скорострельных орудий, паливших с фланга. Я понял, что надо биться или умереть, хотя больше шансов на последнее. Приземляясь, уже держал обнаженный меч наготове и готов был защищаться до последней капли крови.
Я оказался рядом с гигантом, отбивавшимся сразу от трех противников. Заглянув в его мрачное, искаженное яростью битвы лицо, я узнал в нем Тарса Таркаса. Он не видел меня, так как в этот миг трое его противников-варунов напали на него одновременно. Огромный воин быстро справился с одним из них, но споткнулся о чье-то тело, упал и очутился во власти своих врагов. С быстротой молнии набросились они на него. И Тарс Таркас отправился бы к праотцам, если бы я не успел прийти к нему на помощь. Я взял на себя одного из варунов, а в это время могучий тарк уже вскочил на ноги и покончил с другим. Он взглянул на меня, и быстрая улыбка мелькнула на его суровом лице. Коснувшись моего плеча, он сказал:
– Я с трудом узнаю вас, Джон Картер. Ни один смертный на всем Барсуме не сделал бы для меня того, что сделали вы. Рядом с вами мне начинает казаться, что на свете действительно существует дружба.
Времени на разговоры не было, так как варуны наступали на нас со всех сторон, и мы сражались плечом к плечу все эти долгие жаркие часы до вечера, когда напряжение битвы наконец ослабло. Последние варуны умчались на своих тотах в сгустившуюся темноту.
Десять тысяч марсиан участвовало в этом титаническом сражении, и на поле осталось три тысячи убитых. Ни та, ни другая сторона не просила и не давала пощады и не брала пленных.
Вернувшись после битвы в город, мы отправились прямо в дом Тарса Таркаса. Он должен был идти на заседание совета, всегда собиравшегося после выдающихся сражений, и я остался один.
Я отдыхал и вдруг услышал шум в смежной комнате. Когда я открыл дверь, огромное животное бросилось на меня и опрокинуло на кучу шелковых и меховых покрывал. Это был Вула, верный, любящий Вула! Он нашел обратную дорогу в Тарк и, как Тарс Таркас позже рассказал мне, отправился прямо в мое прежнее жилище и там стал упорно и безнадежно ждать моего возвращения.
– Тал Хаджус знает, что вы здесь, Джон, – сказал Тарс Таркас, вернувшись из резиденции джеддака. – Саркойя узнала вас и доложила ему о вашем возвращении. Тал Хаджус приказал мне вечером доставить вас к нему. У меня десять тотов, выберите из них любого, и я провожу вас до ближайшего канала, ведущего к Гелиуму. Тарс Таркас – суровый зеленый воин, но он может быть другом. Идем, пора в путь.
– А что будет с вами, когда вы вернетесь? – спросил я.
– Ничего хорошего, – ответил он. – Разве только мне представится желанный случай сразиться с Талом Хаджусом.
– Я остаюсь, Таркас, и мы вместе пойдем к вашему правителю! Я не хочу вашей жертвы. А может быть, вечером вам представится тот случай, которого вы давно ждете.
Он упорно стоял на своем, говоря, что Тал Хаджус часто приходит в дикую ярость при одной мысли о нанесенной ему обиде. За едой я пересказал Тарсу Таркасу историю, которую Сола поведала мне ночью во время похода в Тарк.
Он слушал молча, но лицо исказилось от волнения и боли при мысли о страшной судьбе, выпавшей на долю его дочери – единственного родного существа, которое осталось в его одинокой жизни.
Таркас больше не спорил, когда я предложил отправляться к Талу Хаджусу, и лишь захотел сначала поговорить с Саркойей. Я проводил его, и она вновь, как когда-то, бросила на меня исполненный ненависти взгляд.
– Саркойя, – сказал Тарс Таркас, – сорок лет назад была замучена женщина по имени Гозава, это произошло из-за вашего доноса. Воин, любивший эту женщину, жив и узнал о вашем участии в этом деле. Он не убьет вас своей рукой, это противоречит обычаям. Но кто сможет помешать ему привязать один конец ремня к вашей шее, а другой – к дикому тоту? Завтра он это сделает, но я справедлив и предупредил вас. Путь к реке Исс недолог, Саркойя.
На следующее утро Саркойя исчезла, и больше ее не видели.
Молча направились мы к дворцу джеддака и были немедленно приведены к нему. Он с трудом дождался моего прихода: мы застали его стоящим на возвышении и не сводящим глаз с двери.
– Привяжите его к столбу, – завопил он, – посмотрим, кто он такой, что сумел ударить могущественного Тала Хаджуса! Нагрейте железо! Я собственными руками выжгу ему глаза, чтобы они не оскверняли меня своими гнусными взглядами!
– Вожди Тарка, – перебил я Тала Хаджуса, обращаясь к совету. – Я был таркианским вождем и сегодня сражался за Тарк плечом к плечу с его знаменитейшим воином. Вы должны выслушать меня. Эту награду я заслужил. Вы справедливый народ.
– Молчать! – заревел Тал Хаджус. – Заткните ему рот и свяжите его, как я приказываю.
– Справедливость, Тал Хаджус, – воскликнул Лоркас Птомель. – Кто ты такой, чтобы пренебрегать обычаями тарков?
– Да, справедливость! – повторили десятки голосов, и мне дали возможность говорить.
– Вы храбрый народ и цените храбрость, но где же был ваш могущественный джеддак во время сегодняшней битвы? Я не видел его в гуще сражения – его не было на поле боя. Он насилует беззащитных женщин, но часто ли сражается с мужчинами? Даже я, пигмей против него, сшиб его одним ударом кулака. Таков ли должен быть джеддак тарков? Здесь, рядом со мной, стоит великий тарк, славный и благородный воин. Вожди! Тарс Таркас – джеддак тарков! Хорошо звучит?
Смутный одобрительный гул был ответом на мои слова.
– Совету стоит лишь повелеть, и Тал Хаджус должен будет доказать свое право на власть. Будь он храбр, он вызвал бы на поединок Тарса Таркаса, так как ненавидит его. Но Тал Хаджус боится. Тал Хаджус, ваш джеддак, – трус. Я мог бы убить его голыми руками, и он это знает.
Когда я умолк, настало долгое молчание, и глаза всех были устремлены на Тала Хаджуса. Он не произнес ни звука, не шелохнулся, но пятнистый, зеленый цвет его лица стал ярче, и пена застыла у него на губах.
– Тал Хаджус, – холодным, жестким голосом сказал Лоркас Птомель, – за всю мою долгую жизнь я никогда еще не видел, чтобы так унизили джеддака тарков. На подобный вызов может быть лишь один ответ. Мы ждем его.
Но Тал Хаджус по-прежнему стоял словно окаменев.
– Вожди, – продолжал Лоркас Птомель, – должен ли джеддак Тал Хаджус доказать свое
