— Говори, говори, не стесняйся. Все свои ведь… Как мне кажется! — ехидно улыбнувшись, с нажимом произнес Комар.
— Братва недовольна, — пробормотал Дема и, резко подняв голову, взглянул Комару прямо в глаза.
— Кем? — удивленно поднял брови Комар. — Кем недовольна? Надо разобраться! Кто это шалит у нас? Нехорошо…
— Кончай, Гена, — прервал его Дема как-то устало. — Кончай. Ты же все понимаешь. Тобой недовольна.
Комар ни на мгновение не упускал из поля зрения Григория Васильевича и заметил краем глаза, что тот как-то весь подобрался.
«Это уже нехорошо! — мелькнула у Гены быстрая мысль. — Похоже, пора форсировать события. А то еще, чего доброго, они первыми меня замочат. С них станется».
Он хотел было уже попросить Дему подойти поближе, чтобы открыть «огневую линию» для Коли, который должен был начать с Ивана Федоровича, столь удачно расположившегося на диване и являвшегося идеальной мишенью… (Двух его остолопов-охранников Комар в расчет не брал, с Демой тоже разобраться можно, а вот Григорий Васильевич — это, конечно, фрукт еще тот!) Но бухгалтер неожиданно взял инициативу в свои руки, встал с дивана и прошелся по комнате, разрушая всю мизансцену.
— Вот что, Гена, — сказал Иван Федорович. — Давай говорить серьезно. Ты ни хрена в бумагах не понимаешь. Деловая хватка у тебя есть — это да. Но сейчас время стволов и удавок кончается.
— Я бы так не сказал, Иван Федорович, — возразил Комар. — А что, не из-за этого ли мы здесь собрались — по такому интересному поводу?
— Из-за этого, из-за этого… — примирительно произнес бухгалтер. — Давай, Гена, как люди поговорим. У меня складывается такое впечатление, что ты, вообще-то, уже все для себя решил.
— Отчасти. Только отчасти, Иван Федорович.
— И что же, позволь узнать?
— Я решил, что нам нужно менять ориентацию.
Дема, торчавший у окна, фыркнул.
— Это что имеется в виду? — пробурчал он. — Ты про себя, что ли? За всю братву только не говори, ладно? А то и так тебя уже считают не очень… Правильным! — нашел он нужное слово.
Комар проигнорировал замечание Демы, пристально наблюдая за бухгалтером и стараясь не упускать из виду Григория Васильевича.
— Сменить ориентацию, по моему мнению, значит, подойти к проблеме глобально. Вот ты, Иван Федорович, чем хочешь заниматься?
— А как ты думаешь?
— Мне кажется, что ты претендуешь на вот это кресло… — Гена, махнул рукой на то место, которое много лет подряд занимал Гриб. — Так?
Бухгалтер молчал.
— Молчишь? А что ты можешь делать — кроме как счета перекидывать из одного банка в другой? А? С братвой разбираться умеешь? Вопросы решать? С людьми договариваться? С политиками болтать? Ты хоть в курсе того, что сейчас в Питере делается? Про выборы слышал что-нибудь?..
— Худо-бедно слыхал! — ответил бухгалтер, и в голосе его зазвенел металл.
— Короче, Гена, — снова включился Дема. — Давай так… Сейчас нам базарить беспонтово уже… Братва решила… Мы все собирались. С Иваном Федоровичем, вот тоже… С Григорием… — Дема кивнул в сторону коротышки в кепочке. — Короче, решили так: ты много на себя берешь! И, конечно, предъяв тебе делать никто не будет, ты ничего такого не сделал… Но тебе надо уйти. Деньги у тебя есть, чего тебе… Бери свою долю — и отваливай. Смотри, это предложение очень хорошее! Другие бы так не поступили. А мы тебя уважаем. Поэтому…
— Да, Гена, — вмешался бухгалтер, — ты знаешь, что в подобных случаях таких предложений никто не делает… Никому! Это, с нашей стороны, поверь, верх интеллигентности. И уважения к твоим заслугам, ко всему, что ты для фирмы сделал. Другие бы просто тебя шлепнули в темном дворе, и все дела. А мы тебе предлагаем уйти — по-хорошему, заметь! Мне это странно, но ты, кажется, не оценил нашего предложения… Да за него надо обеими руками хвататься!
— Хм… — Комару стало весело. — Хм… И какова же моя доля? На ваш взгляд?
— По справедливости, Гена, по справедливости, — пропел бухгалтер. — Я подсчитал, хотя это и трудно было сделать — очень уж запутанные у тебя финансовые дела… В общем, учитывая то, что сейчас мы понесли крупные убытки… — Иван Федорович достал из кармана какие-то мятые бумажки. — В связи с трагической гибелью нашего уважаемого Артема Виленовича… У нас слетело сразу несколько крупных контрактов, — начал мыслить вслух Иван Федорович. — Деньги, которые мы должны были на них заработать, ухнули, ушли в небытие. Неполученная прибыль, одним, вернее, двумя словами.
