Оттолкнув стул ногой, Лофтон шагнул к Кину.
— Ну-ка, встань, мошенник! — крикнул он. — Встань, свинья! Я уже старый человек, но ей-богу…
— Господа, господа! — воскликнул Макс Минчин. — Вспомните о том, что здесь присутствуют дамы!
Чарли Чан с трудом протиснулся между Кином и Лофтоном.
— Да повеет на вас живительное дыхание рассудка, — мягко произнес он. — Вы не умный человек, доктор Лофтон, если прислушиваетесь к безответственным словам Кина, которого никак нельзя обвинить в избытке тактичности. Оснований для подлых предположений вообще не существует. — Он взял доктора за плечо и отвел на несколько шагов.
— Вот так история! — воскликнул Минчин. — Похоже, прощальный ужин пошел насмарку. А я-то собирался взяться со всеми за руки и спеть песню дружбы, ну да ладно… Откройте дверь! Надеюсь, что в коридоре вы не выхватите из карманов револьверы!
Чан вывел Лофтона из кафе. За его спиной послы-шался шум отодвигаемых стульев, обозначивший окончание товарищеского ужина у Макса Минчина.
— Горячие слова остынут под морским ветром на палубе, — заметил китаец. — Примите мой совет! не подходите к капитану, пока буря в вашей душе окончательно не утихнет.
— Да, пожалуй, так будет лучше, — согласился доктор. — С первой минуты я возненавидел этого беспринципного циника. — Он благодарно взглянул на Чана. — Спасибо за ваши слова о том… что нет оснований меня подозревать.
— В этом я еще не убежден, — спокойно заметил Чарли Чан.
— Сейчас, по трезвому размышлению, я понимаю, насколько было глупо признавать этот ремень своим. Но когда путешествуешь с подобными экскурсиями в течение многих лет, то на их участников смотришь, как на малых детей, требующих опеки. Один попал в затруднительное положение, вот я и взвалил его тяжесть на свои плечи.
— Я все прекрасно понимаю, — успокоил Лофтона Чарли.
— Спасибо, инспектор. Вы действительно очень умны. И ваши старания обязательно увенчаются успехом. Ну а теперь в каюту, у меня масса работы. — Доктор раскланялся и ушел.
Чан принялся расхаживать по палубе. Сколько неожиданностей случилось на прощальном ужине у Минчина! Кто-то его окликнул из шезлонга, и Чарли оглянулся.
— А, мистер Тэйт! Вы не запротестуете, если я присяду с вами?
— Отнюдь, я буду в восторге! —ответил Тэйт.
— Вы оказали мне большую любезность, в лестных выражениях расписывая Вивьену мой слабый ум, — продолжал Чан.
— Я говорил это с глубочайшим убеждением, — заверил адвокат. — А что, симпатичный получился прием, правда? Или это тоже один из ваших экспериментов? — добавил он.
— О нет. — Китаец покачал головой. — Идею подал гостеприимный Минчин. То, что мне довелось услышать, я, возможно, использую.
— О, тут я просто уверен!
— Сегодня вечером высказывались многие, некоторые из них вели себя нескромно, другие проболтались о чем-то сокровенном. К примеру, вы.
Юрист опустил голову.
— Понимаете, как-то само вырвалось… Я о том, что на месте Дрейка мог любой из нас оказаться.
— Ну конечно, ведь вам было известно, что Хенвуд и Дрейк в ту ночь поменялись комнатами. Инспектор Дафф сам говорил об этом в поезде из Ниццы до Сан-Ремо.
— Вот именно. Однако вы основательно вникли в подробности. Наверное, по заметкам Даффа?
— Подробности совершенно необходимы, в них моя единственная надежда. Но в записях инспектора нет ни слова о том, что вы успели прочитать письмо Хенвуда к жене.
— Я даже о существовании его не знал.
— Зато прекрасно были осведомлены, что Дрейка убил человек, собирающийся убрать Хенвуда! Вы же отлично поняли, что смерть бедного старика была чисто случайной и вместо него мог любой пострадать!
— Да, понял. Жаль только, поздно об этом сказал.
— Откуда же вы раздобыли подобные сведения? Может, от Даффа?
— Конечно нет.
— Так откуда?
Тэйт рассмеялся.
— Ладно, вы меня приперли к стенке, Марк Кеннуэй проболтался.
— А Марк Кеннуэй узнал это от…
— Из его слов логически вытекало, что главным информатором была Памела Поттер.
— Поздравляю, мистер Тэйт, Вы вышли сухим из воды.
Тэйт опять засмеялся.
— Не так это трудно, когда говоришь правду.
— Позвольте мне удалиться, предоставив вам возможность спокойно углубиться в свои мысли…
На танцевальной площадке инспектор увидел Памеду Поттер с Марком Кеннуэем. Переждав музыку, он Подошел к ним.
