Во главе с Гарсиа Оливером они предложили премьеру продолжать работу правительства. Но Ларго в критический момент перестал быть «испанским Лениным». На предложение лидеров ФАИ – НКТ он ответил: «Это диктатура. А я не хочу быть диктатором». Премьер-министр отправился к президенту Асанье и вручил ему прошение об отставке.
Правительственный кризис длился три дня. Руководство ФАИ – НКТ устно и в печати требовало продолжения премьерства Ларго. Но их политическое влияние после разгрома барселонского восстания резко снизилось. К тому же у анархистов, отрицавших выборы и парламент, не было парламентской фракции, которая наряду с остальными должна была играть центральную роль в формировании кабинета.
Левореспубликанские партии предлагали сделать новым премьером одного из отцов-основателей Республики, депутата и бывшего министра Фернандо де лос Риоса. Правые социалисты выдвигали кандидатуру Прието, левые – Альвареса дель Вайо. Но советские дипломаты через коммунистическую фракцию настаивали на победе своего фаворита – министра финансов Хуана Негрина. Если верить мемуаристам, на тайные переговоры к Негрину отправился Хесус Эрнандес – член коммунистического политбюро, друг Хосе Диаса.
Удивленный Негрин ответил посланцу чужой партии, что он неизвестен и не имеет популярности.
«Популярность можно создать», – заметил Эрнандес.
«Но я же не коммунист».
«Тем лучше. Мы поддерживаем вашу кандидатуру. Вы согласны, доктор?»
«Согласен».
Так выглядела закулисная сторона событий, позднее изложенная Эрнандесом в его воспоминаниях – «Я был сталинским министром в Испании». На другой день большинство депутатских фракций кортесов одобрило кандидатуру Негрина. Многие политики, в частности Прието, пошли на этот шаг из-за застарелой ненависти к Ларго.
17 мая президент утвердил состав второго правительства Народного фронта. Количество министров было сокращено с 18 до 9. Три министра были социалистами, два – республиканцами, два – коммунистами, по одному министру представляло басков и каталонцев. Негрин стал премьером и сохранил за собой пост министра финансов. Прието был повышен – он получил военное министерство. Хираль стал министром иностранных дел.
Анархистам было предложено сохранить два министерских поста, но они отказались их принять, пока пост премьера не занимает «товарищ Франсиско Ларго Кабальеро». Подобно Ларго, испанские анархисты проявили принципиальность и не стали любой ценой цепляться за власть.
Управлять республиканской Испанией пришел плотный, крепко сбитый, веселый человек, в очках, с ученой степенью, сорока пяти лет от роду. Он был ровесником Франко, но сильно отличался от мрачного каудильо, высокомерного Асаньи и медлительного спартанца Ларго Кабальеро.
Хуан Негрин происходил из зажиточной религиозной семьи с Канарских островов. Родители – городские землевладельцы, единственный брат принял монашеский сан. Негрин считал себя космополитом, он много путешествовал, свободно говорил на нескольких европейских языках, даже немного по-русски. Последним, вероятно, был обязан жене, некоей Михайловой. По одним сведениям – эмигрантке, по другим – советской гражданке.
Любитель вкусной еды и хороших вин, охотно сходившийся с женщинами, менявший жен и любовниц как перчатки, тем не менее Негрин слыл интеллектуалом. По образованию он был физиологом, в молодости стажировался в германских университетах, а также в Ленинграде у академика Павлова.
В годы Республики Негрин, став социалистом и депутатом кортесов, произнес там всего одну речь. Фактически оставив занятия наукой, он превратился в администратора – одного из создателей и спонсоров Университетского городка. В оборудование лабораторий, славившийся щедростью «доктор Негрин» вложил немало собственных средств.
В социалистической партии Негрин считался приетистом. Прието был его политическим наставником. Но он одновременно поддерживал дружеские отношения и с левым Альваресом дель Вайо, а став министром, был лоялен к Ларго. Именно ему осмотрительный премьер-министр доверил осенью 1936 года секретную операцию – отправку золотого запаса в Москву. С тех пор у Негрина были хорошие отношения с советским посольством, которые и помогли ему получить пост главы кабинета.
