– Да… Честно говоря, я пришла довольно поздно. Или рано, если тебе так больше нравится!
– Неужели? – Анна пыталась придать своему голосу полное безразличие. Заставив себя выбраться из кровати, она неосознанно пошевелила пальцами, которые саднили в тех местах, где в них впились кольца. Уэбб! Вновь нахлынули воспоминания вчерашнего вечера, пробудив забытые чувства. А ведь снотворное она принимала только затем, чтобы отгородиться от них.
Конечно, это было крайне глупо с ее стороны – теперь Анна чувствовала себя совершенно разбитой. – Наверное, мне лучше пойти принять душ. Спасибо, что разбудила.
Но от Виолетты не так легко было отделаться. Она продолжала повсюду следовать за Анной с видом провинившегося ребенка. Но только Виолетта не была ребенком! Несмотря на имидж невинной девочки, она была очень сексуальной молодой женщиной, и мужчины быстро обнаруживали это. Обнаружил и Уэбб. Стоило только телохранителям увезти принцессу, как они тут же нашли общий язык.
Бедная Клаудия была брошена на произвол судьбы и отчаянно переругивалась с Ивом; вокруг ее чувственных губ с каждой секундой залегали все более угрюмые складки. Уэбб и Виолетта исчезли; дверь в спальню была закрыта, и Анна чувствовала, что ее улыбка напоминает клоунскую маску. Наконец Гаррис со свойственным ему тактом вспомнил, что у нее утром съемки, и предложил отвезти домой.
– Давай поболтаем, пока ты будешь принимать душ.
Анна не хотела выслушивать излияния Виолетты, по крайней мере, те из них, которые касались Уэбба. Но Виолетта уже входила за ней в ванную.
– Ну и вечер – просто потрясающий! А слышала бы ты все последние сплетни! Оказывается, сенатор Маркхем неравнодушен к Кэрол Кокран. Поэтому он и приехал без жены. Крег чуть с ума не сошел, когда я ему об этом сказала! Он иногда бывает таким пуританином, правда? А все сенаторы и конгрессмены для него просто святые! Знаешь, мне кажется, – при этих словах она задумчиво склонила голову набок, – что он… я имею в виду Крега… по-прежнему любит тебя.
– Ерунда! – коротко ответила Анна и открыла душ на полную мощность.
– Понимаешь… Я всегда могу определить, когда мужчина, который со мной встречается, неравнодушен к другой женщине. Он с радостью бы вновь сошелся с тобой, если бы, конечно, ты захотела. Нет, ты не подумай, я вовсе не осуждаю твой роман с Фелпсом! Кстати, он уже пригласил тебя на свою яхту? Говорят, она даже больше, чем у Онасиса! – Анна не отвечала, и Виолетта резко сменила тему: – А как тебе понравился Уэбб? Он в жизни еще более грандиозен, чем на экране, правда? Но, – в ее голосе послышалась укоризна, – ты мне никогда не говорила, что знаешь его!
Из-за шума воды Анна едва слышала собственный голос.
– А я его и не знаю. Мы просто однажды встречались, вот и все! А он встречает тысячи женщин, и причем постоянно, так что я даже не уверена, что он запомнил меня. – Анна не кривила душой: он ведь действительно сначала не узнал ее. Интересно, Виолетта замолчит когда-нибудь или нет?
– Зато он уж точно запомнит меня! Даже попросил мой номер телефона…
Из всего этого непрерывного потока слов Анна уловила лишь отдельные фразы. Она сознательно пыталась отключиться и не слушать откровения Виолетты, к которым была не вполне готова. Наконец, разочарованная таким невниманием, Виолетта умчалась на работу в своем небесно-голубом «порше». Ну что же это такое, в самом деле! Теперь она наверняка опоздает на съемки и…
Нечаянно опрокинув со столика статуэтку из дрезденского фарфора, Анна вполголоса выругалась (необходимо следить за своей речью!) и, наконец, не произведя больше никаких разрушений, добралась до двери. В этот момент зазвонил телефон. Анна заколебалась. Кто бы это мог быть? Наверное, Дункан: хочет узнать, почему Виолетта до сих пор не на работе, С другой стороны, могли звонить из Суррея, чтобы отменить съемки из-за плохой погоды. Нужно было послушать прогноз по радио, и она бы обязательно это сделала, если бы не болтовня Виолетты. Телефон продолжал настойчиво звонить, и Анна решила взять трубку. Может быть, это Гаррис?
– Алло? – она запыхалась и злилась на себя за то, что все-таки подошла к телефону.
– Энни? – знакомый голос парализовал ее. «Даже попросил мой номер телефона»… Виолетта так радовалась этому! Но ведь этот номер был также и ее.
– Энни? – нетерпеливо повторил голос на другом конце провода.
Анна собрала всю свою волю и холодно ответила:
– Вам, наверное, нужна Виолетта, но ее сейчас нет.
Теперь в его голосе звучала с трудом сдерживаемая ярость:
– Черт возьми, Энни, прекрати играть со мной в эти игры! Нам необходимо поговорить, разве ты этого не понимаешь? Вчера вечером…
Вчера вечером! Анна закрыла глаза, с трудом сдерживая приступ гнева. Ей хотелось скрежетать зубами, топать ногами.
– Извини, Уэбб, но я опаздываю на работу. А мне предстоит еще двухчасовая поездка. Перезвони попозже, когда вернется Виолетта. Вы с ней разминулись буквально на пару минут.
Щелк! Анна почти швырнула трубку и, схватив пиджак, вылетела из квартиры, игнорируя вновь раздавшиеся звонки.
– Я прекрасно знаю, что «разминулся» с Виолеттой. Я специально ждал, пока она уедет. И от чего же ты бежишь на этот раз, Энни? – взгляд Уэбба буквально пригвоздил ее к двери, в то время как она смотрела на него, как на привидение, не веря собственным глазам.
Эти же слова он говорил ей и при их первой встрече… Но откуда он появился?
В вытертых голубых джинсах и такой же куртке, взъерошенный, небритый… Уэбб небрежно кивнул в сторону телефонной будки на другой стороне улицы. Как же она раньше никогда ее не замечала!
– Очень удобный наблюдательный пункт, малыш.
Я увидел, как малютка Ви уехала в своей малютке машине, и позвонил тебе.
В его глазах зажегся недобрый огонек, и Анне захотелось убежать, спрятаться от этого взгляда, но ей мешала дверь, к которой она была прижата спиной.
Отчаяние заставило ее сорваться на крик:
– Оставь меня в покое, Уэбб! Вокруг тысячи женщин, которые готовы принадлежать тебе без малейших усилий с твоей стороны. Зачем же преследовать именно меня? Нам абсолютно нечего сказать друг другу и…
Вспоминая впоследствии этот момент, Анна не могла сказать точно, что же именно произошло. Она только помнила, как инстинктивно пыталась оттолкнуть Уэбба, пока не почувствовала его губы, которые прервали ее на полуслове. А потом стало слишком поздно – воля и здравый смысл растворились в его поцелуях. Тело вбирало полузабытые ощущения, как иссушенная, растрескавшаяся земля вбирает влагу. Сомнения, вопросы, даже гнев и обида – ничто больше не имело значения. Все смел на своем пути захлестнувший ее поток чувств.
