Малый размер корпуса помогает мини-субмарине быть более незаметной, и это для лодки плюс. Но малые размеры означают и малое водоизмещение, что в случае получения даже совсем небольшой пробоины мгновенно становится огромным недостатком, практически лишающим субмарину даже минимальных шансов на выживание…
Ни капитан Мерфи, ни один из членов его команды так ничего толком и не успели ни понять, ни рассмотреть, ни почувствовать. Страшный грохот, снопы искр от замкнувших жгутов проводки, клубы едкого дыма… И тут же наступившая темнота и жуткий, длившийся всего несколько мгновений рев воды…
Ни от экипажа, ни от субмарины, ни от ценного груза не осталось практически ничего. Лишь груда жалких искореженных обломков опустилась на илистое, захламленное дно реки, где никто и никогда не будет их искать. Ошметки ржавой обшивки и несколько голых, объеденных рыбами скелетов никому не интересны…
40
Когда заминированная подлодка осталась примерно в миле позади, Катков несколько раз указал кулаком с оттопыренным большим пальцем вверх, подавая мичману сигнал на всплытие. Тритон кивнул, и оба пловца уже через минуту вытащили загубники и вдохнули влажно-душного воздуха, почти неподвижно висевшего над водной гладью.
— Поверху пойдем, — шумно дыша, распорядился лейтенант. — Надо хоть как-то смесь попробовать сэкономить. Кто знает, как завтра события повернутся. Нам еще как-то надо будет на базу пробираться, а туда, думаю, один путь — под водой… Но мух ртом ловить не надо — морду в воду опускай почаще. Нам теперь этих черненьких надо догнать и без особого шума с ними разобраться. Иначе они все время у нас под ногами путаться будут и мешать. Ненужные опасности надо устранять. Давай, Валера, загребай пошустрей…
Пловцы на приличной скорости рассекали теплую мутную воду, стараясь тем не менее как можно экономнее расходовать свои силы — впереди планировалась отнюдь не учебная схватка с чужими аквалангистами. «Черные» производили впечатление весьма крепких ребят и вряд ли просто так позволят кому-то перерезать себе глотки.
Скат в очередной раз опустил лицо в маске под воду и внимательно осмотрелся. Мелькнули впереди два характерных темных пятна или показалось? Нет, не показалось, вон и Тритон резко сбавил ход и знаками сигналит, мол, вижу чужаков. Боевые пловцы вставили и зажали зубами загубники дыхательных систем, зависнув в толще воды и слегка пошевеливая ластами, обменялись несколькими знаками и синхронно нырнули, уходя на максимальную глубину. В руках каждого угадывались длинные лезвия ножей — вычерненных, не отбрасывающих предательских светлых бликов…
…Под водой боевому пловцу приходится работать не в привычных пехотинцу координатах «длина, ширина, нет ли сверху самолетов», а в несколько других измерениях. Здесь опасность может грозить со всех сторон — так летчик-истребитель отслеживает горизонт, купол сверху и средства ПВО снизу. Девиз один для всех: «Посмотри вокруг себя…» И смотреть надо в оба, поскольку и в небесах, и в морских глубинах за разгильдяйство и невнимательность одна плата — жизнь…
Так же драка на суше и драка под водой — далеко не одно и то же. Кто не верит, пусть попробует зайти в воду по грудь и быстренько пробежаться или ударить ногой воображаемого противника. Вряд ли получится красиво и быстро… Шаолиньская школа прославленных монахов-бойцов много веков практикует стили тигра, обезьяны, богомола и прочих земных тварей. Но они никогда не разрабатывали стили дельфина, акулы или боевого краба — ни к чему это им было. Эти стили стали жизненно необходимыми для боевых ныряльщиков, ими разрабатывались и совершенствовались в тысячах учебных и реальных схваток…
Вообще-то, подводная схватка двух пловцов и в самом деле больше напоминает воздушный бой двух истребителей, когда машины на форсаже кувыркаются в голубом небе и стремятся отстрелить друг другу хвосты, плоскости и прочие прелести. Только вот морская вода — это все-таки не «голубой эфир», а другая стихия. И в этой непростой стихии нужно быть невероятно ловким, сильным, быстрым как дельфин и безжалостным как кашалот.
