— Ого! — восхитился Семен.
Через пять минут страждущие исцеления у доктора Матвеева были распределены по другим кабинетам, а Бугаев, с опаской поглядывая на современную бормашину, разговаривал с улыбчивым крепышом Владимиром Владимировичем Матвеевым.
— Играю, играю! — Матвеев энергично закивал головой в ответ на вопрос майора о «волейбольной поляне». — У меня первый разряд. И с мастерами играю, и в «кружок».
Он сразу же узнал на фотографии Гогу.
— Странный парень. Иногда общительный, добрый, а бывает, словно его кто-то подменил. Злой. Орет на игроков. Мне-то редко приходится с ним играть — разный класс. Но вот недавно еле удержал его от драки.
— Поточнее время не вспомните? — попросил Бугаев, с уважением разглядывая поросшие растительностью руки дантиста.
— Могу, конечно. — Матвеев заглянул в разграфленный листок, лежащий на столе под стеклом. — Это было двенадцатое, суббота. В воскресенье я дежурил в поликлинике.
— А с кем драка? Из-за чего?
— Из-за чего — не знаю. Когда я подошел, они уже обменивались «приветствиями» — у второго шла из носа кровь. Я взял Мишу «под локоток» и увел сторону, а Антон пошел на речку. Умываться.
— Антон?
— Кажется, его так зовут. Шофер одного из игроков. Директора не то завода, не то института. Это единственный человек, который на служебной машине к нам на волейбол ездит.
— Плотский?
— Не знаю. Видел несколько раз издалека — высокий поджарый старик.
— Из-за чего же все-таки подрались? Повздорили в игре?
— Не знаю, из-за чего, но только не из-за волейбола. Антон не играет. Лежит обычно на солнышке, загорает. Или машину моет. Да и не всегда ездит с директором. Иногда его привозит другой водитель, постарше. Тот играет...
— А в последнее воскресенье вы обедали с Мишей? Там, на поляне?
— Да. Он пригласил перекусить. Я ж говорю Миша добрый, общительный. До поры до времени.
— А кто с вами был третий?
Матвеев внимательно посмотрел на майора, пожал плечами.
— Вы все спрашиваете, спрашиваете, пора бы уже сказать, что произошло.
— Сейчас объясню, — пообещал Бугаев. — Вы только ответьте на мой вопрос.
— Кто был третьим? — Матвеев улыбнулся. — Да у нас «на троих» не соображают. Кроме лимонада, ничего не пьют. Разве что пива бутылку. А был с нами тот же Антон.
— Шофер?
— Да. Я так понял, что помирились они. О прошлой драке ни слова.
14
Варя Алабина, побывавшая у волейболистки Аллы Алексеевны, вернулась обогащенная разнообразными познаниями в области современных методов вязания и с полутора десятками телефонов постоянных посетительниц «волейбольной поляны». Все эти посетительницы обладали естественно, кроме горячей привязанности к волейболу еще одним достоинством переходящим в недостаток, — они вязали свитеры, джемперы, пуловеры, жилетки, платья. Вязали дома, на работе и даже на волейбольной поляне в перерыве между игрой. А так как вязание особенно художественное требует внимания и сосредоточенности при подсчитывании количества петель и рядов то, судя по самой Алле Алексеевне, они мало что могли рассказать о происшествии на поляне. Алла Алексеевна из «почтового ящика» ничего о нем не знала.
Корнилов выслушав доклад лейтенанта Алабиной вздохнул сочувственно и спросил Варю не вяжет ли она сама.
— Игорь Васильевич, — с обидой сказала Варя и щеки ее предательски порозовели, из чего полковник заключил, что по крайней мере шерстяные носки своему мужу начальнику уголовного розыска с Васильевского острова, Варюха вяжет.
— Понимаю, — еще раз вздохнул Корнилов, — надежды на вязальщиц мало, но придется тебе с ними познакомиться. Вдруг! Мы обязаны всякий шанс использовать. Эта Алла Алексеевна замужем?
— Замужем.
— Может, есть среди вязальщиц и незамужние. Ты на них обрати особое внимание. Я думаю они не только петельки подсчитывают, но и женишка подмечают. А Гога — парень видный холостой.
Видя, что Алабина хочет что-то возразить, полковник предостерегающе поднял ладонь.
— Не спорь, Варя. Иди, звони. Встречайся. Набирайся опыта.
