Оценками родители остались довольны, тут же принялись планировать его дальнейшее обучение. Спорили, шумели, хохотали, подсчитывали. За компьютером поехали сразу после семейного обеда. Долго выбирали, долго бродили потом по гипермаркету, зашли в кафетерий и просидели там почти час, шумно празднуя возвращение и обмывая покупку бесконечными чашками кофе и безалкогольными коктейлями.
Так было здорово, так беззаботно, весело, как не было с детства, когда он еще совсем маленьким цеплялся за материнский подол и просился с отцом, едва тот собирался выйти из дома. Потом подрос, с чего-то стал называть своих родителей родаками, считать их немодными, несовременными, почти ненужными. А с ними так здорово!..
Домой вернулись под вечер. Мать сразу принялась что-то стряпать на кухне, отец привычно уткнулся в телевизор, звонил кому-то, хвалился. Вовка с новеньким компом скрылся в своей комнате – изучать, устанавливать программы. Через час запахло пирогами, мать зычно позвала пить чай. И только они расселись за столом – счастливые, улыбающиеся, довольные друг другом, как в дверь позвонили.
Плохой звонок, тут же ёкнуло у Вовки в желудке. Так звонит беда, догнала тут же первую еще одна мерзкая мысль.
– Сидите, я открою.
Отец поддернул спортивные штаны и пошел в прихожую. Послышался звук открываемой двери. Потом сдержанный разговор двух мужчин, одним из которых был отец. Затем – странно – женский плач. И отец закричал:
– Вовка, иди сюда!
Мать тоже пошла.
В прихожей стояли Ромкины родители – зареванная мать, отец с серым лицом – и еще какой-то дядька.
– Это вот их участковый, сынок, – ткнул пальцем в сторону дядьки отец. – Ромка не ночевал две ночи дома. Ты не знаешь…
– Что-о? – Он попятился, наткнулся спиной на что-то мягкое, сообразил, что это мать, обернулся на нее беспомощно и спросил слабым голосом: – Как не ночевал?
– Нам сказали, что вас видели позавчера после школы, – заплакала Ромкина мать. – Вы вместе ушли.
– Ну да, вместе. – Вовка судорожно сглотнул, беспомощно оглядывая лица взрослых. – Ко мне поехали. Посидели немного, чая попили с колбасой и сыром, потом в гаражи пошли. После он уехал.
– В гаражи зачем пошли? – сразу прицепился участковый.
– Так это… Нож я там посеял. Искали. Мужики еще там пили, па, один из соседнего подъезда, тебя знает.
– Нашел? – спокойно, без нервов, спросил отец.
– Нет. Мужики тоже не видали.
– Рома во сколько ушел? – деревянным каким-то голосом спросил Ромкин отец.
– Я не помню. Светло еще было. Рано. Мы вернулись с гаражей, Ромка сумку свою забрал и ушел на остановку.
– И все, Вова, все? Больше ничего не было точно?! – ощетинился сразу участковый, рассматривая Вовку как потенциального правонарушителя.
– Ничего. – Он замотал головой. – Четырех еще не было, кажется, как он ушел. Нас еще это… тетя Нюра видала. Она может подтвердить.
Они все ушли. И в квартире сразу стало тихо и пасмурно, будто чужая беда вынесла из дома всю радость и свет. Вовка спрятался в своей комнате, смотрел невидящими глазами в новенький монитор и силился вспомнить все слова, которыми они обменялись с Ромкой при прощании.
Как?! Как так могло быть, что он не ночевал дома?! Две ночи! Ромка с ним даже и часа по городу не захотел бродить, сославшись на проблемы с матерью. Куда он мог подеваться?! Куда?! Ромка, Ромка…
Вовка сильно вздрогнул, когда дверь его комнаты распахнулась и вошел отец. Сел на край его кровати, скинув ноги сына в тапках на пол. Помолчал, потом глянул нехорошо, тут же достал что-то из кармана спортивных штанов и спросил:
– Не этот ножик в гаражах искал, сынок?
– Этот! – Вовка побледнел, сел прямо, убрал с коленок комп на стул рядом с кроватью. – А где ты его нашел?
– Там, где он не терялся, – хмыкнул отец, глядя на сына настороженно и тревожно. – В твоей куртке, сынок. Ты это… Давай все мне расскажи и порешаем вместе как мужики. Идет?
На сунувшуюся в комнату мать отец так рявкнул, что она тут же, не успев войти, скрылась за дверью, плотно ее прикрыв.
– Ну, Володя, давай кайся. – Отец обхватил голову руками, поставив локти на коленки. – Где ты повздорил с Ромкой? Что между вами произошло?
– Па, ты чё, дурак?! – Вовка подскочил на месте от возмущения, ловко увернулся от подзатыльника, отбежал подальше от отца к письменному столу, сел на стул. – Ромка уехал, сто процентов. Куда подевался, не знаю! Но у нас с ним все было тип-топ, не сомневайся!