…Скат так и не понял, чем же они с мичманом выдали себя, почему чужие пловцы смогли их заметить прежде, чем русские аквалангисты с ходу всадили в них свои ножи. Возможно, черные получили не менее серьезную подготовку и поэтому даже не столько увидели, сколько почувствовали смертельную опасность, приближавшуюся к ним в толще мутноватой воды. Как бы то ни было, но черные пловцов заметили и отреагировали мгновенно: оба выхватили свои ножи и разошлись в стороны, постоянно меняя направление движения и выбирая более удобное положение как для отражения атаки, так и для нападения.
Тритон без особых раздумий набрал максимальную скорость и торпедой пошел на одного из черных, в руках которого были отчетливо видны два кинжала, отчего тот был поразительно похож на огромного краба с изготовленными для удара клешнями. Мичман планировал в последний момент рвануться чуть в сторону и, проскальзывая мимо чужака, полоснуть его острым как бритва ножом или по груди, или по шлангам дыхательного аппарата. Однако черный резко отработал ластами, и острие ножа прошло буквально в паре сантиметров от его груди. Уклоняясь, чужак в свою очередь попытался всадить нож в мелькнувшую рядом ногу Тритона, но и тот вовремя успел выскользнуть из-под удара.
Дальше все происходило настолько быстро, что посторонний взгляд мог бы уловить лишь какое-то подобие страшного колеса из двух длинных тел, окруженного пузырьками воздуха и завихрениями мутной воды. Черный с непостижимой быстротой бросился вдогонку и одним взмахом ножа располосовал левый ласт мичмана, что мгновенно поставило пловца в невыгодное положение, поскольку именно ласты позволяют двигаться и маневрировать с хорошей скоростью. Валерий сразу почувствовал что-то неладное и, вместо того, чтобы продолжать по всем правилам удирать от врага, вновь резко извернулся и буквально прыгнул навстречу черному. Тот от неожиданного маневра противника растерялся и замешкался не больше, чем на секунду, но этой секунды хватило мичману, чтобы снова рвануться вниз и, уходя, длинным махом разрезать черному мышцы бедра. Все! Этот теперь без ноги, из него боец никакой — вон как кровь хлещет, аж целое облако за несколько секунд…
Троянов, не выпуская раненого из виду, быстро посмотрел в сторону, где так же кувыркались Скат со своим противником. Ну, за лейтенанта Валерка почти и не переживал. Против этого парня драться — все равно, что с пятью крокодилами тягаться.
Мичман оказался прав. Не прошло и минуты, как Скат, проделав невероятный кульбит, ударил своего черного обеими ногами прямо в угловатое стекло маски, вбивая стекло в лицо и в глаза врага. Именно за этот удар, который Тритону так до сих пор и не удалось освоить по-настоящему, лейтенант и заработал свое прозвище. Все, бой по сути уже закончился…
Пленные пловцам были не нужны. Да и не было ни сил, ни желания, ни времени с ними возиться. Поэтому обоих черных, поочередно взяв в кольцо, милосердно прирезали, прикончили быстренько и без затей. Сняли акваланги с остатками дыхательной смеси, проделали необходимые манипуляции для того, чтобы трупы не всплыли никогда, и медленно поплыли в сторону своей плавучей базы. Медленно, потому что не было сил даже разговаривать. Единственное, что прохрипел Скат, когда они вынырнули на поверхность и жадно глотнули теплого воздуха, было:
— Здесь вам не равнина, здесь климат иной! Серьезные ребята нам с тобой попались. И все-таки мы их сделали… У меня есть пара царапин — заклеить надо бы, а то сейчас тут туча пираний будет. Все, брат, уходим…
Тритон молча кивнул. Говорить ни о чем не хотелось. В глазах до сих пор мелькали картинки боя и бурых облаков крови. Настоящей, не киношной.
Скат прекрасно понимал, что сейчас творится с его товарищем. Лейтенант, несмотря на свою относительную молодость, уже многое знал и умел. Умел одним движением свернуть врагу шею или перерезать горло. Знал, что после первого же взятого на нож врага в глазах бойца появляется что-то особенное, и это отнюдь не жесткость или печаль. Появляется отблеск знания того, как неправдоподобно легко входит в сильное тело человека острая сталь и как неправдоподобно быстро из этого тела уходит жизнь…
Когда через двадцать минут на этом участке неширокого притока великой Ориноко появились три моторные лодки с людьми Джексона, русские боевые пловцы были уже в паре миль выше по течению. Джексон и не подозревал, что его флотилия только что миновала место, где в глубине неисчислимая стая жадных, обезумевших от запаха крови пираний довершала расправу над останками двух аквалангистов в изодранных тысячами острых зубов черных гидрокостюмах…
41
