В 1946 г. он пускается в загул, который продолжался целых 9 лет. Употребление дешевого алкоголя и плохой пищи, вкупе с беспокойной ночной жизнью, в конце концов привели его в Центральную больницу Лос-Анджелеса с кровоточащей язвой желудка.
Нахождение на грани жизни и смерти заставило Буковски изменить образ жизни. Выйдя из больницы, он устроился работать почтовым клерком. Бук вновь начал писать, но теперь преимущественно стихи, и некоторое время даже был женат на весьма состоятельной даме из Техаса, которая опубликовала его произведения в своем журнале «Арлекин».
В 1960 году калифорнийское общество любителей поэзии «Эврика» издало первую поэтическую книгу Буковски «Цветок, кулак и похотливый вопль» — тиражом 200 экземпляров. Три года спустя издательство «Лоуджон Пресс» (в Новом Орлеане) выпустило вторую книгу его стихов «Это держит мое сердце».
К середине 60–х Буковски публиковался в таком количестве небольших поэтических журналов, что завоевал репутацию одного из королей американского андеграунда. В 1969 г. издатель Джон Мартин предложил ему по 100 долларов в месяц, при условии, что он бросит работу на почте и будет только писать. Бук принял это предложение и, уволившись с почты, всего за 20 ночей написал свой первый роман «Почтовое отделение», который пользовался огромным успехом и, самое главное, принес автору некоторую финансовую независимость.
В 1979 году писатель приобрел собственный дом в Сан-Педро и регулярно начал радовать поклонников новыми книгами. Хотя полная библиография произведений Буковски пока еще не составлена, известно, что к 1986 году на его счету было более 1000 стихотворений, 32 книги стихов, 5 сборников рассказов, один сценарий и 4 романа («Хлеб с ветчиной», «Фактотум», «Почтовое отделение» и «Женщины»), которые складываются в своеобразную «Сагу о Чинаски» — бабнике, пьянице и дебошире, т. е. «alter ego» самого Буковски. По его сценарию режиссер Б. Шредер снял картину «Пьянь» (с М. Рурком и Ф. Данауэй в главных ролях), а итальянец Марко Феррери на основе рассказов Буковски создал «Историю обыкновенного безумия» (с Бен Газзарой и О. Мути).
Не был Бук обделен и вниманием журналистов. Еще в начале 70–х Тэйлор Хзкфорд снял о нем документальный фильм. Вскоре Бук написал рассказ, где изобразил себя тонким художником, осажденным голливудскими жуликами. Хэкфорд попытался выразить ему свое возмущение: «Этого не было. Я все помню. Фильм — свидетель». На что Бук ответил: «Не имеет значения, что было. Как я напишу, так и будет. И знаешь, как? Я всегда буду героем…»
Скончался Чарльз Буковски 9 марта 1994 г. Одной из последних его книг стал сборник «Жаркое к семидесятилетию» (1990), рассказы из которого мы и предлагаем читателю.
Сын сатаны
Мне было одиннадцать, двум моим приятелям, Хэзу и Моргану, по двенадцать, и было лето, в школу не надо, мы расположились на лужайке перед гаражом моего отца и курили.
— Вот блядь, — вырвалось у меня.
Я сидел под деревом. Морган и Хэз привалились к гаражу.
— Ты чего? — поинтересовался Морган.
— Мы должны проучить этого козла, — пояснил я. — Он позорит весь район!
— Кто? — спросил Хэз.
— Симпсон.
— Ага, — закивал Хэз, — вся рожа в веснушках. Он меня тоже бесит.
— Да не из-за этого, — сказал я.
— А что такое? — спросил Морган.
— Этот мудила растрезвонил по району, что пер девку под моим домом. Это пиздеж!
— Ясный хуй, — согласился Хэз.
— Да у него и хуй-то не стоит, — сказал Морган.
— Зато язык хорошо подвешен, — сказал я.
— Не выношу трепачей, — сказал Хэз, выпустив кольцо дыма.
— Особенно противно, когда про еблю тебе впаривает какой-нибудь веснушчатый мудак, — сказал Морган.
— Так, может, нам проучить его? — предложил я.
— А почему нет? — удивился Хэз.
— Пошли прямо сейчас, — подскочил Морган.
Мы направились к дому Симпсона. Он упражнялся с мячом возле своего гаража.
— Эй, посмотрите-ка, — закричал я, — кто там играет сам с собой!
Симпсон подпрыгнул, поймал мяч и повернулся к нам:
— Привет, мужики!
Мы окружили его.
— Ебал телку под его домом недавно? — начал Морган.
— Нет!
— Ну и как, кончил? — подхватил Хэз.
— Да это не я.
— Ты и не можешь никого выебать, кроме себя самого, — сказал я.
— Я должен идти, — забубнил Симпсон. — Мать велела мне вымыть посуду.