– Уже лучше. – Отец шумно выдохнул, надув щеки. – Ну, а в гаражах что делали?
– С мужиками я общался.
– На предмет?! – вытаращился отец.
– Тачку надо было одну разыскать, на пустыре…
– Какая тачка? – спросил отец.
– Которая увезла одного хмыря, которого я из квартиры оттащил на пустырь.
– К-какого хмыря?! Зачем оттащил?! – Загорелое лицо отца сделалось серым.
– Потому что я думал, что убил его гаечным ключом, па, – жалобным голосом признался Вовка. – Мне было так страшно, что я не помню, как волок его туда, на пустырь.
– Убил? – Отец ахнул и впервые за всю свою жизнь схватился за сердце. – Как убил?! За что?!
– За то, что он на меня с заточкой полез.
– С заточкой… Полез… – странным эхом отозвался голос отца в Вовкиной комнате. – Почему?
– Потому что я видел, как кто-то убитую следачку шманал. Думаю, это был он.
– О господи! Володя! Какую следачку? Кто убил?
Голос отца напоминал шипение сдувающегося воздушного шарика. Взгляд его стал как у безумного.
– Кто убил? Хороший вопрос! Следователь Харламов тоже хотел бы на него ответ получить. – Вовка немного успокоился, главное он уже сказал, оставались подробности. – Хороший мужик этот Харламов. Я у него ночевал два дня. Боялся домой идти. После того как я этого хмыря на пустырь оттащил, я к нему сразу поехал в отдел. Мы с ним приехали сюда, сунулись на пустырь, а трупа-то и нет. Его потом нашли за городом с огнестрелом. Так что я не причем. Я его, получается, и не убил вовсе. Так Харламов сказал.
– О господи! Сынок… – Отец открыл рот, чтобы что-то добавить, но губы дрожали, наконец он еле выдавил: – Черт нас дернул оставить тебя одного, сынок! А теперь, давай рассказывай все с самого начала…
Глава 19
Городишко, куда приехал следующим утром Харламов, оказался паршивеньким. Грязным и запущенным. Но областной центр, день ото дня теснивший границы захолустья, не спешил преображать его улицы, ремонтировать дороги, реставрировать разрушающиеся памятники.
– Да не ладят власти нашего города с областными. Чего-то не поделили. Может, во мнении не сошлись. Вот все и мимо. – Молодой лейтенант местного отдела полиции провел тыльной стороной ладони под подбородком. – Машину-то почему белым днем угнали и даже никто внимания не обратил?
– Почему? – вежливо слушал его Харламов.
– Потому что стоянка за квартал от дома. А к самому дому подъехать невозможно. Траншеи разрыли в начале лета, ремонт теплотрассы провели, засыпали кое-как, а дорогу не сделали. Проезда там нет, капитан.
– Понятно…
Вадик с удовольствием бы выпил теперь чашку горячего чая с теплой булочкой, выехал ведь в пять утра. Но ему пока никто не предложил.
– Так что с отпечатками, лейтенант? Их кто-нибудь отрабатывал?
– Честно? – Лейтенант обескураженно развел руками, потом опустил, стукнув себя по ляжкам. – Никто!
– А что так?
– А кому это надо, капитан? Машина на месте. Машина застрахована. Ну, случился факт вандализма и чё? У нас их за ночь, знаешь, сколько случается? Если бы мужик не был такой дотошный, даже не понял бы, что машину вообще со стоянки брали.
– В чем дотошность-то?
– Он показания спидометра записывает каждый раз, как из машины выходит.
– Зачем?! – удивился Харламов.
– Он с женой не так давно расстался. Вторые ключи она ему не вернула. Вот он и страхуется, чтобы точно знать, берет она со стоянки его машину или нет.
– Так, может, в этот раз она и брала, а?
– Не может, капитан. – Лейтенант протяжно, с грустью вздохнул. – На отдыхе она где-то за границей как раз была. Мы проверяли.
– Жену проверили, а отпечатки не стали?
– Так орал потерпевший-то. Обвинял ее во всех смертных грехах. А она это… – Лейтенант понизил голос почти до шепота. – С нашим одним сотрудником тусит, вот и… подстраховались.
– Понятно. – Харламов поудобнее прижал локтем свою папку к боку, глянул в длинную кишку узкого коридора, конец которого терялся где-то за поворотом. – Ну веди, что ли, к экспертам, лейтенант. Машинка эта засветилась на месте преступления в нашем городе. Придется проверять. Придется.
У экспертов было так тихо и темно, что Харламов поначалу подумал, нет никого. Но лейтенант уверенно повел его за длинный ряд стеллажей, в самый угол. Там, в продавленном стареньком кресле, возле стола сидел пожилой мужчина в сером халате. На коленках у него была расстелена газета. На столе стоял пластиковый контейнер с едой, рядом вилка. Мужчина собирался позавтракать.