— Извините, прекрасная Памела, но на следующий фокстрот вас ангажирую я, — поклонился Чарли.
— О, пожалуйста, — рассмеялся Кеннуэй.
Чарли Чан с серьезным видом протянул руку Памеле. Снова заиграл оркестр.
— К сожалению, ангажируя не для танцев, — исправился Чарли. — Мое тело и фокстрот друг другу не пара.
— Почему же? Давайте попробуем их согласовать.
— Мудрый слон не должен подражать бабочке, — заметил Чан и отвел Памелу в затененный угол. — Я пригласил вас только затем, чтобы задать один вопрос.
— Ох, а уж я-то подумала, что покорила ваше сердце! — рассмеялась девушка.
— Наверное, подобная новость вас бы не удивила! Ответьте, пожалуйста, вы излагали кому-нибудь содержание письма Хенвуда к жене? Объясняли вы то, что убийство вашего дедушки было случайным?
— Боже мой! А я не должна была этого делать?
Чан пожал плечами.
— Старая пословица гласит: «У тебя два уха и один рот». Сперва два раза выслушай, а потом один раз говори.
— Я уничтожена.
— Не переживайте! Возможно, еще ничего плохого не случилось. Я хочу только знать, с кем вы беседовали?
— С миссис Лейк…
— Это естественно. С кем еще?
— Только с Кеннуэем.
— А вам известно, что Кеннуэй все передал Тэйту?
— К сожалению. Он страшно меня разозлил. Я не предупреждала, что это тайна, но он сам должен был сообразить… Этот Марк так меня нервирует…
— Нервирует? Скорее, он…
— Знаю, знаю, вы намекаете, что все время я провожу с ним… А из чего выбирать? Вивьен и Кин безнадежные создания, а когда мне требуется мужское общество, например для танцев, предпочитаю Марка. Впрочем, это не мешает ему доводить меня до белого каления.
— Нечто подобное вы уже говорили.
— Значит, вы мне не верите? Но разве вы не видите, как он себя ведет? Это же сплошная заносчивость! Бостон! Гарвард! И так далее… Такое кого угодно выбьет из колеи…
— А если этот взбалмошный человек сделает вам предложение?
— Полагаете, такое возможно? — спросила Памела.
— Для чего же мне напрасно сотрясать воздух?
— Нет, наверное, вы колдун. Как вы умеете провоцировать людей… Ладно, если так, подтверждаю, что я на-деюсь на это. Я сама его подталкиваю к такому шагу. И более того, хочу услышать его признание.
— Зачем?
— Чтобы ему отказать! Какой триумф! Цвет бостонской молодежи отвергнут неотесанной вульгарной девушкой!
— Сердце девушки, подобно океаническим глубинам, еще не исследовано, — улыбнулся Чан.
— Ну нет! Женщин совсем не трудно понять! Мои мотивы абсолютно ясны. Но в некотором смысле жаль; Марк, если захочет, может быть удивительно милым. Но подобное желание возникает у него так редко! Обычно он бывает холодным, гордым и… бостонским. Он издевается над моими деньгами. А что я могу сделать, — добавила она задумчиво, — если мой дедушка столь предусмотрительно сколотил себе капитал?
— Никакой рассудительный человек не упрекнет вас в этом. А вам не следует зря соблазнять человека. Даже шутя… Впрочем, вернемся к объекту наших усилий. — Они подошли к танцплощадке.
Кеннуэй не проявил неудовольствия, вновь увидев Памелу. Чан уже собрался уходить, когда столкнулся с интендантом Линчем.
— Разрешите вас на минутку, инспектор, — обратился к нему Линч, приглашая в свою каюту. Там околачивался угнетенный Кашимо.
— Что случилось? — спросил Чарли Чан.
Кашимо помялся и нерешительно начал:
— Мне неприятно…
У Чана замерло сердце.
— Ваш помощник засыпался, — объяснил Линч.
— Откуда я мог знать, что она вернется? — жаловался японец.
— Не говори загадками, — сказал Чарли. — Кто вернется?
— Миссис Минчин, — вмешался интендант, — Она пришла в свою каюту и застала вашего помощника, копающегося в ее вещах. У миссис Минчин драгоценностей, наверное, на миллион долларов. Она так орала, что было слышно в Сан-Франциско. Я пообещал ей, что лично выброшу этого молодца за борт. Мы пошлем его на работу в другое место. Боюсь только, что полезная деятельность Кашимо теперь закончена.
— Ох, как же мне стыдно, — повторял Кашимо.
— Минуту, — остановил его Чарли. — Скажи, ты раскопал что-нибудь стоящее внимания в каюте Мннчина?
Кашимо так и подскочил.
— Конечно! Я всегда все нахожу, потому что делаю обыск основательно! Я умею искать.