— Меня не очень интересует неполученная прибыль, — сказал Гена. — Меня больше интересует полученная, И в первую очередь, то, что есть на данный момент. Раз уж вы все тут собрались, значит, вы принимаете решения. И, значит, между вами секретов быть не должно. То есть ты, Иван Федорович, и при Деме, и при Григории Васильевиче должен обозначить наши финансовые позиции.
— Чего там крутить? — взвился Дема. — Получишь пятьдесят штук… Машину… Ну, чего там еще?.. Хата тебе остается…
— Вот спасибо! — Гена еще шире улыбнулся. — Может быть, для тебя, родной, пятьдесят штук — это огромные деньги. Может быть… Только, мне кажется, уважаемый Иван Федорович… (Гена решил закончить эту комедию раньше, чем они его разозлят всерьез. Тогда он может сам все испортить. Злость — плохой помощник, когда дело доходит до стрельбы. Здесь, как говорил главный специалист по стрельбе — товарищ Дзержинский, нужна холодная голова. Про руки — это другой вопрос. Чистые они или не чистые — лишь бы не дрожали!)… Мне, дорогой ты наш счетовод, пятидесяти штук маловато будет. По-моему, я больше заработал. Вот, взгляни-ка… — Гена шагнул к столу и взял с него какой-то листок, лежавший рядом с телефонным аппаратом. Что было на этом листке, он и понятия не имел. — Подойди, подойди! Тут много интересного. Это Артем Виленович писал, не я, так что никакой самодеятельности. Вот здесь — настоящий финансовый расклад. Смотри, смотри — много нового для себя откроешь в делах наших…
Гена говорил так увлеченно и так уверенно, что бухгалтер шагнул-таки к столу. Когда, по прикидкам Комара, Иван Федорович вышел на линию огня снайпера. Гена вытащил из кармана белый платок, махнул им перед носом удивленно вытаращившего глаза бухгалтера — и упал на пол.
Почти в ту же секунду верный Коля начал нажимать на спуск автоматической винтовки.
Первым упал Иван Федорович, так и не успевший рассказать Комару о чудовищных убытках последних месяцев, о том, что фирма вообще дышит на ладан и что при нынешней инфляции и полном хаосе ценообразования пятьдесят тысяч долларов — это максимум, на который Гена может рассчитывать; сумма по нынешним временам, вообще, просто запредельная… Первая же пуля, посланная Колей из окна дома напротив, в буквальном смысле вышибла мозги из головы Ивана Федоровича, вторая, угодившая ему в грудь, отбросила бухгалтера на тот диван, где он сидел совсем недавно, строя грандиозные планы захвата фирмы и устранения «оборзевшего хама», каковым, на его взгляд, являлся Гена Комаров.
Третий и четвертый выстрелы пришлись на долю охранников бухгалтера. Они на протяжении всей беседы старались держаться за спиной Ивана Федоровича, что их и сгубило. Впрочем, один из них (как успел заметить Комар, поливающий свинцом мечущуюся фигурку Григория Васильевича, успевшего-таки вытащить откуда-то нож, но не успевшего его метнуть), охранников-«долболомов», ничего не понимавших в разговоре и очень далеких от проблем дележа добычи, все-таки, кажется, остался жив. Он стонал, лежа на спине, хлюпая кровью, которая текла у него по подбородку, но Гене было уже не до него.
Сверху на Комара навалился всеми своими семью пудами Дема: схватил за подбородок и тянул вверх и на себя, видимо, желая таким нехитрым, но верным способом, сломать предателю шейные позвонки… Простота и сгубила сибирского бандита. Гена, дурея от боли, сумел все-таки сконцентрироваться и сунуть ствол своей «беретты» себе под мышку. Почувствовав, что ствол уперся в Демино брюхо, Комар выстрелил четыре раза подряд, почти физически ощущая при этом, как ломаются, крошатся в труху Демины ребра, лопается печень, рвется диафрагма и ломается позвоночный столб.
— Вызывайте милицию! — приказал Гена, поднявшись с пола, своим охранникам, которые появились в дверях очень вовремя, как и было уговорено, подстраховать, если что-то выйдет из под контроля.
Но нужды в страховке уже не было. Гена поморщился от боли в шее и с силой наступил на горло стонущего и захлебывающегося кровью раненого охранника. Тот булькнул, дернулся, взбрыкнул ногами — и затих.
— Вызывайте милицию! — повторил Гена. — Видите, какое тут у нас бандитское нападение совершено… Совсем, понимаешь, с ума посходили… Честных коммерсантов прямо в офисе прихлопнуть норовят…
Коля Смирнов, сделавший ровно столько выстрелов, сколько было нужно, и не более, чтобы не попасть ненароком в шефа, наблюдал за дальнейшими событиями через оптический прицел. Наконец он положил винтовку на пол чердака, потянулся и вздохнул с облегчением… Все! Работа окончена. Теперь он — свободный человек. Навсегда!
