Она, разумеется, велит ему прекратить и потребует объясниться, прежде чем они продвинутся далее. И когда он поклянется в верности и будет молить о прощении за небрежное приветствие, которым он удостоил ее в клубе, Мими позволит Кингсли делать с собой все, что он захочет. Она призналась самой себе, что ей просто не терпелось подвергнуться насилию. Она извивалась на простынях от одного лишь предвкушения, вспоминая, как они танцевали вдвоем, когда его сильные руки обхватывали ее талию, а тела двигались в едином ритме. После Мими снова устраивалась на кровати так, чтобы выглядеть невинной и сонной.
Но внезапно шаги стали отдаляться, и наступила тишина. Мими в раздражении приоткрыла глаза. Она снова взбила волосы, поправила подушки, убедилась, что шелковая сорочка облекает тело наиболее обворожительным, знойным образом, и приняла выверенную позу. Возможно, это часть игры? Ее снова дразнили? Но часы тикали, и ровным счетом ничего не происходило. Мими не удалось выспаться, хотя Кингсли не появился в ее спальне. Ни в эту, первую, ночь, ни в другие. Фактически она вообще не видела юношу в течение двух следующих дней.
«Отлично разыграно, Мартин, – подумала Мими утром. – Замечательно». Она решила не интересоваться им и не показывать, что ждет от Кингсли первого шага. Он ведь пригласил ее к себе домой. Значит, ему необходимо ее присутствие. Девушка полагала, что знает причину – Кингсли просто заставляет ее ждать. Он хочет, чтобы она дрогнула и покорилась, тогда его победа над ее сердцем будет окончательной. Но у Мими имеется побольше гордости, чем надо для таких случаев. Через неделю после их житья в «Гербе герцога» произошло нечто заслуживающее внимания Мими. Кстати, как она узнала, отель получил свое название в честь герцога ада, который здесь обычно останавливался. Итак, ровно через семь дней после их неуклюжего «воссоединения» девушка обнаружила Кингсли в комнате для завтраков и оказалась в состоянии поддержать вежливую беседу.
– Хорошо ли заботятся о вас мои тролли? – вопросил Кингсли, усаживаясь за огромный стол, уже сервированный для него одной чашей с фруктами и хлопьями (Оливер бы заявил, что им подали чересчур сухие мюсли почти без изюма).
– Да, вполне, благодарю, – кивнула Мими.
Кингсли также поинтересовался, достаточно ли удобны апартаменты, отведенные девушке. Он всячески побуждал ее чувствовать себя как дома и приказывать прислуге все, что душа пожелает. Кингсли действительно оказался весьма заботливым хозяином. Но это наводило тоску.
– Как тебе вид отсюда? – поинтересовался он.
Мими пожала плечами:
– Нормально.
– Понимаю, не Центральный Парк.
– Я и не ожидала, что он сюда перенесется. – Она разглядывала свою тарелку, размышляя, как бы ввернуть в разговор вопрос об их взаимоотношениях. Кингсли будто окружала непроницаемая стена. Они не виделись друг с другом после той первой ночи в клубе. Тогда он даже не поинтересовался, что привело Мими в преисподнюю, и отшучивался. Кингсли превратился в герцога ада, а она – в его почетную гостью. Мими не знала, надолго ли парень затянет свою игру в шарады.
Он выудил очередной кусочек из чаши и начал его смаковать.
– Представляешь, все это – иллюзия, на самом деле я не ем яблоко. Но не правда ли, обыденность помогает? Повседневные ритуалы, своего рода распорядок дня… Здесь никогда не становится ни темнее, ни светлее. Солнца, естественно, нет. Только неугасающий свет Черного Пламени. Пылает и не сгорает, – тихо проговорил он.
– Э-э… – протянула Мими.
– Желаю приятно провести время. – Кингсли распрощался с девушкой и удалился, оставив Мими доедать слегка прокисший йогурт в одиночестве.
Оливер же проводил большую часть дня, плавая в огромном бассейне с морской водой, расположенном на крыше небоскреба. Первый восторг от осознания того, что они живут в настоящем дворце, постепенно истаял. В принципе, пентхаус не особенно сильно отличался от его жилья в Верхнем Ист-Сайде. В «Гербе герцога» юноша стал чувствовать себя сонным и разбитым. Мускулы будто атрофировались, мозги отключились, и Оливер использовал свой интеллект только для приказа троллям принести ему тапочки. Музеи и мюзик-холлы отсутствовали напрочь. Речи не шло об опере, театре или библиотеке. Конечно, обитатели Тартара не догадывались о существовании культурных развлечений. Самое худшее, что здесь действительно было нечего читать. Зато имелось множество ночных клубов и баров со свежей плотью любого толка, проводились гладиаторские бои и тому подобные зрелища. По телевизору постоянно показывали одно и то же: старые сериалы, раскрученные реалити-шоу, несмешные комедии. В Интернете царило порно. Сначала такой расклад выглядел забавно, но когда порок не уравновешивается хоть какой-либо добродетелью, то становится чудовищно скучным. Жизнь, которая состоит только из греховного потворства собственным слабостям, становится тяжкой повинностью.
Вскоре Оливер начал думать, что в Тартаре он помрет от скуки. Поэтому юноша накручивал круги в бассейне олимпийских размеров и пытался сохранить физическую форму. Он жаждал, чтобы Кингсли вернулся вместе с Мими. Да чего парень выжидает? Что он тянет резину? Да, Мими являлась девчонкой… скажем честно, беспокойной. Но совсем не плохой, и, очевидно, Кингсли к ней тянуло. В конце концов, ему может достаться кое-кто и похуже.
Разумеется, такие мысли иногда мелькали в голове Оливера. Он – парень, а Мими красивая девушка, но даже в воображении с трудом представлялось, что они будут хорошей парей. Это выглядело противоестественным и смехотворным. Их отношения были исключительно дружескими. Оливеру нравилась Мими, но он не находил ее привлекательной (несомненно, она бы сказала, что эти чувства взаимны).
Но Кингсли очень повезло. Мими бросила все, чтобы только быть рядом. Сейчас она в преисподней. Их история обязана увенчаться счастливым концом, если только Кингсли не перестал быть собой. А Оливер никогда не достигнет того, чего хочет. Ни в этой жизни, ни в других. И не в первый раз Оливер призадумался… А если положительные герои финишируют последними?
Мими решила, что Кингсли ведет себя индифферентно из-за того, что он потерял интерес к ее неотразимости. Ночи приходили и уходили, а она ждала, когда же Кингсли скользнет под ее одеяло. В конце концов, Мими стала думать, что это – не судьба. Видимо, она приняла обязанности перед ковеном слишком близко к сердцу. И как результат пренебрегла той самой деятельностью, которая требовалась, чтобы сохранить на постаменте место Самой Красивой Девушки Нью-Йорка.
