начинался центр Берлина, превращенный в особый район обороны, названный гитлеровцами «Цитаделью». В этом районе находились все важнейшие государственные учреждения, обороне которых фашистская верхушка уделяла особое внимание.
Берлин был наречен «городом-крепостью». По личному распоряжению Геббельса на стенах большинства домов были тщательно выведены надписи: «Берлин останется немецким» и «Победа или Сибирь». Центр города, объявленный особым, девятым сектором, представлял собою как бы крепость в крепости.
Сердцевиной «Цитадели» была Вильгельмштрассе, где располагались учреждения, руководившие всей идеологической, административной, политической, военной и экономической жизнью третьего рейха. В самом центре этой улицы, при ее пересечении с Фоссштрассе, находилось здание, значившееся на наших картах как «объект 153» и носившее название имперской канцелярии. С юга к нему примыкали министерство авиации, гестапо, министерство финансов и почтамт; с севера — министерство иностранных дел, министерство юстиции, национальная галерея и другие учреждения.
К 25 апреля фашисты были зажаты в центре Берлина. Правда, этот последний островок фашистской империи был старательно укреплен. На перекрестках устроены баррикады, подходы к которым минировались. Все угловые окна приспособлены для ведения огня из пулеметов и автоматов, а окна верхних этажей предназначались для автоматчиков и гранатометчиков с фаустпатронами.
Тем не менее наши части находили способы овладевать укрепленными перекрестками и отдельными зданиями и продвигаться вперед. С помощью танков или выдвинутых вперед орудий разрушались углы домов, где засели вражеские пулеметчики. Огнем орудий более крупных калибров сметались баррикады и завалы. Стрелковые подразделения пробивались сквозь кварталы с помощью минеров, подрывавших стены зданий и делавших в них проломы.
Штурм Ангальтского вокзала
Одним из тяжелых боев в районе «Цитадели» был бой за Ангальтский вокзал. 301-я дивизия, овладев накануне громадным зданием патентного управления и площадью Белле Аллиансплац, развернула свой фронт на северо-запад. В этом направлении от площади потянулись четыре берлинские улицы. Вдоль них и повели свое дальнейшее наступление части дивизии полковника Антонова. Подразделения 1052-го полка основные удары наносили по Вильгельмштрассе, а вдоль Саарланденштрассе продвигался с боями 1050-й полк. 1054-й полк, составлявший второй эшелон дивизии, следовал по Фридрих- и Вильгельмштрассе, очищая полосу наступления от мелких групп гитлеровцев, оставшихся в тылу наших войск.
Первоначальное наступление развивалось успешно, но в районе Ангальтского вокзала 1050-й полк натолкнулся на упорное сопротивление. Здание вокзала представляло собой мощный опорный пункт вражеской обороны. С его фасадной стороны хорошо простреливались Саарланденштрассе и вся привокзальная площадь. Необходимо было ликвидировать этот очаг сопротивления как можно скорее, ибо он препятствовал дальнейшему продвижению полка.
В этот момент я находился на КП 301-й дивизии, только что переместившемся в здание патентного управления.
Командующий артиллерией корпуса генерал Игнатьев и командир 220-й танковой бригады полковник Наруцкий, наблюдавшие с дивизионного КП за действиями танков и артиллерии, обратили мое внимание на слаженное взаимодействие наших огневых средств и пехоты.
— Хоть научный труд пиши, — восхищался Игнатьев. — Корпусная артиллерия принимает непосредственное участие в уличных боях! Огнем прямой наводки сносятся баррикады противника…
— Когда будете писать, Петр Михайлович, не забудьте и танкистов упомянуть, — добавил Наруцкий.
— Обязательно, полковник!
То, что артиллерист и танкист хвалили друг друга, было верным признаком успешного развития боевых действий.
Рядом с нами хрипло кричал в телефонную трубку полковник Антонов:
— Почему остановился?! Откуда бьют?.. Из здания вокзала? Что думаешь делать? Думать? Ладно, думай!..
