глазами и сделал несколько шагов к нашему столу.
— Гражданин Бобров Валерий Николаевич? — Он, как монолит, застыл в метре от меня. — Я полковник Федеральной Службы Безопасности Жаров. Вы арестованы. Сдайте оружие.
И в этот момент я всё понял. Но не стал играть в собственные ворота, а принял навязанную мне игру.
— Вы ошиблись. Моя фамилия Полковников. Я моряк рыболовецкого флота, первый помощник капитана сейнера «Пальмира».