15
С таксистами Корнилову пришлось однажды заниматься чуть ли не полгода — когда разоблачили группу преступников угонявших автомашины индивидуальных владельцев. Поэтому он хорошо знал с чего начинать — позвонил диспетчерам таксомоторных предприятии и попросил отыскать водителя по имени Гурам. Через пятнадцать минут диспетчер из второго предприятия сообщил Игорю Васильевичу что Гурам Иванович Мчедлишвили один из лучших водителей в настоящий момент работает на линии. Машина у него оборудована радиотелефоном и если нужно Корнилов сказал нужно... и еще через полчаса сел в новенький таксомотор подъехавший к подъезду Главного управления.
«Лучшим водителям — лучшие машины — подумал полковник, а худшим — худшие? Хорошо ли это?» Разглядывая загорелое с симпатичными усами лицо Гурама Ивановича маленькую кепочку с кокетливым помпончиком на его голове Корнилов пришел к мысли о том, что под кепочкой скрывается та самая лысина о которой с сожалением рассказала Елена Сергеевна. Тогда прямое попадание", — с удовлетворением констатировал он.
— Куда едем? — спросил Гурам. В кепочке он выглядел молодо. Лет на тридцать не больше.
— На волейбольную поляну.
Мчедлишвили посмотрел на Корнилова. Наверное, его предупредили, что предстоит встреча с милицией, да полковник и не просил делать из этого тайны — сам адрес Литейный, четыре, говорил за себя.
— Я шучу, — сказал Корнилов. — Ехать туда слишком далеко. Поговорим здесь.
Гурам молча показал глазами на гранитное здание Главного управления.
— Нет в машине. Я знаю у вас план.
— Ох, план! — серьезно сказал водитель. — Мотаешь по городу мотаешь — это ж какие нервы нужно иметь, товарищ...
— Игорь Васильевич.
— Товарищ Игорь Васильевич. Железные нервы.
— Гурам Иванович, вы Мишу Терехова знаете? Он частенько в волейбол на поляне играет.
— Знаю — обрадовался Мчедлишвили. — Хороший человек!
Гурам сразу же выбрал из предложенных фотографии карточку Гоги, сказал почти влюбленно.
— Какой красавец! Орел!
— А поконкретнее не могли бы о нем рассказать?
— Поконкретнее? — удивился Гурам. — Товарищ Игорь Васильевич! Хороший человек — разве не конкретно? Смотришь на него — душа радуется! Добрый веселый.
— Ссорился с кем-нибудь?
— А с кем не бывало! Мяч упустишь, кричит: «Гурам! Чтоб тебе в жизни не пить кахетинского!»
— Ну а по-серьезному?
— Нет! Миша как наша Нева — спокойный и широкий.
Корнилов улыбнулся. Подумал о том что этот Гурам наверное уже считает себя заправским ленинградцем.
— Кого из игроков вы знаете хорошо? — спросил он Гурама.
— Всех! — не задумываясь ответил Мчедлишвили. Но тут же поправился. — С кем играю. Вадик например. Такой длинный парень. Орел! Любую свечу гасит. Или Николай Иванович, с рыжей собачкой всегда приезжает. Тоже орел!
— А шофер с ремонтного завода там у вас бывает? Антон Лазуткин. Не знакомы!
— Шофер? С ремонтного завода? — Гурам задумался. Снял и снова надел свою маленькую кепочку. Корнилов наконец-то увидел большую ото лба лысину.
— Нет! Шофера не знаю. Вот директора видел — красавец мужчина. Уважаемый человек.
16
Полковник собрался пообедать, но в приемной его остановила секретарша. В руке она держала телефонную трубку.
— Игорь Васильевич Травкина вас спрашивает. Сказать, чтобы позвонила через час?
Корнилов потянул руку к трубке Голос у Елены Сергеевны был взволнованный. Она твердила, что ей стыдно, но за что стыдно, полковник никак не мог понять.
— Вы мне объясните не торопясь, — попросил он. — Что у вас случилось?
— Я сказала вам... — Остальных слов Корнилов не расслышал потому что Травкина перешла на шепот.
— Вы из телефонной будки говорите? — догадался он.
— Да. С Петроградской.
— Можете приехать сейчас?
Травкина долго молчала, и полковник понял, что она стесняется официальной обстановки.
Они договорились что Корнилов встретит ее у подъезда на Литейном.
— Вы меня простите, пожалуйста, — сказала Травкина вместо приветствия. — Я так виновата перед вами. Но вы поймете у вас глаза добрые. И грустные. — Она смотрела на Корнилова смущенно.
— Не волнуйтесь Елена Сергеевна, — Корнилов слегка опешил от такого заявления. — Давайте пройдемся по бульвару и вы мне все спокойно расскажете.
— Хорошо, что по бульвару. — Травкина взглянула на полковника с благодарностью. — У меня не хватило бы духу исповедоваться в кабинете сидя перед вами за столом.
