– Так, так, кого я вижу? Меня зовут Рэнди. А вы Джон Джонсон, верно? И что же вы здесь делаете?
– Может быть, можно войти? – спросил Джон.
– Нет. Я… не могу. То есть я хочу сказать, что вы, конечно, богатый и знаменитый, но лично я с вами не знаком. А этих двоих я вообще не знаю.
– Я Райан.
– А я Ванесса.
– Извините, но я все равно не могу вас впустить.
– Ладно, – сказал Джон. – Мы ищем Сьюзен Колгейт.
– А почему вы говорите об этом мне? – не сдавался Рэнди.
– Вы Рэнди Монтарелли?
– Был.
– Значит, вы и Рэнди Хексум – одно и то же лицо?
– Да, но чего вы добиваетесь? Это свободная страна. И я могу изменить имя. Так, значит, вам, ребята, кое-что известно о моем прошлом? Что ж, вы меня этим не испугаете.
– Мы приехали не затем, чтобы вас пугать, – сказал Джон.
– Хорошо, но почему вы решили, что я как-то связан со Сьюзен Колгейт? Вы хоть понимаете, что вот так вламываться втроем в мой дом – это абсурд? Спрашивать о какой-то давно позабытой актрисе из мыльных опер? Знаете, я чувствую, что из-за вашего визита у меня начинаются какие-то завихрения в голове.
– Так, стало быть, вы утверждаете, что не знаете ее? – спросил Джон.
– Я этого не говорил.
– Так вы ее знаете?
– Мы встречались.
– Ну и?
– Несколько лет назад, когда я приехал в Лос-Анджелес, я довольно много работал на Криса Трейса. Насколько мне известно, они до сих пор дружат со Сьюзен, хотя я не уверен, что они часто разговаривали. Эй, ребята, – добавил Рэнди, – у меня идея. Я не скажу копам, что вы были здесь, если вы сами им об этом не скажете.
– Заметано, – сказал Джон.
По лицу Рэнди пробежала рябь, как по воде при порыве ветра.
– Постойте… – Он посмотрел на Джона, словно решая в уме арифметическую задачку. – Может, и впрямь есть одна вещь, которую вам надо знать… или, точнее говоря, иметь.
Джон, Райан и Ванесса переглянулись.
– Подождите, – сказал Рэнди и направился по коридору, на ходу отпихнул какую-то сумку и вошел в комнату. Минуту спустя он вернулся с запечатанным конвертом и протянул его Джону.
– Надеюсь, вам лучше, – сказал он.
– А что со мной было не так? – удивленно спросил Джон.
– Ну, – сказал Рэнди, – я недавно слышал, что вы страдаете синдромом Джипа.
– Проклятье, – ответил Джон, – еще одна чертова интернетовская сплетня. Кто распускает все эти слухи?
– А что такое синдром Джипа? – спросил Райан.
– Это когда над анусом воспаляется волосяной мешочек вросшего волоса, – ответила Ванесса, – это вызывает большое скопление жидкости и требует хирургического вмешательства и дренажа. Самым знаменитым человеком из тех, кто страдал этим синдромом, был Родди Левеллин, английская поп-звезда, который однажды встречался с принцессой Маргарет.
– И нам действительно нужно все это знать? – спросил Джон.
– Но ведь Райан спросил. И кроме того, до меня тоже дошли эти слухи. Вот почему я навела справки.
Рэнди вручил Джону конверт.
– Вам это будет интересно, – сказал он и закрыл дверь.
Через минуту они уже снова сидели в машине. Джон был взволнован и зол на себя за то, что не продумал стратегию встречи.
– Черт, этот парень – наша единственная зацепка. Лично я вполне допускаю, что в этих чемоданах у него могла быть Сьюзен. Райан, открой конверт. Что там?
– Это сценарий. Назывется «Фальшивый выигрыш». Автор – Рэнди Хексум.
– Черт – сценарий! – Джон ударил кулаком по баранке.
– У меня есть другая зацепка, – сказала Ванесса, но в этот самый момент Джон сцепился бампером с бампером машины, точь-в-точь такой же, как у него – того же цвета, того же года, выпуска, – и их «крайслеры» соединились, как животные во время совокупления.
– Ух ты, – сказал какой-то пляжный мальчик, торчавший на углу вместе с приятелем, – гляди, педики-«крайслеры» трахаются.
Глава двадцать четвертая
Однажды вечером, еще в 1986 году, Сьюзен чуть было не познакомилась с Джоном Джонсоном на вечеринке, которую закатил Ларри Мортимер. Ларри горел желанием выставить Сьюзен на всеобщее обозрение и свести ее с как можно большим количеством нужных людей. «Семейка Блумов» была на гребне успеха, и из всех «клубных девочек» восьмидесятых представители телестудий больше всего хотели заполучить именно Сьюзен.
