Мы сделали заказ, и вскоре подали коктейли, которые мы потягивали в ожидании блюд. Мне впервые представилась возможность поговорить с Сиенной один на один. Она была на удивление доброжелательна и дружелюбна – совсем не такая, какими, по моему мнению, должны быть люди ее положения. Она оказалась даже забавной, – понятно, почему ее так любили.
Когда принесли еду – сплошные калории, – она взялась за живот и простонала:
– Тренер меня убьет! – Вскинув безупречную бровь, она добавила: – Я постоянно на виду, приходится держать себя в форме. Меньше всего мне хочется увидеть свою дряблую задницу на обложке какого-нибудь таблоида. – Сиенна воздела вилку и мурлыкнула: – Поэтому мне приходится голодать дней по десять. Обалдеть можно!
Зубцы, обвернутые пастой, скользнули в рот. Сиенна издала звук, излишне эротичный для застолья.
Келлан хмыкнул и выжидающе глянул на мою тарелку, как будто хотел, чтобы я утерла Сиенне нос. Закатив глаза, я сказала:
– Наверное, нелегко тебе приходится – абсолютно незнакомые люди постоянно лезут с придирками!
Она улыбнулась, не прекращая есть:
– Ты не понимаешь. – Переведя взгляд на Келлана, она толкнула того плечом. – С мужчинами – легче некуда. Улыбнешься – и уже королева! – Сиенна наградила Келлана ослепительной улыбкой.
Я кашлянула, а Келлан осведомился:
– И каково тебе было расти в этом бизнесе?
Она прожевала порцию пасты, затем положила вилку.
– Нелегко. У меня были авторитарные родители. Ни капли сочувствия, если ты не совершенна. Такого рода ожидания как минимум обременительны. – Сиенна потупилась. – Ночами я мечтала о том, чтобы иметь обычных любящих родителей, которым неважно, если я переврала строчку или не взяла высокую ноту. – Она подняла заблестевшие глаза. – Считалось, что ощущать себя любимой нехорошо.
Келлан задумчиво смотрел в стакан.
– Я тебя понимаю, – шепнул он чуть погодя.
Зная, что он имел в виду, я накрыла его руку ладонью. Он улыбнулся, по-прежнему глядя на свою выпивку. Сиенна коротко посмотрела на нас, а затем просветлела:
– Если я что-нибудь понимаю в этом бизнесе, ты либо возносишься с пинками, либо сдаешься. – Она погоняла во рту кусок. – И я ни перед кем не сдаюсь.
Я сосредоточилась на еде, памятуя о причине стремительного взлета Сиенны – интимнейшем эпизоде, показанном на весь мир. Не знаю, сколь дорого ей обходилась такая открытость. Я бы не вынесла. И как поведет себя в такой же ситуации Келлан?
– Волнуешься из-за видео, милая? – спросила Сиенна, заметив выражение на моем лице.
– Нет… – резко вскинула голову я. – Впрочем, да, наверное. По-моему, хуже не придумаешь.
Я глянула на Келлана, и он вздохнул с откровенным раскаянием.
Сиенна какое-то время изучала меня, затем ответила:
– Да, незабываемый вышел момент. У прессы был урожайный день – «Сенсационное скандальное секс-видео Сиенны Секстон». – Она закатила глаза. – Бездарная аллитерация. – Выдержав паузу, она отпила из стакана. – Но я уже сказала: в этом бизнесе либо обрастают толстой шкурой, либо тебя сожрут живьем. – Сиенна пожала плечами. – Разве меня потрясло предательство близкого человека? Нет. Джинна выпустили из бутылки, и не успела я оглянуться, как запись разошлась повсюду. Что мне было делать? Только одно. Я воспользовалась шумихой и направила карьеру в нужное русло. – Она кокетливо улыбнулась. – Вышло не так, как мне хотелось, но приключение было классное, и я не оглядывалась. – Сиенна многозначительно посмотрела на Келлана. – Никаких сожалений. Иначе в этом городе не выжить.
Глава 9
Последние штрихи
На следующее утро мы с Келланом отвезли Анну в аэропорт. Гриффин поехал с нами, – видно, ему влетело за то, что он не встретил мою сестру. Меня не покидало ощущение, что я сама опаздываю на рейс. Хотя, пока Анна с родителями были на Востоке, я несколько месяцев прожила в Сиэтле одна, я привыкла к тому, что она всегда где-то рядом. Провожать ее было тяжело.
Но со мной оставался Келлан, и это значительно облегчало дело.
Едва Анна скрылась из виду, Гриффин повернулся к нему:
– Слыхал, старина? У нее будет пацан… Мой пацан!
Он вздернул подбородок, лучась гордостью.
Келлан улыбнулся и крепче обнял меня за талию:
– Да, кажется, что-то такое я слышал.
Я изо всех сил сдерживала улыбку. Анна распиналась о поле младенца на каждом углу, чаще – с недовольной гримасой. Ее не особенно радовал Максимус, однако я знала: стоит ему явиться на свет – все будет в порядке.
Келлан хлопнул Гриффина по плечу, и мы пошли к машине. С парнями всегда так: из-за чего бы ни ссорились, в итоге помирятся. Покидая аэропорт, Келлан и Гриффин шутили как ни в чем не бывало. Я тоже постепенно справлялась с чувством неловкости и уже могла смотреть басисту в глаза.
Тот же упоенно расписывал прелести Анны и Сиенны, которыми те сверкали в бассейне, и я возблагодарила небо за то, что Сиенна тоже улетает сегодня. До сих пор она не делала ничего плохого и нравилась мне, но меня чуть тревожил ее интерес к Келлану. Разумеется, он мог быть сугубо профессиональным, но я не была так наивна. Она сочла его не только талантливым, но и симпатичным. Ей было известно, что место занято, но остановится ли она? Мне совершенно не хотелось это выяснять. Расстояние – великое благо.
Из аэропорта мы поехали прямо в студию звукозаписи. Келлан с ребятами заканчивали свой альбом и собирались заняться новой песней с Сиенной. Мне не терпелось посмотреть, как проходит запись. Келлан тысячу раз рассказывал мне об этом, но я хотела увидеть все собственными глазами. Вдобавок мне давным-давно не выпадала возможность посмотреть, как поет Келлан, и я затосковала.
Показав охране пропуск, Келлан уверенно проводил меня в рабочую зону. Верный себе, он нес на плече свою любимую гитару, хотя в студии было полно прекрасных инструментов.
Звуконепроницаемая комната представляла собой изолированное помещение, призванное обеспечить наилучшую акустику, – во всяком случае, так объяснил мне Келлан. В глубине виднелась каморка – комната в комнате – с ударной установкой. В соседнем помещении стоял один микрофон. Комната была разделена на отсеки подвижными панелями, удерживавшими звук. К усилителям и микрофонам были подключены две гитары, третья кабинка была пуста и предназначалась для инструмента Келлана.
Меня взволновало одно лишь присутствие в этом месте. Мне захотелось схватить гитару и ударить по струнам. Увы, я играла на редкость скверно. Когда в комнату вошли остальные ребята, Келлан махнул в сторону каких-то людей, наблюдавших за нами сквозь большое застекленное окно. Положив футляр, он отвел меня в мастерскую сведе́ния, где творилось волшебство. Там меня представили пятерым людям, которые являлись мозгом проекта.
