Дальше шли портреты императриц предыдущих трех династий – самых древних. Начиная от легендарной Александры Громовой, написавшей первую Конституцию империи. Империи, начавшейся когда-то с трех планет вдалеке от освоенной людьми части космоса.
Здесь, в малой парадной галерее, Ипполита пыталась сосредоточиться перед решающим разговором с дочерью.
Настроение у нее было довольно неплохое.
Дела потихоньку улаживались. Генеральшу и охранницу не сегодня-завтра передадут в исполнительный департамент Генеральной судебной палаты.
А несколько часов назад она приняла примчавшегося спецрейсом в Темискиру премьер-министра Дзинтари Рамбинаса Байстрюкаса с личным посланием от великого князя Дрыгайло.
В нем князь выражал готовность урегулировать все спорные вопросы, а также деликатно осведомлялся: не найдется ли в серале Ипполиты место для его младшего сына?
Такая готовность к компромиссу была вполне объяснима. Хотя прошло уже много лет, но всем была еще памятна история предка нынешнего дзинтарийского монарха – великого князя Лягайло, вздумавшего повоевать с Амазонией. Князь, как и многие противники империи женщин, рассчитывал на легкую победу над «бабьим царством».
В первом же сражении Ипполита X разбила его флот, а сам князь и его гвардия попали в плен, причем гвардия была отдана на потеху победительницам.
Выслушав посла, императрица сообщила, что предложения будут обдуманы и ответ будет дан в самое ближайшее время.
Насчет же сына князя было вежливо сказано, что гарем императрицы и так весьма велик, и еще увеличивать его она пока не собирается.
Разумеется, это была чистой воды отговорка.
А всё дело заключалось в том, что иностранные принцы капризны, ревнивы, всегда требовали особого к себе отношения и, будучи плохо воспитаны, не умели сдерживать свои инстинкты. В специфических условиях гаремной жизни подобное приводило к тому, что они очень быстро начинали приставать к охранницам, а то и – упаси Богиня – обращать нехорошее внимание на своих сотоварищей.
Тем более что вот-вот коллекция мужчин Ипполиты пополнится одним высококачественным экземпляром.
Так что ей осталось только произнести последнее напутствие дочери перед не слишком долгой ссылкой – та уже наверняка собрала вещички.
Борт «Пассата»
– А правда, что у императрицы Ипполиты четыре тысячи мужей? – спросила вдруг Эвелина 2-я, после того как помогла ей разместиться, и Милисента уже приготовилась лечь передохнуть перед вахтой.
Ее соседка по каюте была, как успела понять амазонка, девицей простой, непосредственной и незлобивой. Невысокая, чуть за двадцать, коротко обрезанные рыжие волосы, синие глаза, стройное, можно даже сказать, худощавое (про себя Милисента уточнила – «тощее») телосложение.
Должность ее была, как сообщила Эвелина пять минут назад, оператор систем жизнеобеспечения и резервный стрелок абордажной группы.
– Во-первых, не четыре тысячи, а всего четыреста, – ответила Милисента, ощутив укол обиды – всё-таки собеседница говорила о ее матери. – Даже меньше. А во-вторых, они почти все временные, года на два-три самое большее. Постоянных трое-четверо, в основном те, от кого у нее дети.
– А скажи, правда ли, что амазонки запросто меняются мужьями? – последовал еще вопрос насчет брачно-семейных отношений на родине Милисенты.
– Я же не спрашиваю, меняются ли у тебя дома женами? – произнесла девушка негромко и нарочито спокойно.
– Ну извини, если я тебя обидела, – примирительно предложила Эвелина. – Но ведь интересно – я же про вас почти ничего не знаю. А в жизни самое главное – семья, муж, дети…
– Меняются, – решила всё-таки удовлетворить любопытство новой подруги Милисента. – Не так чтобы запросто, но бывает. И что в этом особенного, если у тебя, к примеру, три мужа, а у лучшей подруги пока ни одного – почему ей не помочь?
Эвелина помотала головой.
– Нет, я бы так не смогла! А ты… тоже менялась? – В ее глазах, обращенных на принцессу, плескалось хотя и малость бестактное, но очаровательно-наивное любопытство.
– Я еще не была замужем, – сообщила ей Милисента, похоже, несколько разочаровав этим соседку по каюте.
– А вот скажи, – минуты через три вновь заговорила Эвелина 2-я, и по каким-то неуловимым обертонам в голосе принцесса поняла, что спрашивать она будет о вещах более важных, – скажи, в твою Амазонию может прилететь и поселиться чужеземка? Ну, стать… ну как это – полноправной амазонкой?
