понимаете, что честь не купишь ни за какие деньги?
Сигизель сказал с едкой горечью:
– Вы говорите о чести?
Сотник засмеялся громче:
– А разве не видно?
– Не лгите. Вы просто решили убить двух зайцев. И долг не отдавать, и получить благодарность от своего хозяина.
Сотник сказал насмешливо:
– Не без этого, Сигизель. Эй, Моргун! Возьми вожжи, разворачивай повозку. Коней в конюшню, а этих приведем пешком с петлями на шее. Нет, Сигизель, не в Барбус. Барбуса ты больше не увидишь… Думаю, больше вообще ни одного лица не увидишь. Есть у вас там умелец, больше всего любит глаза выжигать. Дурак!.. Пальцы отрубывать куда интереснее…
Фрига вскрикнула в отвращении:
– Вы мерзавец!
Сотник смерил ее пристальным взглядом.
– Если вдруг благородный Рагнар передумает… то я найду, как вас использовать, дорогая. У меня есть тут такие страшилища, что с ними ни одна продажная девка не ложится. Я вас познакомлю…
Один из воинов перескочил прямо с седла на облучок, ухватил вожжи. Сигизель скрипел зубами, дергался в путах. Фрига плакала злыми беспомощными слезами.
– В дорогу! – крикнул сотник. – Мы еще должны…
Он умолк, оглянулся.
– Что за…
Из глубины ночи в их сторону неслась пурпурная точка. В считаные мгновения разрослась, превратилась в красного коня, на нем сидел громадный всадник с безумным лицом и огромной секирой в руках. Воины задрожали, попятились. Незнакомец натянул поводья, грохот копыт умолк. Огненный конь остановился в трех шагах от капитана. Из широких, как у дракона, конских ноздрей валил дым и вылетали искры. Грива и хвост горели золотом, от них шел свет, а сам конь казался выскочившим из раскаленного горна.
Всадник рявкнул страшным голосом:
– Кто посмел остановить этих людей?
Сотник ответил сразу осевшим голосом:
– Приказ… Это велел Рагнар Белозубый…
– Это не дело Рагнара! – гаркнул всадник. – Поворачивайте и убирайтесь отсюда, псы!
Сотник вздрогнул, как от удара хлыста по лицу. При появлении страшного всадника он вел себя как пес перед огромным волком, но сейчас глаза полыхнули гневом. Он покосился на своих бледных людей, пальцы скользнули к мечу, он сказал сдавленным голосом:
– Никто не смеет меня называть псом…
Всадник вскинул громадную секиру.
– Я называю!!!
Сотник пытался парировать удар мечом, сам отклонился в сторону, но страшное широкое лезвие ударило справа возле шеи. Послышался треск разрываемой ткани, хряск костей и суставов. Секира рассекла грузное тело наискось до пояса. Все, застыв, смотрели, как закованное в крепкие кожаные доспехи грузное тело распалось на две половинки. Одна тяжело рухнула с седла на одну сторону, другая – на другую. Кровь хлестала широкими черными струями, словно разрубили бурдюки с темно-красным вином.
Всадник вскинул над головой окровавленную секиру. Голос прокатился над застывшим полем, как оглушающий гром, за которым ударит страшная буря, а землю покроет град размером с куриное яйцо:
– Кто еще?.. Сколько вас?.. Два десятка?.. Да хоть двести тысяч!.. Вы все – корм для моей секиры!
Устрашенные всадники пятились. Кони кричали, лягались, их поворачивали в диком страхе, поднимая на дыбы, разрывая удилами рты. Раздался удаляющийся стук копыт, все понеслись, бешено настегивая коней, словно смерть уже летела по воздуху, протягивая к ним костлявые руки.
Когда все скрылись в темноте, Мрак подъехал к телеге, выхватил нож. Сигизель и Фрига смотрели с ужасом. Хоть он и пришел им на помощь, но явно страшен, Мрак это понимал, и своим ревом, и жестоким ударом, и даже тем, что не позволил воинам забрать тело сотника. Да что там не позволил, просто не додумался, а они не спросили…
Лезвием ножа быстро перехватил веревку на руках Сигизеля, на руках Фриги резал медленнее. Внезапно ее руки вздрогнули, он быстро поднял взгляд. Она неотрывно смотрела ему в лицо, ее глаза становились все шире и шире. Лицо побледнело еще сильнее. Рот начал приоткрываться, он приложил палец другой руки к губам, веревки лопнули, он убрал нож.
Сигизель сказал торопливо:
– Вы нас спасли, добрый человек!
– Да ерунда, – отмахнулся Мрак. – Я просто ехал мимо.
– Мимо? – переспросил Сигизель. Рассмеялся с неловкостью. – Нам повезло, что ваш путь… Большое вам спасибо!.. Я просто не знаю, как вас отблагодарить. Мы, я и моя жена, люди бедные…
Мрак бросил быстрый взгляд на Фригу. Она смотрела на него неотрывно и вопрошающе. Он улыбнулся ей успокаивающе, тут же подумал, что это совсем уж зря, ибо в тот раз, когда отнял нож, тоже улыбался точно так же.
– Счастливой дороги!.. Пусть вас в ее конце ждет то, к чему стремитесь!
Он повернул коня и поскакал обратно. Повозка осталась далеко позади, когда подумал, что снова нестыковка: проезжал мимо, ну так и ехал бы дальше, а то сразу же обратно… Да ладно, им не до того, счастливы, что снова выбрались целы.
Сигизель ухватил вожжи, кони с готовностью пошли в галоп. Они долго неслись по ночной дороге, Фрига куталась в плащ, молчала. Сигизель посматривал на нее краем глаза, но Фрига вроде бы уже успокоилась, даже не вздрагивала.
И только в полночь, когда вдали показалась роскошная дубрава, а оттуда не так уж и далеко до речушки, где первая сторожевая вышка вантийцев, он сказал с удивлением:
– Все же боги благоволят нам!.. Если бы не этот герой…
– Да, – ответила она, вздрогнув. – Как ему это удается?.. Не понимаю…
– Что? – не понял он. – Такой удар секирой?.. Ну, дорогая, люди разные! Кто-то правит страной, кто-то смотрит на звезды, а кто-то и вот так – на огненном коне!
Она вздрогнула, зябко повела плечами, но только поглубже забилась в повозку.
Огненный конь несся быстрее птицы и быстрее стрелы, с которыми обычно сравнивают все быстроногое. Ветер ревел в ушах, выдирал волосы, свистел в ноздрях и пытался раздвинуть плотно сжатые губы.
Мрак отпустил поводья, просто наслаждался скачкой, ибо завтра уже стряхнет с себя эти обязанности… Вот только коня оставить ли себе, как заработанное честно лично им, Мраком, или же отдать тцару, все-таки получил в подарок именно за эти две недели?
В сторонке промелькнуло капище, даже храм, где при каждой жертве, как сообщили ему вчера, является неведомый бог, звероподобный, хватает жертвы, что принесли совсем не ему. Измученные селяне искали защиты сперва у своих хозяев, не додумались, дурни, сразу к нему, мудрому тцару. А там наверняка просто построили храм на месте старого капища другого бога, теперь забытого, вот тот и буйствует, обиженный. Нужно только подсказать дурням, чтобы перестали тревожить старого бога и перенесли капище в иное место. А если не перенесут, то придется идти на соглашение: принять некоторые
