Это что же получается?! Он надеется, что я впущу его в свою жизнь? После всего?! Да ни за что!
Вздрагиваю от собственного голоса. Оказывается, последние слова я буквально прокричала вслух, глядя прямо в глаза Кузе. И в них увидела не раскаяние в содеянном ранее, не любовь, о которой он так красиво сообщил судье, а едва уловимую насмешку. Он торжествовал, надеясь, что и сейчас выкрутится, как когда-то давно.
Только он не учел главного. Я уже не та глупенькая девчонка, которая верила каждому его слову, потому что безумно любила его.
- Я настаиваю на расторжении брака, - набрав в легкие побольше воздуха, твердо, даже со злостью выплескиваю я, обращаясь к судье.
- Успокойтесь, Юлия Игнатьевна. В случае измены одного из супругов закон предусматривает расторжение брачного союза вне зависимости от желания или нежелания ответчика, то есть Кузьмина Руслана Борисовича, если на этом настаивает истец, то есть Вы.
Дальнейшее не очень четко запечатлелось в моей памяти. Из решения суда до меня дошел только смысл слов о том, что теперь мы с Кузьминым не муж и жена.
Но во мне все еще не утихает ураган возмущения. Вот, значит, чего он хотел! Вот почему мутил с разводом. Мечтал остаться в роли мужа с вытекающими отсюда последствиями относительно компании и по-прежнему пакостить, продолжая путаться с другой или с другими. Ну нет! Не бывать этому.
Прохожу мимо Кузи с гордо поднятой головой. Правда, вряд ли чисто физически смогла это сделать, если бы не крепкая рука Юсупова, надежно поддерживающая меня под локоть. Он увлекает меня к своей машине, в которой уже дожидается Ирина. В ее глазах, как всегда, вопрос: «Ну что? Ты как?»
А я пока не знаю. Еще не осознала в полной мере, что чувствую. Ожидаемая радость омрачилась очередной порцией подлости, наглости и лжи теперь уже совсем бывшего мужа. Как же жестоко я в нем ошибалась. Сколько же в нем дерьма!
Глава 49
Юсупов предлагает отметить мое освобождение от брачных уз и посидеть втроем в каком-нибудь уютном тихом ресторане. Но я чувствую жуткую усталость и душевное опустошение, поэтому прошу отвезти меня домой. Ирина собирается остаться со мной и уже набирает номер Антона, чтобы предупредить, что заночует у меня.
Я категорически отметаю ее предложение. Хочу остаться одна со своими мыслями и чувствами. Только не для того, чтобы умываться слезами и наматывать сопли на кулак. Просто не хочу выслушивать ее возмущение по поводу того, какой же Кузя гад. Я сама это знаю. И еще раз убедилась в этом после его театрального представления, устроенного в суде. И теперь уж не стану бередить свою душу воспоминаниями, сожалением о прошлом и культивированием сочувствия к подлому предателю.
Хочу отдохнуть. От всех и от всего. Ну разве что маме позвоню. Она волнуется. Оно и понятно.
Оставшись одна, сразу набираю ее.
- Юля, как все прошло? – не дает она мне слова сказать.
- Мамулечка, все хорошо. Кузя в своем репертуаре. Все еще пытался остаться причастным к судьбе компании.
- Это каким же образом?
- Ну… убеждал судью, что любит он меня и мечтает сохранить нашу семью. Это старые сказки, в которые твоя взрослая дочка уже не верит и тебе не советует.
- Юля, - чувствую ее напряжение, - а сейчас уже можно переоформлять наследство?
- Мамочка, ну потерпи немного, - меня смешит ее желание поскорее избавиться от наследственного груза. – Надо же все бумаги оформить. И успокойся, Юсупов обещал все ускорить. Главное, что я теперь свободная женщина.
- Не жалеешь? – спрашивает недоверчиво.
- Нет, мамочка. После сегодняшнего представления, устроенного Русланом, ни капельки. А вот он, я уверена, очень жалеет. Ведь рухнула последняя надежда быть причастным к бизнесу папы. Наверное, это его единственное чувство, не приукрашенное ложью и не сдобренное хитросплетениями.
Углубляться в подробности не хочется, поэтому добавляю:
- Все, родная. Прости, но я хочу отдохнуть. Люблю тебя. Очень.
С наслаждением, не поддающимся описанию, плюхаюсь на кровать.