Положив трубку, он сердито сказал, обращаясь к нам:
— Черта с два он что-нибудь придумает…
— О ком речь, полковник? — поинтересовался я.
— Гумеров застрял на пути к зданию гестапо, товарищ комкор. Там такой плотности огонь из Ангальтского вокзала, что даже мышь не проскочит. Прошу поддержать, чем можете…
— Без поддержки не обойтись, — включился в разговор начальника штаба дивизии Михаил Иванович Сафонов. — Противник знает, что делает. Этот чертов вокзал наглухо заткнул Саарланденштрассе, а выбить фрипев оттуда можно только массированным огнем артиллерии по всем без исключения дверям, окнам и нишам. Словом, на каждое окно — орудие. А потом — штурм.
— Причем штурмовать с Халлешештрассе, — поддержал я Сафонова. — Юго-восточная часть вокзала укреплена слабее остальных.
— Товарищи! Да где же я вам столько стволов наберу? — взмолился командующий артиллерией дивизии полковник Казанцев. — Ведь там не меньше сотни окон.
— Тут кто-то просил танкистов упомянуть в книге, — намекнул Игнатьев.
— А что, полковник, — вмешался я, — докажите-ка генералу Игнатьеву, что не только артиллерия «бог» войны.
— Есть, доказать! — улыбнулся Наруцкий. — Половину окон беру на себя. Прошу два часа времени для того, чтобы подтянуть машины.
— Ну, в два часа вы, пожалуй, не уложитесь, да и полковнику Антонову понадобится больше времени на подготовку. А вот четырех часов, думаю, будет достаточно.
Подготовка к штурму Ангальтского вокзала проводилась с особой тщательностью. В боевые порядки полка Гумерова отправился начальник политотдела дивизии полковник Коломийцев. Но особенно тщательно должны были подготовиться к штурму артполк дивизии и танковая бригада. Им предстояло открыть такой точный и плотный огонь по окнам, нишам и входам вокзального здания, который бы обеспечил подавление огневых точек врага и успех штурма.
Артиллеристам предстояло обработать предназначенный для штурма юго-восточный участок здания. Командир артполка подполковник Похлебаев проверил готовность каждого расчета к выполнению задачи. В течение пятнадцати минут он инструктировал взвод лейтенанта Кирилюка, как добиться высокой точности попаданий по мелким целям, затем осмотрел, как оборудованы в развалинах дома позиции орудий лейтенанта Берестового. Пробираясь среди развалин от одного орудия к другому, подполковник давал советы командирам, интересовался, почему огневая позиция выбрана именно здесь.
— У вас обзор, прямо скажем, неважный, — заметил он старшине Чияневу. — Не лучше ли передвинуть орудие левее?
— Нель видна хорошо, товарищ подполковник, — возразил Чиянев. — Если я орудие влево передвину, то моя позиция с соседнего дома будет как на ладони. А ежели там гранатометчик с фаустпатроном?
— Разумно, старшина.
И Похлебаев двинулся дальше, туда, где притаилась 76-миллиметровка старшины Дробахи. Здесь он несколько минут «поколдовал» у прицельного приспособления, похвалил старшину за удачно выбранную позицию, посоветовал надежнее укрыть боезапас. Видели Похлебаева в этот день и на позициях орудий старшин Бочарникова, Румянцева, Ткаченко… Да вряд ли нашелся хоть один расчет, в гостях у которого не побывал бы командир полка.
Также заботливо готовили артиллеристов к штурму Ангальтского вокзала заместитель артполка по политчасти майор Куценко, начальник штаба майор Сотников, комсорг капитан Барский и другие. Позиции заняли н танкисты Наруцкого.
Вскоре орудия 823-го полка и танковые пушки 220-й бригады открыли яростный огонь по Ангальтскому вокзалу.
Противник стремился внезапным ударом с тыла деморализовать наших артиллеристов. Укрываясь за развалинами домов, к огневой позиции 76-миллиметрового орудия старшины Симоненко подошли две «пантеры». Но расчет отразил внезапный удар из-за угла. Развернув орудие на 180 градусов за несколько секунд, наводчик рядовой
