Крылов, лежавший на полу квартиры, в которой было гнездо вражеского, теперь уже мертвого, снайпера, обернулся.
— Вань, ты что-то совсем бледный. Даже иссиня-бледный уже.
Иван сидел так же на полу, прислонившись спиной к холодной, сырой стене. Он уже сделал себе укол и теперь лениво, при заметном упадке сил, перебирал содержимое неприятельских рюкзаков.
— Не отвлекайся, — тихо отозвался Булава. — Следи. Не видно их еще?
— Нет. — Снайпер прильнул к прицелу. — Спрятались. Точно слышали ваши переговоры по рации.
— Значит, они пасут это окно. Знают, что мы в квартире их снайпера.
— И что делать?
— А ничего. Жди и не высовывайся. И вообще… — Иван тяжело вздохнул и поморщился. — Они могли уйти незаметно от тебя?
— Нет. Я бы увидел. Чтобы отступить, нужно пройти через участок без кустарника. Вперед — сразу будет заметно. Вправо дальше двадцати шагов — тоже открытое пространство. Небольшое, правда.
— А здание, которое слева от них?
Крылов не отреагировал. Только чуть двинул оружием и, соответственно, оптическим прицелом.
— Эй, чего молчишь? — прокряхтел Иван чуть громче.
— Погоди-ка. Да. Похоже, кто-то уже в доме.
— Можешь снять?
— Пока нет. Но если они будут перемещаться, то попадут в зону обстрела.
— Не забудь после выстрела сразу менять позицию.
— Да знаю я. Не впервой.
— Молодец. — Иван извлек из рюкзака радиосканер. Велик был соблазн включить его. Но как им пользоваться? Все на чужом языке, хотя слово «скан» ни с чем не спутать и на латинице. Гораздо более острая проблема — наличие маячка-наводчика в приборах военспецов корпоративных армий.
— О, я, кажется, наших вижу, — шепнул Крылов. — Они хотят обойти то здание. Черт.
— Что не так?
— Там же противник, а наши не знают. Зараза, а. Может, предупредишь?
— Как? Полукров рацию выключил.
— Тогда…
— Стреляй.
— Что? — Крылов опять обернулся.
— Да не на меня смотри, бестолочь. Стреляй в дом. Как можно ближе к противнику. Отвлеки на себя.
* * *
По экранам опять пошла рябь, продолжавшаяся секунды две. Похоже, в самолет снова попала молния.
В динамике послышался недовольный голос пилота:
— Лейтенант Гильмири. В самолет второй раз попала молния. Сколько нам еще находиться в данном районе?
— Когда эти косоглазые стрелки соизволят наконец поразить цель, тогда и уберемся, — нервно бросил в ответ старший оператор. — Мы уже потратили впустую столько боеприпасов, что нам не будет оправдания, если мы не покончим с этим дикарем.
— Господин лейтенант. — На сей раз говорил сержант стрелковой секции. — Вы же сами видите, что на экранах масса посторонних засветок. В этом хаосе трудно найти нужную цель.
— Включите логику. Ищите движение. Не стреляйте по каждой метке.
— Но здесь много движения.
— Я знаю, разрази вас гром! Но в движении человека есть порядок и логика. Не реагируйте на хаотичные метания местных аномальных явлений!
— Но это нелегко сделать, лейтенант!
— Нам платят за сложность! А вы делаете все, чтобы платили не они, а мы — неустойку за пустую трату боеприпасов! Работайте! Ищите его!
Старший оператор весь взмок. Ему никогда не приходилось так нервничать — во всяком случае, он не помнил подобного. Он состоял в этой должности уже третий год, и столь плачевных результатов ни разу не было. Правда, и летать приходилось не так часто и не так далеко. Но что можно было ждать от полета на дикую территорию северных резерватов? Оператор помнил, как летал на зачистку эрзерумских и анатолийских пустошей. Тогда каждый выстрел настигал цель. За два часа боевой работы экипаж записал на свой счет восемь бронемашин и до четырех сотен пришедших с северо-востока врагов. Это вызвало головокружительный рост рейтинга в его личном послужном листе. А что сейчас? Они кружат, сжигая драгоценное топливо. Посыпают мертвый город дорогостоящими снарядами. И все из-за одного человека! А где результат? Но отступать теперь нельзя. Этот дикарь и без того дорого обошелся бюджету их вылета. Он просто обязан был умереть.
— Лейтенант, — настаивала помощница. — Вам не кажется странным, что мы не видим нашей машины, которую он пытается захватить?
— Да в этом хаосе не поймешь, где машина…
— Но в ней же стоит особый датчик системы «свой — чужой». Мы бы видели специальный ярлык на отметке. Вы же знаете.
— Знаю, — рассерженно проговорил Гильмири. — А что, если попавшая в самолет молния вывела из строя систему опознавания?
