Оставив байк у обочины, я снял шлем и прошёлся вдоль пустой дороги. Посмотрел на золотящийся в небе серп луны, на усыпанное звёздами чёрное полотно, и шумно втянул носом прохладный воздух. Всё потом. Потом.
Тряхнув головой, пнул попавшийся под ноги камень, и тот, со стуком миновав асфальт, скатился с насыпи вниз. Что делать?! Если с Диком и окружающими его шестёрками было всё понятно, то что делать с девчонкой, я не знал. Вернуться домой и сделать вид, что ничего не случилось? Что я ничего не слышал? Бред! Бред, бред, бред!!! Она ведь всё это мне не просто так говорила. Слушая её, я буквально каждой клеткой чувствовал, как тяжело ей даются слова.
Проклятье! — размахнувшись, я пнул ещё один камень, а за ним ещё. Подошёл к мотоциклу и, надвинув шлем, запрыгнул на него. Через несколько секунд уже летел вперёд по темнеющей в золотистом свете растущей луны дороге. Сколько бы я сейчас мог отдать за то, чтобы переписать её прошлое?! Много! За каждую страницу прошлого какой-то девчонки из питомника, я был готов отдать гораздо больше, чем кто-либо способен вообразить себе. Гораздо. Но, блядь, за деньги можно купить не всё. Это я понял давно, ещё будучи пацаном, в тот день, когда погибли мои родители. И вот, спустя двадцать три года, судьба вновь напомнила мне об этом. В тот момент, когда я, было, начал забывать.
Ботинки оставляли на ковре грязные следы, но это было последним, что интересовало меня в данный момент. Вылижут. Толкнув дверь, я ударил по выключателю и зажмурился от залившего комнату света.
Лежащая на кровати девчонка так и подскочила, придерживая одеяло у груди. Впилась в меня взглядом. Да чтоб её! Проклятое болото…
— Нам пора, — рыкнул я, стаскивая с неё одеяло.
Подол доходящей до середины бедра шёлковой сорочки скрывал от меня часть цветов на вьюне, украшенный кружевом вырез подчёркивал красоту шеи и ключиц. Я едва не зарычал и, схватив её за руку, потянул с постели.
— Алекс… — Она упёрлась и попыталась вырваться. — Что случилось?!
И она ещё спрашивает, что случилось?! Ты случилась, девочка! Стащив с постели, я посмотрел на неё сверху вниз. Во рту стоял привкус виски. Вернувшись в дом, я первым делом откупорил бутылку и сделал несколько глотков. Смёл всё со стола и, поставив виски прямо посередине, несколько минут не сводил с бутылки взгляда. Трясина… трясина с тлеющими углями…
— Возьми, — оглядевшись, я схватил со спинки стула какую-то кофту и сунул ей. — Я же сказал — нам пора.
Прижав кофту к груди, она сглотнула и, не задавая больше дурацких вопросов, пошла следом. Я же… Я сжимал её хрупкое запястье и последними словами проклинал тот день, когда увидел её хорошенький зад. Провались оно всё пропадом! Виски… Больше всего сейчас мне хотелось сделать ещё пару больших глотков виски. Может быть, тогда я всё же смогу посмотреть ей в глаза.
______
Завтра выходной! Продолжение в четверг в то же время)
16.1
Стэлла
Стоило Алексу открыть передо мной дверцу, я без слов уселась на переднее сиденье внедорожника. Обойдя машину, он сел рядом — за руль, и я снова почувствовала исходящий от него запах крепкого алкоголя. Зажав ладони меж бёдер, смотрела, как открываются ворота гаража. Небо было чистым и звёздным, а желтеющая луна походила на откусанную сырную головку. Кофту я так и не надела, и она лежала у меня на коленях скомканной тряпкой.
Машина тронулась с места, а я так и продолжала смотреть на луну до тех пор, пока она не скрылась от меня. Выдохнула и, забравшись на сиденье с ногами, обхватила колени. Понимая, что должна что-то сказать, попробовать переубедить его, я не могла выговорить ни слова. Внутри было холодно и пусто. Сколько он выпил? Что может сделать? Где он был всё это время?
К горлу подступили слёзы, дышать стало тяжело и даже немного больно. Этого и стоило ожидать. Кому нужна переломанная игрушка? Починить?! Нечего тут уже чинить… Кажется, он это понял. Должно быть, теперь ему и прикасаться-то ко мне будет отвратительно. Сколько я пыталась отмыться от всей той грязи, в коей была вымазана? Сколько?! И что? Ничего… Что меня ждёт? Питомник или новый хозяин? А может быть, что-то ещё…
Преодолев главные ворота, внедорожник зашуршал шинами по асфальту, и я уставилась в лобовое стекло. Свет фар выхватывал из темени разметку дороги, стволы деревьев и очертания кустарников, а я сидела и смотрела в одну точку, борясь с желанием заплакать от собственного бессилия. Могло ли быть иначе? Нет, и я знала это изначально.