Компартия, социалисты, республиканские партии, баски и каталонцы выразили доверие новому правительству. Против выступили ФАИ – НКТ и небольшая группа сторонников Ларго Кабальеро. Но они, подобно большинству фалангистов и монархистов по другую сторону фронта, не осмелились предпринять каких-либо действий против нового кабинета, ограничившись лишь угрозами.
К 1 июня кризис завершился. Правительство стало компактнее и дееспособнее. Большинство рычагов государственной власти осталось в руках социалистов и республиканцев. Но позиции коммунистической партии значительно окрепли. Она нейтрализовала сразу две враждебные могущественные политические силы – анархистов и кабальеристов. Сделано это было во многом руками умеренных социалистов и без формального разрушения Народного фронта. Коммунисты при активной поддержке СССР одержали внутри Испании крупную политическую победу, которая произвела глубокое впечатление на современников.
«Главным орудием падения Ларго была компартия, социалистическая партия следовала руководству коммунистов… Компартия добилась политического превосходства над прочими партиями, менее умелыми и дисциплинированными, и решающего влияния… Общественное мнение лишь теперь осознало, насколько велика роль компартии в испанских событиях», – комментировала международная печать.
В связи с очевидным упрочением позиций коммунистов и СССР в Республике (а также ввиду приближения фронта к железорудным богатствам Бискайи) английские правящие круги открыто выдвинули в мае 1937 года идею прекращения огня и примирения националистов с республиканцами. Форейн оффис работал над планом «прекращения военных действий в Испании», а британская дипломатия зондировала почву в Париже, Женеве, Риме и Берлине на предмет его реализации. Несколько английских военных кораблей уже стояло на рейде Барселоны.
«Никакой разумный человек не может ожидать, что мирчерез соглашение родится из этого хаоса интересов, страстей,ненависти… – патетически вещала «Таймс» сразу после образования кабинета Негрина. –Посредничество!… Где есть воля,там найдется путь». С республиканской стороны миротворческие усилия предприняли Бестейро (открыто) и Прието (тайно). С согласия Прието и Асаньи отец-основатель Республики Бестей-ро выезжал в Лондон – официально на коронацию Георга VI, а фактически на переговоры с британскими политиками о мирном урегулировании. Однако в итоге стечения обстоятельств последовало не прекращение огня, а совсем другое.
На седьмой день существования кабинета Негрина – 24 мая произошел международный инцидент: республиканские ВВС во время налета на Балеарские острова подбили на рейде Пальмы-де-Майорка итальянский легкий крейсер «Кварто» и вспомогательное судно «Барлетта», убив и ранив несколько человек из их экипажа. Итальянское правительство, впрочем, не протестовало, вероятно, до конца не оправившись после «гвадалахарского шока».
Но уже через три дня у Балеарских островов имел место новый, гораздо более драматический инцидент. Республиканские самолеты советского производства «СБ» («Катюши») под командованием советского летчика Н.А. Острякова 26 мая повредили в Пальме германский сторожевик «Альбатрос». Протест командира «Альбатроса» остался без ответа. 29 мая «Катюши» обнаружили на рейде Ивисы неизвестный корабль, очень похожий на «Канариаса», и атаковали его. Несколько бомб попало в цель. Однако корабль оказался германским «карманным линкором» «Дойчланд». 30 человек погибло и умерло от ран и свыше 70 было ранено, бомбы также вызвали серьезные разрушения обеих палуб и машинного отделения. «Дойчланд» ушел на ремонт в Гибралтар.
Германские радиостанции и газеты сообщили на весь мир о «неспровоцированном нападении красных властей Валенсии» на нейтральный корабль. Третий рейх грозил репрессалиями.
Они последовали через два дня. Другой «карманный линкор» – «Граф Шпее» с четырьмя эсминцами получил из Берлина приказ обстрелять Альмерию, числившуюся в списках открытых городов, т.е. городов без гарнизонов и укреплений. По пути германская эскадра встретилась ночью с республиканской, благополучно разошлась с нею и утром 31 мая появилась у Альмерии. Начатый без предупреждения обстрел города из орудий всех калибров продолжался около часа. В Альмерии разорвалось свыше двухсот снарядов, которые разрушили 35 домов и убили 20 человек, ранив свыше ста. В тот же день Германия и Италия сообщили о выходе из системы морского контроля. Через несколько недель то же сделал Советский Союз.