На вечеринку зачем-то притащили жирафа. Сьюзен слышала, как кто-то спросил, для чего это, и кто-то ответил, что для того, чтобы хоть как-то разрекламировать комедию про обезьян с катастрофически раздутым бюджетом, которая провалилась в выходные в 1420 кинотеатрах по всей Северной Америки. Сьюзен стояла с представителями телекомпании Джона Карсона. Именно в этот момент она заметила Джона Джонсона, разговаривавшего с унитазоустой дамой из «Диснея» – Алисой, что ли? Они о чем-то беседовали, и Сьюзен решила, что с Джоном вполне можно было бы встречаться, особенно через несколько лет, когда он… дозреет. Она уже собиралась было попросить Ларри представить их друг другу, когда какая-то женщина, стоявшая справа от нее, сказала: «Приве-е-ет, Сьюзен Колгейт».
Сьюзен обернулась. Судя по фотографиям, стоящим на столе Ларри, это была его жена, Дженна Мортимер – хорошенькая, с глянцево-черными волосами, кукольными чертами лица, одетая в черное шифоновое вечернее платье с модными тогда подкладными плечиками. Внешность Дженны в сочетании с ослепительной улыбкой придавала ее облику агрессивности.
– Добрый вечер, Дженна… то есть миссис Мортимер. Добрый вечер.
– Как я рада наконец-то встретиться с тобой, Сьюзен.
– О, мне тоже очень приятно. Как же вышло, что прошло уже столько времени, а мы с вами так и не познакомились? Разве Ларри не следовало представить нас – хотя бы час назад?
– Разиня, правда? – сказала Дженна. – Ларри иногда бывает очень забывчивым. Работа такая.
– Ларри всегда говорит о вас.
– Не сомневаюсь.
Дженна подошла к одному из накрытых столов:
– Ты уже что-нибудь попробовала?
Дженна явно старалась подчеркнуть, что она здесь хозяйка. Сьюзен была преисполнена желанием показать себя благодарной гостьей и глупо соврала, пробормотав:
– Да, немного сыра.
– Но я не подавала сыр.
Сьюзен смутилась.
– Твоя мать здесь? – спросила Дженна, прекрасно зная, что Сьюзен живет в квартире Ларри на Келтон-стрит. На самом же деле в тот самый момент Мэрилин рыскала по улицам Энсино, надеясь найти машину Дона и надеясь найти самого Дона в баре с какой-нибудь потаскушкой, зная, что, вероятнее всего, найдет его попросту с бутылкой, что было в некотором смысле даже хуже.
– Нет. Какой замечательный вечер. Действительно красиво сделано.
Сьюзен чувствовала себя взрослой, произнося слова «красиво сделано». Она думала, что именно так выражаются богатые люди.
Дженна посмотрела по сторонам.
– Да, ты права, красиво, не так ли?
– Да и жираф!
– Этот жираф только что объел соседскую элитную хурму. Завтра придется платить кучу денег.
Дженна окинула Сьюзен оценивающим взглядом.
– Прозрачные туфли и телесного цвета колготки – стараемся, чтобы наши ножки сегодня выглядели подлиннее?
– Старый шоу-трюк. Я – «Мисс США» тысяча девятьсот восемьдесят пятого года.
– «Мисс Невада» тысяча девятьсот семьдесят первого года.
– Да ну, – улыбнулась Сьюзен. – Не может быть!
Дженна начинала ей нравиться.
– Да, да. А какую чушь я несла на этих конкурсах, – сказала Дженна.
– Я всегда считала, что быть «Мисс Вайоминг» хорошо тем, что, когда перечисляют штаты, тебя вызывают последней. Такая уж счастливая буква… так что я могла видеть ошибки других девушек и учиться на них.
– А тебе не приходилось завоевывать приз «Мисс Конгениальность»? – спросила Дженна.
– Мне? Нет, ни разу. Наверное, мне должны были бы присудить «Мисс Как я тут оказалась».
– А вот я всегда получала «Мисс Конгениальность».
– Правда? – заинтересовалась Сьюзен.
– О, эти монашки. Католическая школа. Я туда попала еще маленькой.
– Я не ходила в религиозную школу. Наша семья – сплошная деревенщина.
– Главное в католических школах то, что они приучают улыбаться, что бы ни творилось вокруг.
– Правда?
– Абсолютно.
Только теперь Сьюзен поняла, куда клонит Дженна.
Ларри заметил, что они разговаривают, и ринулся к ним.
– Дженна! Сьюзен! Я как раз дожидался особого момента, чтобы представить вас друг другу.
– Это точно, – сказала Дженна.
– Ларри, – сказала Сьюзен, – а я и не знала, что Дженна тоже участвовала в конкурсах красоты.
– Вообще-то это я обратила на тебя внимание Ларри, – сказала Дженна. – Я прочитала о том, как ты швырнула корону им в лицо. Я хотела послать тебе букет роз и подарок на память. Мне казалось, что для того, чтобы решиться сделать такое, нужно быть не человеком, а товарным поездом.
