он почесал означенное место.
— О господи, — вздохнула Диана и добавила: — А после этого мы с тобой в расчете, так?
— Ага.
— И не трать рабочее время понапрасну, Джексон.
Лэм, в неожиданном приступе тактичности, сообразил, что иногда полезно оставить последнее слово за собеседником, и ничего не сказал. Вместо этого он посмотрел ей вслед и вознаградил себя ленивой ухмылкой. Он обзавелся Конторским прикрытием. И даже операционным бюджетом.
А если бы он рассказал ей всю правду, то не получил бы ни того ни другого.
Он вытащил из кармана мобильник и позвонил в Слау-башню.
— Ты еще там?
— Да, поэтому отвечаю на звонки…
— Двигай на Уайткросс-стрит. И бумажник не забудь.
Он захлопнул телефон-раскладушку и поглядел на непоседливую утку, которая вернулась и теперь спланировала на зеркальную воду канала, разбив отраженное в ней небо, но только на миг. Потом все снова собралось воедино: небо, крыши, провода над головой, все на местах, в полном порядке.
Хо бы это заценил.
7
— Ну ты и копаешься, — сказал Лэм.
Ривер, который приехал первым, привык к Лэмовым выходкам.
— А для чего я взял кошелек?
— Чтобы угостить меня поздним обедом.
Ривер пришел к выводу, что с момента раннего обеда прошло много времени.
Рынок уже закрывался, но еще работали ларьки, способные обеспечить карри и рисом целую армию, а потом накормить ее пирогами до отвала, так чтобы она с места не двинулась. Ривер купил курицу по-тайски и лепешки наан, потом вместе с Лэмом отыскал свободную скамейку у церкви Святого Луки. Вокруг выжидающе собрались голуби, но вскоре отчаялись и разлетелись. Наверное, узнали Лэма.
— Ты хорошо знал Дикки Боу? — спросил Ривер.
— Не очень, — буркнул Лэм с набитым ртом.
— Но свечку за упокой поставишь.
Лэм смотрел на него, методично жуя, и жевал так долго, что это выглядело саркастично. Наконец он проглотил пережеванное и сказал:
— Ты раздолбай, Картрайт. Мы с тобой оба это знаем. Иначе ты бы не был слабаком. Но…
— Меня подставили. А это другое.
— Вот раздолбаев-то как раз и подставляют, — объяснил Лэм. — Позволь мне закончить?
— Да-да, пожалуйста.
— Ты раздолбай, но все еще в игре. Поэтому если в один прекрасный день ты умрешь, а я не буду слишком занят, то, может быть, тоже поспрашиваю. Проверю, нет ли каких подозрительных обстоятельств.
— Я глубоко тронут.
— Я сказал «может быть». — Лэм рыгнул. — Дикки был бегунком в Берлине. А если ты воевал бок о бок с товарищем, то обязан проследить, чтобы на его могильной плите выбили правильную надпись. Не «откинул копыта», а «убит в бою». Неужели дедуля тебе это не объяснил?
Ривер вспомнил, как в прошлом году Лэм на миг стал прежним, тем самым, кто воевал на той войне. Поэтому, хотя теперь Лэм был ленивым жирным стервецом, Ривер ему доверял.
С другой стороны, ему не понравилось уничижительное упоминание деда, поэтому он сказал:
— Может, и объяснял. Но сначала рассказал, что Боу был горьким пьяницей, который выдумал, что его похитил несуществующий шпион.
— С. Ч. тебе это рассказал? — Лэм наклонил голову к плечу. — Ты же его так называешь — С. Ч., «старый черт»?
Именно так Ривер мысленно именовал деда, но совершенно не мог представить, откуда это известно Лэму.
Лэм, прекрасно понимая, о чем думает Ривер, одарил его хищной ухмылкой:
— Ну да, Александр Попов был пугалом. А что еще тебе дедуля наговорил?
— В Риджентс-Парке на него составили досье, чтобы лучше представить замысел московского Центра. Но досье было обрывочным. Место рождения и все такое.
— И где же он родился?
— ЗТ-пять-три-два-три-пять.
— И меня почему-то совершенно не удивляет, что ты это запомнил.
— Там произошла какая-то авария, и весь город был разрушен, — сказал Ривер. — Такие подробности обычно запоминаются.
— Ну да, запоминаются. Если, конечно, это была авария. — Лэм выскреб остатки карри из алюминиевого лотка и отправил ложку в рот, не обращая внимания на взгляд Ривера. — Неплохо. — Он ловким движением руки отправил ложку в мусорку, подобрал остатки соуса последним куском наана. — На семерочку потянет.
— То есть его специально уничтожили?
Лэм вскинул брови:
— Об этом С. Ч. не упомянул?
— Мы подробности не обсуждали.
— Наверняка у него на то были свои причины. — Он задумчиво прожевал наан. — Я больше чем уверен, что твой дед без причины ничего не делал. Нет, это была не авария. — Он сглотнул. — Тебе все еще рано курить?
— Я все еще не такой дурак, чтобы курить.
— Поживешь — поймешь. — Лэм закурил, затянулся, выдохнул дым, всем своим видом давая понять, что ни на миг не задумывался о том, вредно ли это. — ЗТ, или как там он назывался, был исследовательской лабораторией. Частью ядерной гонки. Ну, это было еще до меня, разумеется.
— А я и не подозревал, что ядерное вооружение появилось еще до тебя.
— Вот спасибо. В общем, как мы потом предположили, московский Центр решил, что туда проник шпион. Что кто-то из тамошних жителей передает врагу сведения о советской программе ядерного вооружения. Врагу, то есть нам. Или нашим друзьям. — Лэм замер, двигалась лишь тонкая сизая струйка дыма, печально устремившаяся вверх от кончика сигареты.
— И город разрушили? — спросил Ривер.
— Во время уроков тайной истории твой дед никогда не упоминал о том, насколько все было серьезно? Да, разрушили. Сожгли дотла, чтобы скрыть то, чем там занимались.
— Город с населением тридцать тысяч человек?
— Ну, кое-кто уцелел.
— Город разрушили вместе с жителями…
— Так было эффективнее. Дабы удостовериться, что шпион прекратит свою деятельность. Самое смешное, что никакого шпиона не было.
— Ага, очень смешно, — сказал Ривер.
Ничего себе шуточки, подумал он.
— Крейн обожал об этом рассказывать, — добавил Лэм.
Эймос Крейн, задолго до Ривера, был одним из легендарных сотрудников Конторы. К сожалению, не в лучшем смысле. Волк в овечьей шкуре. Лис в курятнике.
— Крейн любил говорить, что этот эпизод был настоящим балаганом кривых зеркал. Они построили крепость, потом встревожились, что мы ее сожжем, поэтому сожгли ее сами, чтобы нам не досталось.
— А Попов был якобы одним из уцелевших? — спросил Ривер, представляя себе замкнутый круг. — Город разрушили, а потом, много лет спустя, создали из его пепла пугало, чтобы нам отомстить.
— Ну да, — сказал Лэм. — Говорю же, Крейну это очень нравилось.
— А что стало с Крейном?
— Его укокошила какая-то девица.
Те, у кого талантов поменьше, написали бы об этом целый роман, подумал Ривер.
Лэм встал, изумленно уставился на ближайшее дерево, будто пораженный красотами природы, приподнял ногу и пернул.
— Отличное карри, — сказал он. — А то иногда от него вечно живот крутит.
— И
