Я никогда не относилась к тебе как к рабыне. И ни за что не стану. Не смотри на мое поведение сейчас, мне никак этого не объяснить. Мы могли бы быть подругами…
Айрина оборвала себя на полуслове, оставив висящее в воздухе «если» и буквально выбежала вон из дома, покинув Сахану в тревожном замешательстве.
Но долго размышлять ей не пришлось, потому что дверь без стука распахнулась, впуская в дом исцеления женщину невероятной внешности.
Мать Шафараз в отличие от Рифы, не стала утруждать себя маскировкой. Она выглядела так же, как и всегда – шуба из белой лисы до колен, прошитая разноцветными кусочками кожи, высокие сапоги с загнутыми носами, чтобы удобнее было идти по снегу, под шубой виднелось длинное до пола, толстое платье, будто сшитое из различных лоскутов валяной шерсти, в руках она держала стеганый рюкзак в вашнирских узорах. Но больше всего Сахану привлекло ее лицо – волевое, смелое, чуть хитрое. Мать Шафараз была в том возрасте, когда появляются глубокие морщины, но в ее случае они смотрелись как штрихи, нанесенные умелой рукой художника, лишь украшая женщину, делая ее глаза ярче и больше, акцентируя внимание на четком овале лица, внушая уважение к опыту прожитых лет, оставивших эти следы.
— Рифа негодный вождь, – начала она, не здороваясь. – Но я знаю его с колыбели, я приняла его и слышала его первый крик. И его мать я знаю с ее первого крика. Они все мне дети, так что его бестолковая жизнь дорога мне. Вот я пришла посмотреть на тебя.
Сахана кивнула ей, ожидая продолжения.
— У нас мало времени, я думаю твоему хозяину не понравится, что я здесь, поэтому слушай и запоминай. Я вижу, что на тебя воздействовали нашей магией, но это ты и так поняла. Так вот, магия вашниров зависит от камней. Чтобы управлять ими, надо родиться шаманом или вождем, как тебе надо было родиться лекарем. Все шаманы разные по силе. Говорят, что раньше мы могли творить настоящую магию – лечить, убивать, управлять стихией, перемещаться на дальние расстояния в один момент. Сейчас все, что мы можем – пользоваться некоторыми свойствами камней.
Шаманка вытащила из рюкзака шкатулку и открыла ее, золотое сияние разлилось в ее руках, будто бы в гости зашло крошечное солнышко.
— Ух ты, – шаманка удивленно посмотрела на Сахану. – Он тебя видит, и ты его видишь.
— Да, он сияет золотым, и я уже встречала такое раньше.
— Этим камнем я могу лишь разгонять тьму, – усмехнулась мать Шафараз, – и то только себе и таким как я. Не знаю, что он делал, когда мы владели нашей магией. А еще он реагирует на наделенных силой – чем больше силы рядом, тем ярче сияет. В тебе есть капелька и во мне, вот он и расстарался.
— К чему я все этого говорю, – нахмурилась шаманка. – Так вот, рагласиане, может быть, и научились бы пользоваться камнями. Ну, которые – вроде тебя. Только они не могут – наши камни большая редкость, а шаманы не раскрывают секретов.
— Тогда получается, что меня привезли вашниры, о которых Рифа не знает.
— Не спеши так думать. Рифа может быть и не знает всего, но я знаю. Нет здесь других отрядов и не было с середины лета. Дураков, как наш вождь мало – все головой обычно думают.
— Хорошего же вы о нем мнения. Но как тогда возможно то, что случилось со мной?
— Расскажу тебе одну историю, сердце мне подсказывает, что здесь есть связь.
Шафараз задумалась, собираясь с мыслями и начала с молчаливого одобрения Саханы:
— Была одна шаманка по имени Астария, очень много лет назад сильно моложе меня, но я хорошо ее помню, потому что по силе ей равных не было. Так вот, она влюбилась в рагласианина и ушла за ним. Все наши кланы пытались воззвать к ней, требовали вернуться к своему народу, но так ничего и не добились. Любовь у нее была очень сильная с тем мужчиной. К тому же и в нем текла непростая кровь – он видел наши камни и еще что-то умел. Когда мы от уговоров перешли к угрозам, она сказала нам, что все наши шаманы в подметки не годятся ее мужу и ей. И чтобы мы о них забыли.
— И муж, конечно, ее потом бросил, – не очень-то доверяя этому рассказу предположила Сахана, вспоминая как обычно заканчиваются такие истории.
— Нет, – покачала головой шаманка. – После небольшой потасовки, которая показала, что это было не бахвальство – ее мужчина дорогого стоил, их все же оставили в покое. Зато в удовольствии проследить за ними мы себе отказать не смогли. Они обосновались на севере, жили душа в душу лет тридцать, а то и пятьдесят. Плохо помню, много было дел поинтереснее. Дальше мы следить перестали. Поняли, что не вернется она к нам никогда от такого счастья. Жизнь длинная, в ней много вещей поинтереснее вашнирки-отступницы. С тех пор еще годков двадцать-тридцать пролетело.
Сахана задумалась. Рагласиане и вашниры жили по очень многу лет. Шаманка-отступница должна была быть еще жива, относительно молода и полна сил. Что ж, значит есть объяснение тому, что происходит. Эта мысль даже немного обрадовала рабыню – просто неизвестная женщина участвует в торговле людьми, составляя в этом грязном деле конкуренцию соотечественникам. Теперь в словах Рифы больше не было ничего загадочного.
— Спасибо, что рассказали мне это, – улыбнулась Сахана.
— Мы в расчете за спасение Рифы, – строго сказала шаманка. – Дам тебе еще один совет напоследок. Не говори никому, что видишь наши камни. Если будут спрашивать, какие они – скажи белые и серые.
— Почему? – удивилась Сахана, вспоминая камень на приеме у мецената и ситуацию в кладовой Айрины.
— Мы почти ничего не знаем о магии, ни ты, ни я – хоть уже и старая шаманка. Я лишь чувствую, что тебе не надо этого говорить. Может быть, такие как ты нужны кому-то, хоть для дела, хоть кости в снадобья потолочь.
Сахана вздрогнула от пробежавшего холодка, и в этот момент камень в шкатулке матери Шафараз будто бы увеличился в размере и ослепляюще засиял. Свет заполнил собой все пространство, живыми лучами дотянулся до каждой тени во всех углах. Глаза женщин наполнились слезами.
— Ого, вот это сила, вот бы мне хоть
