божеству, которому гимн посвящен.
Гимны фамильных мандал выделяются некоторыми характерными особенностями аранжировки, отличающими их от гимнов других мандал. Они посвящены разным богам, причем в пределах каждой мандалы существует примерно одна и та же последовательность богов. Сначала идут гимны Агни, затем Индре, дальнейшая же последовательность установлена менее строго: на третьем месте часто расположены гимны Всем-Богам (Viçvedevâh); гимны богине Ушас обычно следуют за гимнами божественным близнецам Ашвинам. Эти закономерности были впервые отмечены А. Бергенем[164], затем уточнены Г. Ольденбергом[165]. В пределах групп, посвященных одному божеству, гимны фамильных мандал расположены в соответствии с убыванием числа стихов. Если же два гимна равны по числу стихов, то первое место занимает тот, стихи которого выдержаны в более длинном размере. Тем же количественным принципом, но только в обратном направлении регулировались, по-видимому, объем и последовательность самих фамильных мандал. Они были расположены по возрастающему числу гимнов, но этот порядок был нарушен более поздними добавлениями[166] (мандала II — 43 гимна, III — 62, IV — 58, V — 87, VI — 75, VII — 104).
Мандалы I, VIII и X не связаны каждая с одним определенным родом риши. Гимны расположены в них по группам, принадлежащим одному роду певцов, т. е. снова по авторскому принципу. Однако имена этих создателей гимнов не совпадают с именами творцов и хранителей фамильных мандал. Было установлено, что наиболее ранним добавлением к фамильным мандалам следует считать вторую часть мандалы I (гимны 51 — 191). То, что первая часть этой мандалы (гимны 1—50) была позднее включена в ее состав, подтверждается ее значительным сходством с мандалой VIII. Более половины гимнов этой части мандалы I принадлежит семье Канвов (Känva), которой принадлежит также первая часть (гимны 1—66) мандалы VIII. Эти части мандал I и VIII обнаруживают также сходство в отношении структуры гимнов, их содержания и стиля. Вообще мандала VIII заметно отличается от фамильных мандал и по аранжировке материала (она не начинается с гимнов Агни, он появляется в ней только после Индры, Ашвинов и Марутов), и по многим другим параметрам. Кроме того, отмечалось, что мандала VIII имеет определенную связь с мандалой IX: в них встречается целый ряд общих стихов. Наконец, мандала VIII выделяется среди других мандал РВ тем, что ее гимны имеют в основном искусственную для РВ строфическую структуру, когда в одну строфу объединены стихи разных типов (брихати, какубх, ушних и др.). Эта мандала содержит необычайно большое число длинных гимнов. Она выделяется также некоторыми редкими мифами, именами царей явно неарийского происхождения. Место мандалы VIII в РВ выяснено не до конца.
Мандала IX отличается от всех остальных мандал тем, что она посвящена одному божеству — Соме-Павамане (Soma-pavamâna) «Соме очищающемуся», т. е. соку сомы в процессе приготовления из него напитка бессмертия богов амриты (amrta)[167]. Поскольку риши — авторы гимнов мандалы IX принадлежат к тем же семьям, что и авторы фамильных мандал, во-первых, и фамильные мандалы не содержат ни одного гимна Соме-Павамане, во-вторых, был сделан вывод, что эти гимны были извлечены из фамильных мандал и объединены в особую мандалу в литургических целях. Как справедливо отмечает Я. Гонда, это означает также выделение ритуального ядра из текста фамильных мандал и соответственно меньшую ритуальную ориентированность этих мандал[168]. С фамильными мандалами мандалу IX объединяют также некоторые общие структурные особенности, например, наличие одних и тех же рефренов, характерных для семей риши, создавших фамильные мандалы. Это говорит только о более позднем характере мандалы как таковой, но не гимнов, входящих в ее состав. Среди них могут быть и чрезвычайно древние, поскольку культ сомы / хаомы принадлежит еще общеиндоиранскому периоду. Такой точки зрения на место мандалы IX в РВ-самхите придерживаются Г. Ольденберг[169], А. Кейт[170], Л. Рену[171]. Менее аргументирован взгляд В. Вюста[172] и М. Винтерница[173] относительно того, что мандала IX представляет собой самую древнюю часть РВ, которая предшествует даже фамильным мандалам, только на основании индоиранского характера культа сомы / хаомы.
Мандала X единодушно рассматривается учеными как более позднее добавление ко всем предыдущим мандалам. Л. Рену называет ее конгломератом дополнений, добавленным к уже законченному и закрытому собранию[174]. Об этом свидетельствует более поздний характер языка и метрики, иные принципы аранжировки гимнов, возникновение новых тем и ряда новых идей в области космогонии, появление некоторых новых мифологических персонажей и исчезновение старых и др. Менее архаичный характер языка и даже некоторые следы сдвинутой диалектной базы мандалы X по сравнению с другими, особенно с фамильными мандалами, проявляется весьма отчетливо. В фонетике это заметное распространение I по сравнению с r (свидетельство диалектного сдвига к востоку — ср. дальнейшее распределение r и l например, в среднеиндийских диалектах пракритах); изменение и унификация характера сандхи ударных i, u; связанное с этим в некоторой степени распространение контракции гласных и более редкая встречаемость гиатуса. В морфологии отмечается определенное стремление к унификации (вариант окончания N. pl. -äsas, употреблявшийся наряду с -äs, встречается реже) и к элиминации отдельных неясных форм (частицы îm, sïm (по происхождению Acc. sg, употребляющийся недифференцированно в отношении лица и числа) близки к исчезновению). В области лексики характерно появление некоторых новых слов, обычных для более позднего санскрита, но не встречающихся в других частях РВ, например: käla «время», laksmï «счастье», evam «так» и др.[175] В мифологии наблюдаются некоторые важные сдвиги и перемены. Полностью сохраняют свои позиции столь популярные боги РВ, как Индра и Агни. Совсем исчезает Ушас, и утрачивают свое значение Адитьи, среди которых Митра-Варуна играли весьма заметную роль. Выдвигается вперед понятие «Все-Боги» (Viçve deväh) и, что особенно бросается в глаза, деифицируются абстрактные понятия: Гнев (Мапуи), Вера (Çraddhâ) и др. В области содержания возникают новые темы: философско-спекулятивные и космогонические. Встречаются новые жанры обрядовых гимнов: свадебный и похоронные. Получают гораздо большее распространение по сравнению с другими мандалами гимны-диалоги. Можно сказать, что этот жанр разрабатывается именно в мандале X. Все эти особенности убедительно подтверждают поздний характер мандалы X.
Делались не раз попытки установить более мелкие хронологические пласты в РВ вплоть до выделения разных хронологических слоев в составе отдельных гимнов. В целом эти попытки успеха не имели[176]. Не удавалось даже установить относительную хронологию отдельных фамильных мандал — у разных исследователей получались разные результаты[177].
Это никак не исключает возможности отдельных поздних интерполяций (весьма многочисленных) в виде рефренов, стихов и
