– О, Париж, – мечтательно произнес он. – Самый красивый город на земле! А Елисейские поля – красивейшая в мире улица! Величественные колонны церкви Мадлен, потрясающая роспись. В сравнении с ними Берлин безобразен! Я досконально изучил все исторические здания Парижа, к сожалению, только по чертежам. Обязательно вернитесь туда, чтобы полюбоваться на город.
– А как вам французы, мой фюрер?
– Этот народ мне симпатичен, – важным тоном отвечал он. – Когда я был солдатом, то познакомился с несколькими местными жителями и с удовольствием общался с ними. Однако я считаю, что эта нация, создавшая одну из величайших культур, в упадке. Похоже, что время ее расцвета прошло, и теперь она будет медленно гибнуть. Ее может спасти только крупный политический деятель. Был бы рад, если бы на моей стороне был здоровый и сильный сосед.
Затем Гитлер предложил пройтись по окрестностям виллы. По дороге он остановился и вдруг указал Лени на едва видневшиеся в облаках горы:
– Видите там Австрия. Я каждый раз смотрю туда и взываю к Всемогущему, чтобы он дал дожить до того дня, когда Австрия и Германия объединятся в великую империю. Я ведь выкупил этот дом только потому, что отсюда могу видеть и Германию, и Австрию.
И он устремил мечтательный взор в туманные дали.
– Вы верите в Бога?! – осмелилась прервать его задумчивость изумленная Лени.
– Да, я верю в божественную силу, в Бога и в Божественное провидение, но не в церковные догмы. Когда наступит время, придет новый мессия – не Христос, нет! Основатель новой религии, которая изменит человечество!
По дороге назад к вилле он еще много говорил о католической церкви, о кострах инквизиции и преступлениях, совершавшихся осененными крестным знамением. После этого фюрер попрощался с Лени, распорядившись отвезти ее в гостиницу.
После визита в Бергхоф Лени отправилась в Альпы. Ей следовало отдохнуть – только горный воздух мог помочь ей восстановить свои силы. Будто заново родившись, она вернулась в Берлин, где с новым пылом продолжила изнуряющую работу над монтажом фильма. Вторая серия картины давалась легче – вместо пяти месяцев работа была закончена за два. После склеивания пленки предстояла работа в звукозаписывающей студии. Были приглашены дикторы и артисты, озвучивающие роли, спортивные комментаторы. Здесь Лени познакомилась со звукоинженером Германом Шторром, ставшим на два года спутником ее жизни. Как и всегда, это просто была ни к чему ни обязывающая приятная любовная связь и не больше.
Перед Рождеством 1936 года все ленты со звукозаписями были смонтированы. В январе планировалось закончить с записью музыки к фильму и микшированием. На праздники Лени благодушно решила распустить команду. Сама же она встретила Рождество нового 1937 года в шале Фрица фон Опеля в Санкт-Морице.
Перед премьерой Лени сняла в Кицбюэле небольшой домик в горах и пригласила туда всех своих сотрудников. Неожиданно пришло известие: Министерство пропаганды перенесло дату премьеры на неопределенное время. 12 марта в Австрию вступили немецкие войска, и Гитлер объявил в Вене о присоединении Австрии к Германскому рейху. Лени была вне себя от ярости. Она полтора года угрохала на то, чтобы в одночасье ее фильм канул в лету?! Этого просто не может быть! Над ней и так уже многие смеялись – все забыли про Олимпиаду, а Лени все кропает какой-то фильм. Она никому не позволит сделать из себя посмешище! Нет, она добьется премьеры в ближайшее время! Пойдет ради этого на все! Лени немедленно выехала в Инсбрук, где ожидали Гитлера. Прорвавшись через оцепление у гостиницы «Тиролер Хоф», она села в вестибюле и стала, грозно посверкивая глазами, выискивать в толпе кишащих людей кого-либо из адъютантов.
– Что это вы здесь делаете? – внезапно прямо над ухом она услышала неприветливый голос Шауба.
– Узнайте, примет ли меня фюрер, – вцепившись в его локоть, попросила Лени.
– Сегодня он не принимает. Посмотрю, что можно сделать, – раздраженно ответил Шауб и высвободился из ее цепких рук.
Через некоторое время он вернулся, уже более дружелюбно настроенный, и пригласил Лени пройти к Гитлеру. Она приготовилась излить ему свои проблемы, и уже слезы показались в ее глазах, как фюрер встретил ее с распростертыми объятиями:
– Какая радость, что мы вместе переживаем великие часы! Я так счастлив!
Похоже, он пребывал в эйфории. Слезы из глаз Лени так же мгновенно исчезли, как и появились. Несколько секунд она пребывала в замешательстве – сказать сразу или попозже. Пока она думала, работа ее мысли отразилась на лице. От фюрера не ускользнула напряженность, с которой она нахмурила брови, и он сразу же спросил:
– Я смотрю, вас что-то привело сюда. Какие-то проблемы?
– Мой фюрер, – картинно заломив руки, залепетала она, – мне так неловко отвлекать вас!
– Ничего, говорите!
– Премьера «Олимпии»… Она должна была состояться в марте, но Минпроп перенес ее… Это просто катастрофа! – и она зарыдала. – Надо мной подшучивают уже все, кому не лень! Что если картина выйдет только осенью?! Ужасно!
Гитлер задумчиво проговорил:
– Ну, подумайте, ведь если премьера будет сейчас, то попадет в тень политических событий. Я считаю, она должна состояться в удобное время, хотя до осени таковое вряд ли предвидится.
Лени отчаянно стала соображать, как же убедить его. Внезапно она выпалила:
– Может, тогда двадцатого апреля?
– Хм, прекрасная дата, – удивился Гитлер. – Однако у меня в день рождения назначено очень много дел: парад, поздравления гостей. Вряд ли я смогу успеть на премьеру.
– О, мой фюрер, но что же делать?! – воскликнула Лени умоляюще, все еще со слезами на глазах. – Я столько времени готовила для вас эту картину! Неужели, все было зря?!
– Знаете что, пусть премьера будет 20 апреля. А я приду, обещаю вам, – с улыбкой ответил он, мягко взяв ее за локоть.
Лени вышла из номера, как во сне. Она не могла поверить, что с такой легкостью добилась того, чего хотела! Вот она, победа!
Ее мысли прервало чье-то бурчание. Она подняла мечтательный взгляд наверх и увидела Шауба:
– Фюрер велел передать вам, что после премьеры предусмотрен прием в зале Министерства пропаганды. Приглашены вы и все ваши сотрудники.
* * *
20 апреля 1938 года состоялась премьера во Дворце УФА. Несмотря на протесты Лени, прокатчик показал сразу две серии с получасовым перерывом – все действо шло целых четыре часа. Лени волновалась, как никогда. Сейчас все увидят, на что она способна! Что за шедевр она сняла! По возгласам «хайль!» она поняла, что прибыл Гитлер. Он вместе со свитой разместился в центральной ложе. Погас свет, заиграл оркестр, открылся занавес и на экране засветились большие буквы: «ОЛИМПИЯ». Лени закрыла глаза и вдруг расплакалась. За два года напряженной, сложнейшей и высокохудожественной работы она могла теперь расслабиться. Вот ее детище! На экране! Лени знала, что «Олимпия» заткнет рот всем! Уже в прологе картины послышались первые аплодисменты. Лени задрожала. Когда закончилась первая серия, аплодисменты переросли в нескончаемые овации. В зале зажегся свет, она быстро вытерла растекшуюся тушь и приготовилась к триумфу победительницы. Сияющий Гитлер подошел к ней и величественно сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