— Алекс… — негромко позвала я, проглотив горький комок и, когда он не откликнулся, положила ладонь ему на бедро.
Может быть, мне всё же удастся переубедить его? Потому что проходить всё заново… Теперь, когда моя броня дала трещину, я не была уверена, что выдержу. Я не должна была доверяться, рассказывать… Не должна! Зачем я это сделала?!
Ладонь моя устремилась вверх, к его паху. Ведь прежде он хотел меня! Сильно хотел, и я всегда чувствовала это. Если он думает, что теперь не должен, или я не смогу…Он не пошевелился и не посмотрел на меня, лишь пальцы крепче сжались на руле, и напряглись мышцы. Я продолжила. Расстегнула нижнюю пуговицу на рубашке, затем ещё одну и, склонившись, прижалась губами к его животу. Тронула кончиком языка и стала поглаживать начавший твердеть пах.
— Что ты делаешь? — пальцы Алекса стальным обручем сомкнулись на моём запястье, машина замедлила ход.
Я выдохнула и, перебравшись к нему на колени, стала покрывать поцелуями его шею.
— Пожалуйста, не надо, Алекс, — отчаянно зашептала я, — прошу тебя, не надо.
Пальцами свободной руки я быстро принялась расстёгивать оставшиеся пуговицы, и едва рубашка оказалась распахнутой, снова дотронулась до ширинки.
— Перестань, — процедил Алекс и до боли сжал мою руку.
Я почувствовала, как машина вильнула, но остановиться даже не подумала. Лучше умру. Умру и его за собой утащу, если он этого так хочет. Лизнув, прикусила его сосок и услышала, как Алекс с шумом вдохнул. Принялась опускать молнию на ширинке.
— Не возвращай меня в питомник, — зашептала я между поцелуями. — Я прошу тебя, Алекс. Я буду делать всё, что ты скажешь. Обещаю. Только…
— Замолчи! — процедил он и, выпустив мою руку, грубо спихнул меня с колен. Не глядя на меня, принялся застёгивать джинсы.
— Алекс, прошу тебя! — в отчаянье всхлипнула я и почувствовала, как по лицу потекли слёзы.
Только этого не хватало! Что он со мной сделал?! Я ведь прежде не была такой… Не была, мать его! Проклятый сукин сын добрался до самого нутра, а, увидев всё без прикрас, понял, что ему это нахер не нужно! Так разве я не предупреждала?! Разве не просила?!
Он стиснул зубы. Нажал на кнопку, и стекло с его стороны начало опускаться. Проникший в салон воздух ударил по лицу, заполнил лёгкие запахами влажной земли и хвои.
— Оденься, — рыкнул он. — Оденься и заткнись уже наконец.
Отвернувшись, я принялась натягивать кофту. Руки путались в рукавах, пальцы не гнулись. Украдкой стерев слёзы, я напомнила себе, что этот мужчина — не тот человек, который запросто меняет принятые им решения. И что ему до моих просьб?! Что?! Я для него никто. Захочет — выберет себе другую — послушную, с мягким нравом и не вымазанную с ног до головы грязью. Потому что он может позволить себе всё, что угодно, я же… Я просто досадная случайность, и все мои мысли о том, чтобы стать ему нужной… Крепко зажмурившись, я подавила готовые вырваться из груди рыдания. Разве это так много — просто быть нужной?! Вряд ли, но для меня… для меня это глупые несбыточные мечты. Забылась…
Не знаю точно, сколько мы ехали. Думаю, около получаса. Вновь забравшись на сиденье с ногами, я закрыла глаза и, спрятав руки в рукава кофты, прислушивалась к размеренному шуршанию колёс. Мерзко ему? Разве стоит этому удивляться? Если мне от самой себя мерзко, то почему с ним должно быть иначе? По тому, как он оттолкнул меня, легко было догадаться, что это действительно всё. А дальше… Чужие руки, чужие рты… Меня тошнило от осознания собственной ничтожности, собственной слабости. Нечто живое, только-только начавшее воскресать во мне, сжалось и завыло раненым зверем. Всю жизнь я молчала. Держала в себе собственную боль, в одиночку зализывала раны, искала убежища в выдуманных картинках невозможного счастья, но сегодня что-то случилось… Тонкая нить, стягивающая края невидимых ран, не выдержала и лопнула. Я так хотела, чтобы он услышал меня, попытался понять… Лучше бы он пристрелил меня. Почему он не сделал этого?! Почему?!
