– Вы служили в таманской дивизии. Как вы относитесь к тому, что она участвовала в расстреле дома советов из танков…
– Для меня это пощечина… Отцы наши в Великую Отечественную такую славу добыли, защищая Родину, что дивизию назвали гвардейской. А нынешние таманцы… Не знаю, сможем ли мы вообще когда-нибудь смыть эту кровь. Чем, как – не знаю… Это такое позорное пятно!..
Конечно, бесследно октябрьская трагедия не пройдет, верю, что глубинный, нравственный суд все равно состоится и, если в тех, кто стрелял по безоружным соотечественникам, осталось еще что-то человеческое, они сами будут судить себя судом чести и совести… Тех, кто делал это черное дело сознательно, по-портновски, ждет Суд вечный. Кто-то же действовал бессознательно, «запудренный» и пропагандой, и начальством. Вот их мне жалко.
(Из интервью Н. Гарифуллиной; «советская Россия», № 31,19 марта 1994 г.)О своих впечатлениях от расстрела Парламента России, который он наблюдал по телевизору, Б.Окуджава сказал буквально следующее: «Для меня это был финал детектива. Я наслаждался этим. Я терпеть не мог этих людей, и даже в таком положении никакой жалости у меня к ним совершенно не было. И, может быть, когда первый выстрел прозвучал, я увидел, что это заключительный акт. Поэтому на меня слишком удручающего впечатления ЭТО не произвело» («Московский Апокалипсис», 1996).
Людмила Сараскина, литератор:
Я никогда больше не буду счастлива
Слышу вполне отчетливое шипение: лицемерка, истеричка, злобная кликуша. Старый, многолетний друг сказал недавно мне обо мне: воронье.
Ну, что ж. И вороны – птицы. Только вьются они над убитыми: которыми усеяно поле битвы… И это поле пока не убрано…
Пишут о полиэтиленовых пакетах, куда вкладывали окровавленные и обугленные человеческие останки, а затем грузили их на военные грузовики и увозили в неизвестном направлении.
Свидетельствуют о секретных совещаниях кладбищенских служителей, получивших цифровые разнарядки на массовые захоронения.
Разыскивают исчезнувших людей их отчаявшиеся родственники: военные действия окончены, и они вправе получить хотя бы похоронки…
Мне тяжело встречаться с моими старыми знакомыми: с первого слова яростно и неистово твердят они о финальном акте борьбы с коммунизмом. Их более не интересует история с ее уцелевшими свидетелями и «неизбежными» жертвами. Они, знакомые, призывают не ныть, не пускать сопли, не заниматься самоедством и любить победителей.
«Почему вы не хотите доверять официальной статистике?» – слышно со всех сторон. «Зачем вы обезволиваете власть, морально парализуете ее, зачем увлекаете страну в бездны меланхолии и беспросветного ноющего отчаяния?»
А я думаю: как дико, как страшно звучат все эти «почему?» в контексте истории моей страны.
А я вспоминаю официальные версии Катыни, Новочеркасска и Чернобыля, а также тот стыд, то чувство вины, тот общий разделенный грех злодейства, когда эти официальные версии были официально же опровергнуты.
И я не могу забыть, как по весне в городе Томске размыло берег реки и по воде поплыли трупы неизвестно какого года захоронения.
«Родства истории родной не отрекайся, милый, не надейся, что тлен веков тебя минует…»
…Где и когда всплывут полиэтиленовые пакеты с запрещенным содержимым? Вот точка моего безумия.
(«Московские Новости», № 45 за 1993 г.)Андрей Синявский, литератор:
Мне сегодня тяжело: почти вся… интеллигенция за Ельцина, а я – против…
Так почему же я против Ельцина?
Потому что в этом противостоянии… не должно было быть победителей… Победа в данном случае одной стороны… – это поражение демократии. А победа ценой такой крови – преступление победителя…
(«Независимая газета» от 13 октября 1993 г.)Доклад на парламентских слушаниях
Протоиерей Александр Шаргунов
Прежде всего я хотел бы подчеркнуть значение государственного закона как Божественного установления. Церковь учит, что соблюдение государственного закона даже в атеистическом государстве в том, в чем он не противоречит совести христианина, обязательно для всех граждан. Как заповеди не убий, не укради, не лжесвидетельствуй, написанные в совести всякого, даже не знающего Бога, человека еще не говорят о совершенстве, но определяют последние границы нравственного распада, так и закон ставит предел злу, является божественным фундаментом справедливости и законности в обществе.