(Милисента мельком подивилась юмору ситуации – перед ней, с трудом сбежавшей с родины, сидит человек, мечтающий туда попасть, и спрашивает: как это сделать?)
– Вообще-то можно, – пожала она плечами. – Прилетаешь на любую нашу планету, идешь в канцелярию наместника, составляешь прошение… Ну, его рассматривают, выясняют, что ты умеешь делать… Как обычно почти во всех мирах. Я бы даже за тебя словечко могла замолвить – раньше. Но теперь – тебе лучше про встречу со мной вообще не упоминать. – Принцесса усмехнулась. – Ну, тебя-то, – продолжила Милисента, – наверное, возьмут без проблем – ты же как-никак в Космополе служишь – можно считать, что военная. А таких у нас охотно принимают.
– Да я не для себя, – отмахнулась Эвелина. – У меня племяшка на вашей Амазонии помешана. Сама-то я не могу: я поклялась в Космополе служить до старости.
– И тебя что, не отпустят? – с некоторой опаской спросила Милисента.
– Почему же, отпустят. Только вот я сама не хочу уходить. Я ведь бывшая рабыня, – печально вздохнула она. – Всю мою семью, человек пятьдесят нас было, за долги продали. Стариков бесполезных, – она скрипнула зубами, – прикладами тут же забили, прямо у нас на глазах, а остальных – на космодром и в трюм. Если бы космополовские охотники не перехватили наш транспорт, меня, может, уже и в живых не было бы.
Милисента хотела было похвастаться, что у нее на родине ничего такого быть не может, а тем более – с женщиной. Но тут же запнулась, вспомнив случай, приключившийся в год, когда она улетела на Старую Землю, – тогда, по личному приказу ее матери, был отпущен вместе с грузом случайно попавшийся их патрулю транспорт торговцев живым товаром, приписанный к какой-то планетке – вассалу Халифата.
Посол Халифа заявил протест, а как раз тогда готовилось подписание очень важного торгового договора с Мухабадом…
Вместо этого Милисента просто села рядом с помрачневшей Эвелиной 2-й и молча положила ей руку на плечо.
– Ничего, всё в порядке, – улыбнулась та.
Нейтральный космос, район 1278367-37168-ФФ
…Флот Темной Лиги, растянувшись на полтора с лишним парсека, стремительно двигался к границам Амазонийской империи. Возглавляли его дредноуты.
Впереди важно шествовал «Архибес Аккло», за ним – «Архибес Саммаэль», потом – «Архибес Сашиэль», следом тащились все остальные «чертенята», как их фамильярно называли в Лиге, – все тридцать шесть. У тяжелых кораблей, до крейсера включительно, боевое разделение было иным, нежели у дестроеров и прочей мелочи, – фалангой назывались шесть кораблей.
В какой-нибудь полусотне с небольшим тысяч километров от этой дивизии шла другая.
Возглавлял ее линейный корабль «Семь смертных грехов», сразу позади которого двигались однотипные с ним «Двенадцать разбойников», «Два лика Сатаны» и «Три ведьмы»…
В стыке между двумя дивизиями шла третья, составленная из старых кораблей, не таких мощных и вооруженных. Во главе находился «Шеол», за ним – «Тартар», «Эреб», «Аид»… Возглавлял ее дредноут «Анна Нербе»1 [Анна Нербе – одна из полумифических древних злодеек поздней докосмической эры, хрестоматийный пример персонажей подобного рода вроде Мадам Вонг, Наины Московской и Аллы Кайды. Жена одного из величайших злодеев докосмической эры – Иклера, сочетавшая политику и войну с активным занятием черной магией. После разгрома Джермании победители казнили ее, запустив в стратосферу на примитивной боевой ракете «Фау-2». Однако, по некоторым данным, она ухитрилась провисеть на околоземной орбите несколько десятков лет в анабиозе и вернуться на Землю, где еще долго продолжала свою вредоносную колдовскую деятельность, в частности в России, (См. Ульдемир Клещук. «Фольклор первобытного общества поздней докосмической эры». Издательство Новоурюпинской планетарной академии наук.)]
За линией линкоров располагалась линия тяжелых крейсеров, возглавляемых Нифльгеймской крейсерской гвардейской дивизией – она же Дивизия Мрака. «Черный огонь», «Черный ветер», «Черный вихрь», «Черный шторм», «Черный тайфун», «Черный ураган», «Черный меч», «Черное копье», «Черные крылья», и так далее, и тому подобное, вплоть до ее флагмана – «Черной звезды».
Вперемешку с тяжелыми крейсерами шли авианосцы, за ними – средние крейсера, потом – легкие, с эсминцами, корветами и десантными транспортами. Позади всех оказались летучие мастерские и танкеры вместе с сухогрузами.
