точках», – предположила я.
– Понятно, – сказала я. – Значит, говорите, что Елизавета Евгеньевна скоро должна вернуться?
– Ну, скоро не скоро, я не знаю, она мне не докладывала, но загляните еще раз, если очень надо, – посоветовала женщина.
– Да, я так и сделаю, – сказала и пошла к своей машине.
– Бабушка, ты скоро там? – послышался голос Руслана из подъезда.
– Да уже иду, – отозвалась женщина. – А ты до сих пор там торчишь? Чего домой не поднимаешься?
– Тебя жду!
Я села в машину и поехала в Тарасов. Мне надо было успеть на похороны Константина Воротниковского.
Людей, которые пришли на кладбище, чтобы проводить в последний путь Константина Воротниковского, было довольно мало. Но я обратила внимание на то, что место его последнего упокоения уже было огорожено металлической оградой, а рядом находился памятник. Невдалеке от вырытой могилы я заметила Молоденчикова, а рядом с ним – пожилую, невысокого роста женщину в черном костюме и черной шляпе, из-под которой виднелись седые пряди волос.
Молоденчиков тоже увидел меня и помахал рукой, приглашая подойти.
– Здравствуйте, Татьяна Александровна, – сказал он, когда я приблизилась. – Познакомьтесь, это моя мама, Калерия Александровна. Она все-таки приехала, хотя я отговаривал ее. Мама, – обратился Молоденчиков к женщине, – это Татьяна Александровна, она занимается расследованием.
– Здравствуйте, – бесцветным голосом, отрешенно произнесла мать Молоденчикова и поднесла платок к глазам.
– Мама, тебе плохо? – забеспокоился Молоденчиков. – Я же говорил, что тебе не надо приезжать, с твоим-то здоровьем!
– Саша, ну что ты говоришь? Как же я могла остаться дома и не проводить в последний путь Костю? Это же единственный сын моей сестры! Он был мне как сын, как…
Калерия Александровна не договорила.
– Татьяна Александровна, вы придете на поминки? – спросил Молоденчиков.
– Приду, – ответила я, не теряя надежды на то, что на этом мероприятии, возможно, откроются какие-то новые факты, которые помогут в расследовании.
– Я заказал кафе «Лира», это на набережной, – уточнил Молоденчиков.
– Хорошо, Александр Николаевич, я буду, – пообещала я.
Молоденчиков взял под руку Калерию Александровну, и они вернулись к могиле. А я встала на некотором расстоянии от нее, чтобы легче было наблюдать за происходящим.
Сначала я заметила Александра Пантелеймонова и его друзей. Помимо Мирона и Даниила, с которыми я уже познакомилась в особняке газового «короля», были и новые персонажи, мне неизвестные. В черных траурных костюмах они стояли около могилы. Лица вчерашних собутыльников Пантелеймонова еще не вполне протрезвели после прошедшего возлияния, но на них уже появилось некоторое осмысленное выражение.
Пантелеймонов не обратил на меня никакого внимания, да я и не старалась его привлечь. Я продолжала наблюдать за людьми, которые собрались на кладбище. Никого из них я не знала. Скорее всего, большую их часть составляли пришлые люди. Этот контингент всегда присутствует на похоронах.
Кажется, Пантелеймонов что-то собирался сказать. Я увидела, как шевелятся его губы, но слова не услышала, их относил вдруг поднявшийся ветер. Скорее всего, это была траурная речь, потому что друзья Пантелеймонова как по команде согласно закивали головами. Но вот он закончил речь, могильщики стали закрывать крышку гроба и заколачивать. Калерия Александровна зарыдала. Я видела, как она затряслась и как Молоденчиков обнял ее за плечи. Затем гроб опустили в могилу, и каждый, кто стоял рядом с ней, стал бросать горсти земли. Работники ритуальной службы быстро засыпали могилу, а образовавшийся холм украсили венками и живыми цветами.
На секунду оторвавшись от действий, которые происходили непосредственно в месте захоронения, я вдруг увидела мужчину, который стоял еще дальше, чем я. Он тоже наблюдал за происходящим. Для наблюдения мужчина выбрал очень удачное место: под раскидистым деревом он был наполовину скрыт разросшимися ветвями. Но когда порывы ветра отклонили несколько веток, мне удалось рассмотреть его получше. Он был плотного телосложения, приземистый, несколько вытянутое лицо хранило выражение уверенности и спокойствия.
Буквально на секунду мы встретились с ним взглядами, и в то же мгновение мужчина как будто бы сквозь землю провалился. Больше я его не видела.
В это время похороны уже завершились, тело Воротниковского было предано земле, и все провожающие стали удаляться от свежей могилы. По-прежнему Молоденчиков бережно поддерживал Калерию Александровну, которая, казалось, пребывала в прострации.
Вскоре появился Александр Пантелеймонов со своими друзьями. Поравнявшись со мной, Пантелеймонов вдруг замедлил шаг и пристально посмотрел на меня. Потом собрался идти дальше, но опять остановился. Остановилась и его компания, недоуменно оглядываясь.
Я дружески помахала Пантелеймонову рукой. Кажется, он что-то сказал своей свите, а сам направился в мою сторону.
– Здравствуйте, Александр Григорьевич, – вежливо поздоровалась я, когда он приблизился.
– Ты… вы… я тебя, кажется, видел, что ли… Не помню…
Лицо Пантелеймонова приняло напряженное выражение. Казалось, что он силился что-то вспомнить, но тщетно.
– Могу напомнить вам, Александр Григорьевич. – Я решила ему помочь. – Мне не трудно. Вспомните вчерашний вечер, Мирона и Даниила. Вид у вас и ваших товарищей был еще тот.
Пантелеймонов задумался, и мыслительные процессы отразились на его лице. Он потер лоб, потом наморщил его.
– Черт! Так это вчера ты… вы… были? – наконец произнес он. – Кажется, вы что-то говорили… что…
– Не помните, значит, зачем я к вам вчера приходила, Александр Григорьевич? – спросила я.
– В натуре, ни фига не помню, – честно признался Пантелеймонов.
– Ну ладно, я вам сейчас подскажу. Вот сейчас были похороны Константина Воротниковского. А в ту ночь, когда его зарезали, у вас был день рождения. И на этом торжестве находился Константин Владиславович. Получается, что последним человеком, который видел Воротниковского живым, были вы. Ну, еще и ваши гости. Так вот, Александр Григорьевич, я частный детектив, хочу получить от вас ответ всего на два вопроса. Первый: во сколько Воротниковский уехал с вашего праздника? Второй вопрос связан с первым: с кем он сел в такси, которое вы ему вызвали?
– Да я же только что сказал, что ничего не помню! – почти выкрикнул Пантелеймонов. – Мы все там упились! Я даже не помню, как в такси его посадил!
– Может быть, хоть кто-то трезвый был?
– Это если только охранники, – он мрачно хмыкнул, – им по должности