— Твоя мать драит тарелки своей мохнаткой, — сказал Морган.
Мы расхохотались и сжали кольцо вокруг Симпсона. Я ударил его правой в живот — резко и неожиданно. Он сложился пополам, обхватив брюхо руками. Простояв так с полминуты, Симпсон выпрямился.
— Отец должен прийти домой с минуты на минуту, — проговорил он.
— Да? Так он тоже дрючит девчонок под домами? — спросил я.
— Нет.
Опять мы расхохотались.
Симпсон молчал.
— Посмотрите на него! — закричал Морган. — Как только он выебет очередную девчонку под чьим-нибудь домом, у него на роже появляется веснушка!
Симпсон продолжал отмалчиваться, только вид его становился все запуганней.
— У меня есть сестренка, — заговорил Хэз, надвигаясь на Симпсона. — Может, ты и ее захочешь поиметь в каком-нибудь подвале?
— Я никогда не сделаю этого, Хэз, обещаю тебе!
— Да?
— Клянусь!
— Ну, это тебе, чтобы не забывал, — сказал Хэз и с правой врезал Симпсону под дых.
Симпсон снова загнулся. Хэз загреб пригоршню песка и высыпал ему за ворот рубашки. Когда Симпсон выпрямился, глаза его наполнились слезами. Слизняк.
— Отпустите меня, ребята, пожалуйста!
— Куда отпустить? — спросил я. — Спешишь забраться мамаше под юбку, пока она будет драить тарелки своей мочалкой?
— Ты никого никогда не ебал, — сказал Морган. — У тебя и хуя-то нет! А ссышь ты ухом!
— Если я увижу, что ты смотришь на мою сестру, — подхватил Хэз, — я тебя так отмудохаю, что ты станешь похожим на одну большую веснушку!
— Пожалуйста, отпустите!
Мне захотелось его отпустить. Может, он действительно никого не ебал. Возможно, он просто дал волю своей фантазии. Но я был малолетним лидером и не имел права на сострадание.
— Ты пойдешь с нами, Симпсон.
— Нет!
— Засунь в жопу свое «нет»! Ты идешь с нами! Шагом марш!
Я зашел сзади и влепил ему поджопник, со всей силой. Он взвыл.
— Заткнись! — заорал я. — Заткнись или будет хуже! Шагай вперед!
Мы повели его ко мне на задний двор.
— Теперь стой смирно! — приказал я. — Руки по швам! Мы будем чинить суд с пристрастием!
Повернувшись к своим товарищам, я объявил:
— Все, кто считает этого человека виновным во лжи по поводу ебли малолетки под крыльцом моего дома, должны сказать — виновен!
— Виновен! — изрек Хэз.
— Виновен! — изрек Морган.
— Виновен! — изрек я.
— Симпсон, ты признан виновным!
Слезы хлынули из глаз осужденного.
— Я ничего не делал! — выдавил он сквозь рыдания.
— В этом и есть твоя вина, — сказал Хэз. — Трепло!
— Но вы же тоже врете!
— Только не про еблю, — парировал Морган.
— Про это больше всего! Я же у вас научился!
— Капрал, — обратился я к Хэзу, — заткните заключенному рот. Его пиздеж меня утомил!
— Есть, сэр!
Хэз сбегал к бельевым веревкам и принес носовой платок и кухонное полотенце. Пока мы держали Симпсона, он затолкал платок ему в рот и обвязал полотенцем. Симпсон замычал и начал краснеть.
— Ты думаешь, он не задохнется? — спросил меня Морган.
— Захочет жить, будет дышать носом.
— Точно, — согласился Хэз.
— Ну, что будем делать дальше? — не унимался Морган.
— Подсудимый признан виновным, так ведь?
— Так.
— Раз так, он должен понести наказание, и, как судья, я приговариваю его к смертной казни через повешенье.
Симпсон издал утробный звук. Взгляд его был умоляющим. Я побежал в гараж. Там на вбитом в стену гвозде висела веревка, смотанная аккуратной бухтой. Я понятия не имел, зачем отец держал эту веревку. Насколько я себя помню, он никогда не пользовался ей. Теперь ей нашлось применение.
Я вернулся с веревкой в руках.
Вдруг Симпсон бросился бежать. Хэз кинулся за ним, настиг и в прыжке повалил на землю. Оседлав Симпсона, он стал лупить его по лицу. Я подскочил и смазал Хэза по щеке свободным концом веревки. Он прекратил охаживать Симеона и уставился на меня:
— Ты, сука, я сейчас и тебе очко порву!
— Я судья, и мой вердикт был — этого человека повесить! Так оно и будет! Отпусти осужденного!
— Порву очко и вырву яйца!
— Сначала мы исполним приговор, а потом разрешим наши разногласия.
— Хуй с тобой, ты прав, — угомонился Хэз.