Знаменитое римское право – порядок, закон, разумные общественные отношения – основа будущей христианской государственности, высшие достижения цивилизации, не знающей еще христианства. Однако, существует огромная разница между устремленностью из язычества к христианству и ниспадением из христианства в язычество. Еще Платон говорил, что государство существует для обеспечения справедливости и гарантирует человеку безопасность от диких зверей или дикарей. Политика – от греческого слова роlis – город, т. е. люди собирались за стеной, чтобы жить в безопасности. Государство – это, по существу, организация людей, договорившихся между собой поддерживать друг с другом определенные отношения при соблюдении определенных законов. Без этих законов и без их соблюдения стена государства рушится и царствует аморализм.
Посредством государственного закона Бог препятствует разнузданному произволу греха и способствует относительно беспрепятственному развитию жизни. Поэтому государственная власть, несмотря на все ее малые и большие недостатки, фактически является « Божиим слугой, отмстителем в наказание делающему злое».
Люди с нормально развитым нравственным сознанием должны повиноваться государственному закону не только по страху наказания, как говорит апостол Павел, но и по совести, по сознанию долга. « Что значит: не только из-за страха?» — спрашивает, размышляя об этом, святой Иоанн Златоуст. И отвечает: « ты должен повиноваться не потому только, что, не подчиняясь закону, противишься Богу, и тем от Бога и от людей сам навлекаешь на себя великие бедствия, но и потому, что закон, как охранитель мира и гражданского устройства, есть величайший твой благодетель. Как скоро упразднить закон, все рассыплется, не устоят ни города, ни селения, ни дома, ни торжища, ни какое другое заведение, напротив, все ниспровергнется от того, что сильнейшие поглотят слабейших. итак, если бы неповинующихся не преследовал гнев Божий, тебе и тогда, – говорит святой Иоанн Златоуст, – надлежало бы соблюдать подчиненность закону, дабы не оказаться бессовестным и неблагодарным к Благодетелю».
Послушание закону исполнено любви к воле Божией, и потому по своей сути имеет нравственный характер. Определяющим принципом здесь является не просто человеческое общество, но то, что это общество существует в воле Божией, и эта воля абсолютна.
Существенно важно, чтобы послушание закону проявлялось всегда конкретно, особенно в критические моменты истории. Замечательно, что именно здесь Церковь упрекают либо в том, что она вмешивается в области, ей не принадлежащие, либо в том, что она не принимает участия в решающих судьбы народа событиях, как будто она к ним равнодушна.
Прежде всего надо уточнить, что участие Церкви в так называемой политике определяется той мерой, какой она меряет предпочтительность тех или иных действий для достижения конечной цели человека. Церковь – не просто нравственный авторитет, поэтому она отказывается быть политическим инструментом в руках людей, которые с помощью ее нравственного авторитета хотели бы укрепить или восстановить свой прежний режим. Евангельское послушание – не поощрение пассивности: во имя послушания пророки Ветхого Завета ополчались против несправедливостей своего времени. Достаточно вспомнить столь знаменитые и столь актуальные слова пророка Исайи: « Горе вам, прибавляющие дом к дому, присоединяющие поле к полю, так что другим не остается места, как будто вы одни поселены на земле. В уши мои сказал Господь Саваоф: «многочисленные домы эти будут пусты, большие и красивые без жителей». Горе тем, которые зло называют добром и добро злом, тьму почитают светом и свет тьмою, горькое почитают сладким и сладкое горьким. Горе тем, которые за подарки оправдывают виновного и правых лишают законного. За то, как огонь съедает солому и пламя истребляет сено, так истлеет корень их и цвет их разнесется, как прах, потому что они отвергли закон Господа и презрели слово Святого Израилева». Или эти слова пророка Аввакума, проступающие над плывущими неоновыми строками реклам над сегодняшней Москвою: « Горе строящему город на крови и созидающему крепости неправдою!»
Церковь всегда была убежищем неправедно гонимых, защитницей нищих, надеждою отчаявшихся, обличителем тиранов, опорой закона, потому что она призвана самим Богом Христом быть солью земли и светом мира.
