совсем без денег. — Фру Хансен понурилась, но потом вдруг вскинула голову и очень тихо договорила: — Простите меня, но я должна была кому-то сказать.
Я охотно простил ее, поблагодарил и ушел. Не хотелось внушать ей ложные надежды, но вряд ли телеграмму ей прислали случайно. Мне тоже не терпелось узнать, о чем же Харальд Олесен распорядился в своем завещании.
Узнав, что все жильцы дома получили телеграммы, я решил рискнуть и спросить их об Оленьей Ноге. Хотя все они оказались дома, мои беседы нельзя было назвать успешными.
Даррел Уильямс снова пребывал в благожелательном и дипломатическом настроении. Выслушав вопрос про Оленью Ногу, он расхохотался и заметил, что это очень яркая кличка. Правда, он понятия не имеет, кто или что за ним скрывается. Кличка Оленья Нога ассоциировалась у него с книжками про индейцев, написанными, кажется, Джеймсом Фенимором Купером; он читал их в детстве. Да, он тоже получил телеграмму с просьбой присутствовать на вскрытии и оглашении завещания, и очень удивился. Он не понимал, в чем дело, но теперь, узнав, что такие же телеграммы получили все остальные соседи, немного успокоился. Конечно, он пойдет — из любопытства и из вежливости.
Кристиан и Карен Лунд ужинали; их сынишка сидел в высоком стульчике в торце стола. Я подумал, что с виду они олицетворяют идеальную семью. Лунды подтвердили, что тоже получили телеграмму и чрезвычайно озадачены, зачем их позвали на вскрытие завещания. Жена держалась так же флегматично, как и в прошлый раз, зато Кристиан Лунд выглядел значительно спокойнее. Я надеялся, что больше он от меня ничего не скрывает, но не стал бы этого утверждать. Прозвище Оленья Нога их явно озадачило; они не знали человека, которого так звали.
Сара Сундквист сначала нехотя приоткрыла дверь, не сняв цепочки, но просияла, увидев меня. Она тоже получила телеграмму и не знала, идти или нет, но обещала пойти, когда я сказал ей, что остальные соседи тоже будут там. Потом я пошутил, сообщив, что тоже приду, поэтому она может не бояться за свою безопасность. Она тут же наградила меня самой очаровательной улыбкой и придвинулась ко мне поближе. Я понял, почему Кристиан Лунд не смог устоять перед ней, и невольно поймал себя на мысли, уж не стоило ли ей посвятить свою жизнь театру? Когда я упомянул Оленью Ногу, Сара Сундквист вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и сказала, что с этим прозвищем у нее никто не ассоциируется. Затем она сладчайшим голосом осведомилась, с чего вдруг такой вопрос и кто имел такое прозвище. Правда, девушка кивнула с пониманием, когда я ответил, что пока не могу этого сказать. Как мне показалось, настал самый подходящий момент для того, чтобы уйти.
Конрад Енсен открыл мне с опаской, но выглядел чуточку спокойнее, чем раньше. Он уже смирился с потерей машины, хотя собственное будущее по-прежнему казалось ему безрадостным. Когда ему принесли телеграмму, он вначале решил, что кто-то пытается выманить его из квартиры. Потом все же открыл дверь после того, как к нему поднялась жена сторожа и сообщила, что получила такую же телеграмму. Он понятия не имел, зачем его просят присутствовать при вскрытии завещания. Сама мысль о том, что Харальд Олесен что-то ему оставил, казалась Енсену нелепой. С какой стати старый герой Сопротивления приглашал его на вскрытие своего завещания — загадка. Возможно, все затеяли нарочно, чтобы выманить его на улицу. Он не собирался никуда ехать, более того, не собирался вообще выходить из дому.
Прозвище Оленья Нога было встречено презрительной гримасой — и не более того. Конрад Енсен признался, что прозвище напоминает ему книгу, которую он читал в юности — а может, он слышал его в каком-то фильме. Оно не ассоциировалась у него ни с Харальдом Олесеном, ни с домом. Я упомянул войну, но он по-прежнему качал головой. Самым бодрым тоном я сообщил, что мы обнаружили кое-какие новые зацепки и надеемся, что вскоре дело будет раскрыто. На это Конрад Енсен осторожно улыбнулся и пожелал мне удачи. После того как мы распрощались, он тут же закрыл за мной дверь и заперся на ключ.
Андреас Гюллестад, как только услышал прозвище, заявил, что книги, в которых действовал персонаж с таким прозвищем, написал Эллис, а не Купер. Больше никаких ассоциаций прозвище Оленья Нога у него не вызвало; оно не было связано ни с войной, ни с послевоенными событиями. Он тоже получил телеграмму и тоже не понимал почему, но, конечно, пойдет на вскрытие завещания, раз так пожелал покойный Харальд Олесен. Ему поможет фру Хансен; от нее же он узнал, что приглашения получили все соседи.
Андреас Гюллестад, безмятежно сидевший в инвалидном кресле, являл собой разительный контраст с Конрадом Енсеном, который испуганно расхаживал по квартире. Впрочем, и от Андреаса Гюллестада я ничего толком не узнал. Без десяти семь я вышел от него, сославшись на «важную встречу». То была ложь во спасение. Нехотя пришлось признать, что после многочисленных бесед у меня появилось много новых сведений, но я по-прежнему не представлял, куда двигаться дальше.
Выйдя на улицу, я оглянулся на дом номер 25, и мне вдруг стало теплее: я получил неожиданную награду. Разумеется, окна в квартире Харальда Олесена оставались пустыми и темными, как и у Даррела Уильямса. В квартире Конрада Енсена свет горел, но занавески были плотно задернуты. Фру Лунд двигалась за окном по квартире с ребенком на руках. Окно Андреаса Гюллестада было освещено, но за ним ничего не было видно. Зато в шестом окне я увидел неподвижный силуэт высокой и красивой женщины. Что бы это ни значило, Сара Сундквист внимательно наблюдала за мной.
6
К Патриции я опоздал на пять минут. Войдя следом за горничной, увидел, что большой стол накрыт на двоих. Так называемый легкий ужин в доме Боркманнов оказался довольно изысканной трапезой. На первое нам подали красиво сервированный суп из спаржи. Когда я вошел, супница уже стояла на столе. После того как я похвалил Бенедикте за суп, Патриция поспешила меня поправить:
— Во-первых, в нашем доме горничные еду не готовят. Надо же кухарке как-то оправдывать свое жалованье. А во-вторых, это не Бенедикте.
Я ошеломленно посмотрел на горничную: она во всем была идентична девушке, которая встречала и провожала меня в прошлые визиты. Увидев выражение моего лица, горничная робко улыбнулась.
— Это ее сестра-близнец; ее зовут Беате, — объяснила Патриция. — Они работают по очереди, по два дня, а потом у них два выходных. Весьма практично,