Все. Теперь уже точно – ВСЕ! На этом ставлю огромнейшую точку на Кузе. Больше не хочу его видеть, не хочу его слышать, не хочу ничего знать о нем.
***
А в это же время…
- Ну что? Как прошло? – Лара встречает Руслана с самым что ни на есть искренним волнением.
- Отстань! И без твоих расспросов тошно! – в ответ на его громкое возмущение слышится плач младенца из соседней комнаты. – Лучше уйми своего крикуна.
Он решительно проходит на кухню. Достает непочатую бутылку коньяка. Наливает себе полный бокал. И залпом осушает его. Роняет голову на руки, безвольно лежащие на столе. Затем до боли стискивает ладонями виски. И тут же с грохотом обрушивает кулаки на столешницу.
Ооооо! Это что-то необычное. Кузьмин в гневе?! Или, скорее, в отчаянии? Оказывается, и в нем гнездятся искренние чувства, способные взрывать мозг, прорываться отчаянными жестами и даже грубой бранью.
- Ну, где ты там застряла, стерва дальновидная?! И хватит уже возиться с этим недоноском нагулянным!
- Но ты же сам сказал успокоить его.
- Сказал, сказал! Если бы все было, как я сказал! Так нет же, тебя дуру послушал. И ладно бы еще, если бы этот крикун оказался моим сыном. Так нет же, прошмандовка ты поганая. И здесь прокол.
Руслан с искаженным злобой лицом приближается к сожительнице.
- Чтооо? – он жестко стискивает шею Лары, которая пытается унять плачущего малыша, - будешь доказывать мне обратное?! Признавайся, от кого нагуляла?
Кузьмин резко швыряет женщину с ребенком на кровать.
- Удушить бы тебя вместе с твоим выблядком… - глухо, со злостью добавляет он. – Только руки марать не хочется. Да и в тюрьму садиться из-за такой мрази, как ты, нет желания.
Ребенок орет, не переставая. Лара испуганно смотрит на любовника, боясь шевельнуться.
- Руслик, что с тобой сегодня, - пытается она унять его гнев. – Ты же говорил, что, несмотря ни на что, мы будем вместе. Тебе ведь хорошо со мной? Ведь так? Мы же любим друг друга…
- Уйди с глаз моих, гадина! И не показывайся мне на глаза, пока не уймешь мальца. – Брезгливая гримаса отражается на его лице. - А вообще, поговорить бы надо.
Кузьмин возвращается на кухню и опять залпом выпивает бокал коньяка. Он настолько взбешен, что даже конкретная доза алкоголя не действует. Поэтому начинает ходить взад-вперед, продолжая стискивать ладонями виски.
- Что делать… что делать… что же теперь-то делать, - бормочет Кузя, продолжая мерять кухню гулкими шагами.
Успокоив ребенка, на кухню боязливо входит Лара.
- Ну что, дорогая, вот мы и приплыли к заветному берегу. – Руслан говорит негромко, в голосе отчаяние и досада. – Она настояла-таки на разводе, и теперь я свободен. Совсем свободен! От всего свободен. Накрылись наши планы медным тазом. Ты довольна?
- Руслан, но мы ведь этого хотели, - шепчет робко, со страхом.
- Молчи, дура. Мы мечтали получить все и жить, не задумываясь о хлебе насущном. Жить со своим малышом. Со своииииим, слышишь меня?!
- Но, милый, я ведь предлагала сделать тест на отцовство. Прости, что так получилось. Я сама точно не знаю, от кого…
- Стерва ты, Ларка! Шлюха подзаборная. Спала с кем попало, а на меня мальца решила повесить. На кой мне сдался тест, если по срокам выходит, что ребенок не от меня. Сама-то хоть считать умеешь?
- Но ведь именно по твоему настоянию я не сделала аборт. Ты же радовался, что я рожу ребенка.
- Моего! Мо-е-го ребенка! Разницу улавливаешь, шалава?
Лара пугливо перемещается ближе к выходу. Ее пугают двигающиеся желваки на его скулах. Пугает пристальный взгляд, в котором улавливается что-то хищническое.
- Ладно, иди ко мне, - вдруг говорит он, раздувая ноздри. - Ты хоть и стерва, но очень манкая. Хочу тебя, подлую. Сейчас же, немедленно.
Руслан грубо хватает Лару в охапку и тащит в спальню, на ходу срывая с нее одежду…
