К стенке одной из коробок была приклеена плохонькая цветная репродукция когда-то популярной картины. В постепенно слабеющем свете можно было рассмотреть символическое противостояние полов, воплощенное на картине в реальных образах; художник набросил легкую пелену сомнения и на целесообразность такого противостояния, и на возможность его успешного разрешения. Двойственность, недоразрешенность усиливалась слабым освещением, которое размывало фигуры мужчины и девушки, изображенных в положении полулежа, оставляя отчетливо различимыми только их лица и ягненка на коленях у девушки.
Положив красно-белую полосатую трубку телефона, президент раздраженно проворчал:
— Это опять все та же сбивающая с толку картина Холмана Ханта, с этим дурацким пастушком и тяжелоглазой дамой и с прочей ерундой. У Джи это имелось. У Эс это также имелось, теперь нам сообщают, что у Цэ тоже это есть. Что это все значит, Бейнс, черт возьми?
Руководитель Си-Кей 5 ответил:
— Сэр, мы проверили нашу картотеку, чтобы узнать, что за тип был этот Холман Хант. Оказывается, это один из наших людей. Убит в Рижском деле восемь или девять лет назад. Вы все еще думаете, что этот доклад имеет отношение к какому-нибудь месту на нашем шарике, пребывающем в нашем настоящем времени?
— Сделайте фотокопии этой картины, размножьте и пошлите всем нашим агентам. Мы должны найти то место, которое написано Хантом, и послать туда наших людей, пусть обыщут каждый дюйм изображенной на картине территории... меня не интересует, где это и каковы затраты. Ключик ко всему делу, очевидно, спрятан где-то там. Шевелитесь, Бейнс!
Странствующая Дева продолжала читать доклад своим певучим голосом. Бейнс коротко поклонился и, уверенно шагая, вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Четыре человека ожидали его за дверью: двое в мундирах, двое в серых костюмах. Те двое, что были в серых костюмах, с усердием и энергией повернулись к Бейнсу и спросили:
— Что-нибудь важное, сэр?
— Мы загремели, парни. Все опять связано с тайным местоположением Би-Эм-Эй-Си, описанным Хантом. Вы помните Рижское дело?
Поднявшись, Укрыватель Архивов легко прикоснулся к плечу Странствующей Девы — и голос ее перестал звучать под сводами палаты. Она села, глаза ее были широко раскрыты, но ничего не видели.
— Приношу извинения высокому собранию, — начал Охранитель, — кажется, Дева сбилась с доклада. Определенно... в самом деле! Неопределенно... кто президент, кто Бейнс, возможно, навсегда останется для нас тайной. Мы снова попали в другое полноценное пространственно-временное измерение.
Прокалыватель поднялся и подвел к себе робота.
— Я полагаю, — заговорил он, — мы все слышали достаточно, для того чтобы прийти к определенным выводам, господа?
На чердаке стало почти абсолютно темно. Цэ сидел все так же у стены и смотрел в направлении картонных коробок, периодически бормоча что-то себе под нос.
— Кому-то действительно придется об этом позаботиться.
Изменив позу — встав на колени, — Цэ вынул ладонь правой руки из-под мышки левой, согнул ее и взял самодельный перископ. Он был сделан из шести жестяных цилиндров, которые слегка поблескивали в тусклом свете, попадавшем на чердак из окна. Зажав один конец своего прибора правой рукой, мужчина просунул его в нижний левый незастекленный угол окна, около которого стоял на коленях, и направил «верхнее» зеркальце так, чтобы оно, минуя изгибы металлической кровли, смотрело на стену особняка, в то время как «нижнее» зеркальце смотрело через окно гаража в глаза наблюдателя. Левой рукой он поправил кепку на голове. Посмотрел в зеркальце.
Легкое движение правой руки, и освещенное полукруглое окно, расположенное на юго-восточной стене особняка, появилось в «нижнем» зеркальце. Желтые портьеры висели по обеим сторонам этого окна. Через окно можно было увидеть даже заднюю стену комнаты. Стена была оклеена обоями; рисунок обоев рассмотреть не представлялось возможным. Никого. Покой. По угловатой тени, отбрасываемой окном в темноту, можно было определить, что свет в комнате идет не от источника под потолком. Возможно, горел какой-нибудь настенный светильник. Никого в комнате не было видно через устройство из зеркал.
Цэ смотрел в окно на «нижнее» зеркальце перископа. В ярко освещенном окне спальной комнаты не обнаруживалось ничего примечательного, вообще ничего, кроме обоев, рисунок которых оказывалось невозможно различить.
Спустя какое-то время Цэ втянул правую руку, сжимавшую перископ, сквозь дыру в окне внутрь чердака. Он сунул свой прибор под локоть левой руки, а правую кисть — под мышку левой руки.
Встав на ноги, на которых были только носки, он втянул плечи и прошел по оси гаража к противоположной стене. Там он положил перископ на пол прямо под квадратное окно, выходившее в сад, достал ладонь правой руки из-под мышки левой и снял кепку с твердым козырьком с головы. Подойдя к ближайшей картонной коробке, открыл ее и уронил кепку внутрь.
Вернувшись к окну, смотревшему в сад, Цэ поднял перископ. Окно это стойка и перекладина разделяли на четыре части, в нижней левой стекло отсутствовало. Любовно придерживая перископ одной рукой, Цэ просунул его в эту дыру. Перемещая прибор в вертикальном положении, можно было направить его так, что, минуя изгибы металлической кровли гаража, он смотрел на ту часть юго-восточной стены особняка, за которой иным способом с чердака и из этого окна наблюдать было бы невозможно.
Цэ взглянул в «нижнее» зеркальце и увидел отражение участка кирпичной стены особняка. Сгустившиеся сумерки едва позволяли понять, что это действительно сложенная из кирпичей стена. Легкое движение руки — и появилось полукруглое оконце. Рука застыла.
Свет падал из окна в темноту.
Из окна в передней стене гаража полукруглое окно было видно с восточной стороны; из этого же окна, расположенного на задней стене гаража, за ним можно было наблюдать с западной стороны, хотя и под более острым углом. Видна была часть портьеры и почти незаметная плоскость рядом с ней; возможно, это была плоскость передней стены комнаты. Никакого движения. Никого не показывал прибор из трубки и зеркал.
— Они, должно быть, все еще там. Может, он добивает ее.
Зеркала устройства отразили движение в комнате. Какая-то тень пробежала по стене комнаты. Коснулась окна. Мгновение — и оно стало абсолютно темным.
Присев у окна гаража, Цэ прикрыл глаза. Через минуту он снова открыл их и снова начал всматриваться в «нижнее» зеркальце перископа. Ему пришлось изрядно напрячься, прежде чем он смог различить очертания полукруглого окна. Удалось это благодаря слабому светлому пятну на западной части небосклона, отразившемуся в стекле этого окна. Светильники в комнате так и оставались выключенными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