— Я уже продиагностировала. Система работает в штатном режиме. Что еще может делать машину невидимой?
— Возможно, включен генератор помех.
— Но зачем?
Лейтенант вдруг крайне обеспокоенно уставился на помощницу.
— Дьявол. А что, если машина уже у них в руках?
— Но радарная активность не фиксируется.
— Возможно, что это только пока. — Он хмуро уставился в экраны. — Ну, где же этот дикарь? Может быть, те, кто захватил машину, не могут активировать ее системы без него?
— Лейтенант! Мне кажется, есть радиоперехват. Точно! Говорят на одной из нашей частот. И на нашем языке.
— Что? — удивился Гильмири. — Ну-ка, давай на громкую.
— …да, пытаются зайти нам в тыл.
— Не упускайте их из виду.
— Следим, капитан.
— Но будьте осторожны. В том здании теперь их снайпер.
— Да. Мы в курсе…
— Это еще кто? — Лейтенант внимательно слушал переговоры и взялся за мониторы, меняя ракурсы и масштаб. — Уж не тот ли отряд, что был заброшен командованием до начала операции? Вот! Есть шесть меток класса «свой»! Это наш спецназ.
— Я же говорила, что система «свой — чужой» работает штатно, — кивнула капрал.
— Так. Это хорошо. Выходит, они должны знать о машине. Это ведь боевое охранение установки, так?
— Вам лучше знать, лейтенант.
— Ладно. — Он переключил свое переговорное устройство на внешнюю связь и настроил на частоту, которой пользовались люди внизу. — Внимание. Говорит «Громовержец». Код эй-ти-три-два-два-пять. Как меня слышно?
— Слышно удовлетворительно. Я «Бора Биляль». Рады вам, «Громовержец». Где вы? Прием.
— Кто нас слышит? Прием.
— По нашим данным, средств радиоперехвата у дикарей нет. Никто не знает нашего языка. Говорите. Прием.
— Вас понял, «Бора Биляль». Мы находимся над вами. Уточните статус установки «Панцирь».
— Связь с ней потеряна. Из нашего радиоперехвата переговоров дикарей мы поняли, что три наших человека, обслуживавших установку, попали в ловушку. Сама машина пока не обнаружена, но видели много следов. Подозреваем, что она курсирует по этому городу. Можно не сомневаться, что она захвачена противником. Мы не можем выяснить, каким именно. Дикари, атаковавшие конвой, понятия не имеют, где она. Подозреваем, что здесь действуют специалисты другой корпорации. Как поняли меня? Прием.
— Другая корпорация, — нервно проговорил Гильмири, вытирая вспотевшие ладони о форменную рубашку. — А вот это уже очень и очень плохо. Тогда человек, за которым мы гонялись, вполне может быть специалистом, без него машина не активна. Вот почему он так ловко от нас прячется. Вот почему дикари так умело рассредоточились и замаскировали свою бронетехнику. У них есть военные советники из какого-то Оазиса.
Он гневно дернул головой, проклиная работу разведки родной корпорации, так глупо проморгавшей конкурентов.
— Гроза мешает устойчивой связи, — заговорил он вновь. — Старайтесь изъясняться короче, «Бора Биляль». Я понял, что контроль за машиной утерян. Надеюсь, вы понимаете, что она опасна? Прием.
— Так точно. Нашим поискам мешает отряд дикарей. Они уничтожили группу наших наблюдателей. Сейчас наши движения сковывает вражеский снайпер. Как поняли? Прием.
— Понял хорошо. Наведите меня на снайпера. Но имейте в виду, что в Чертогах много помех для наших сенсоров. Нам нужна точная наводка. Как поняли меня, прием?
— Вас понял. Нужна точная наводка. Есть лазерный целеуказатель. Как поняли? Прием.
— Вас понял. Лазерный целеуказатель годится. Прием.
— Хорошо. Сейчас мы наведем маркер цели на здание, где находится снайпер. Очень рассчитываем на вашу помощь. Прием…
* * *
Воздушный пират больше не давал о себе знать. Не сыпались с неба выстрелы. Возможно, враг потерял интерес к одиночной цели или решил, что поразил ее вместе с квадроциклом. А это, в свою очередь, могло означать, что вокруг полно аномалий, которые его маскируют! Черт возьми, это все равно что спасаться от хищного зверя на минном поле!
Соловей присел у поваленного дерева, стараясь унять расшалившийся мотор. Одышка замучила. Сердце казалось гроздью детонирующих толовых шашек.
— Я, вашу мамашу, чертовски стар уже для всего этого дерьма, — бормотал он себе под нос. — И потому сильно зол, что приходится бегать тут, как рекруту на КМБ.[9] И это делает участь вашей задницы еще более печальной, сучата. Я давно хотел поквитаться с вами. — Он сделал глубокий вдох, высморкался и добавил: — Пидоры.
