«Стареет Степан Ильич, — с сожалением сказал он себе. — Раньше углядел бы и дня не потерпел такого безобразия, либо сам с топором вышел, поправил, либо нам распоряжение дал… Да, не стоит время на месте…»
Сморщился, потёр щёки ладонями, стирая мысли о бренном. Постановил себе: «Хоть всё в тартарары лети, а сегодня же прислать солдата, пусть поправит ступеньку. Не дай бог старик упадёт, старые кости ломкие…»
Громко постучал костяшками пальцев, толкнул незапертую дверь, крикнул в белёсые сумерки большой комнаты, открывавшейся из темноватых сеней, увешанных тяжёлой зимней одеждой:
— Товарищ генерал, разрешите войти?
— Да ладно тебе величаться, входи! — ответил после паузы гулкий голос, слегка надтреснутый, как эхо из антикварного кувшина.
…В безднах Интернета есть сайт, на который можно заслать фотографию, и компьютерная программа покажет, каким будет в глубокой старости изображённый на ней человек. Вот бы скормить ей фронтовой снимок молодого и бравого Степана Ильича и сравнить с оригиналом, который обернулся навстречу Полковнику. Каждый раз, заглядывая сюда после некоторого перерыва, тот в первые секунды поражался множеству складчатых морщин и огромным хрящеватым ушам с длинными обвисшими мочками. А ведь когда-то был молодец хоть куда, девки сохли… Каким ветром всё унесло? Казалось, раньше в этой продублённой временем шкуре жил кто-то другой, покрупнее. Смотреть на старческое угасание было неприятно до физического озноба, хотелось отвести глаза, уйти прочь… Тем не менее буквально через минуту-другую впечатление сглаживалось. Зря ли говорят, будто старость лишь проявляет в человеке всё то, что маскировала когда-то красота молодости. Вот и в случае Степана Ильича сквозь внешнее даже не проглядывала, а властно выпирала внутренняя генеральская сущность.
В комнате царил безликий порядок. Такой создают привыкшие к аккуратности мужчины, как правило имеющие армейское прошлое или настоящее. На столе в потемневшем подстаканнике стоял стакан крепкого чая, лежала газета «Известия» месячной давности и на ней — большая лупа с металлической ручкой.
— По делу пришёл. Просто так не сподобился бы, — проговорил старик.
Его окончательно выцветшие глаза давно не отражали никаких чувств. Последние лет десять за них говорили брови — диковинно и неопрятно разросшиеся, обретшие удивительную подвижность. Сейчас эти брови-зверьки топорщились с видом лёгкого любопытства, словно принюхиваясь к запаху давно забытого лакомства.
В присутствии старого генерала Полковник неизменно ощущал себя мальчишкой-подростком. Иногда это раздражало его, иногда — нравилось, помогало расслабиться, сбросить служебный напряг без применения традиционных напитков. Сейчас ему захотелось немного подразнить старика:
— Кстати, Степан Ильич, чтоб не забыть: к вам сюда фашисты едут…
— Чего городишь?! — На и так пересечённой местности лба возникли хребты, брови гневно сползлись к переносице. — Как это — едут?
— Обыкновенно. На бронетранспортёре…
— Почему не остановили?!! — Костистый кулак с грохотом опустился на дощатый стол. Ложечка в стакане возмущённо подзвякнула.
— Принято решение пока действий не предпринимать, вести наблюдение, уточнить намерения, — чётко доложил Полковник. — На основании собранных сведений будет, если понадобится, сформулирована боевая задача.
— Кто такие? — ворчливо поинтересовался старик.
— Фридрих Золлингер, его внук Вальтер Золлингер и друг внука Гюнтер Шмидт. Приехали в страну официально, через Финляндию, с группой иностранных рыболовов-любителей. Молодёжь, похоже, не без неонацистских завихрений, а дедушка… дедушка, похоже, с прошлым…
— Что, воевал здесь? — оживился старый генерал. — В каких частях? В каком звании? Можно это выяснить вашими новыми средствами? Компьютер, Интернет? Как, ты сказал, его зовут? И чего они хотят-то?
Сколько вопросов… Полковник неслышно вздохнул. Прошлое интересовало старика явно больше, чем настоящее. Это закономерно, но это значит, что толку добиться скорее всего не удастся. Всё равно — надо хоть попытаться.
— Мы пока ничего точно не знаем. Потому и принято решение вести наблюдение…
— Принято — там? Ты докладывал? — Старик указал пальцем на потолок. Если не знать о его полном и окончательном атеизме, жест в сочетании с вопросом выглядел бы почти комично.
— Нет, Степан Ильич. — Полковник взял со стола лупу, повертел её в пальцах, зачем-то направил на букашку, ползшую по столу. — Решение принял я сам. В данный момент связи с Центром у нас нет.
— Как это нет? Куда же она подевалась? — Генерал даже не встревожился, видно, решил, что не так понял собеседника.
— Это часть проблемы, о которой я хотел с вами поговорить. В условиях временной изоляции хотел бы посоветоваться как со старшим по званию… Дело в том, что на вверенной мне территории происходят странные и опасные вещи…
— Золлингер с внуками?
«Смотри-ка, с первого раза запомнил фамилию…»
Вслух Полковник сказал:
— Увы! Фашисты, предположительно путешествующие по местам боевых неудач дедушки, скорее всего не имеют ко всему происходящему никакого отношения.
— Доложи обстановку, — сухо велел генерал. Жёсткие брови замерли строго симметрично на изначально отведённых им природой местах.
Выслушал всё до конца, не задав ни единого вопроса.
«Понимает ли вообще, о чём я толкую? — гадал Полковник, уже коря себя за неуместный визит. — Ситуация нестандартная — и молодые-то вязнут. Даже учёные, у которых мозги по определению должны быть гибкие, как плётки, и те, кажется, в тупике. Где уж дряхлому вояке из прошлого века и прошлых войн… А мне самому?.. Ох…»
Правая бровь генерала сползла вниз, почти прикрыв круглый глаз. Левая осталась на месте, видно пребывая в раздумьях.
— Какое вооружение имеется у противника? Кроме возможности блокировать связь и работу двигателей внутреннего сгорания? Оружие поражающего действия?
— Ни черта не понятно, но похоже — самое разнообразное. Я бы даже сказал — научно-фантастическое.
— Массовое поражение возможно?
— Не исключено.
— Связных в Мурманск послал? Испросил подкрепление?
— Разумеется. Три раза, с промежутком в двадцать четыре часа. Похоже, они не дошли…
— Вот как. А Золлингеры, значит, свободно передвигаются?
— Точно так.
— Ты всегда был из тех, кто берёт ответственность на себя. Готовишь операцию?
— Так точно, — польщённо ухмыльнулся Полковник. — Уже почти всё готово. Если бы не путались под ногами гражданские, в том числе иностранного подданства…
— Я тебя не похвалил, — осадил его старик. — Не торопись. Если ты спровоцируешь их на атаку из всех орудий…
— Противник себя обнаружит по крайней мере, — бодро перебил Полковник. — Станет ясно, как…
— Ты отвечаешь за людей! — рявкнул генерал. — Не только за своих, но и за гражданских. Которые путаются! За последнего лопаря в тундре и даже за его оленя! Если тебе самому после пятнадцати лет беспробудного армейского пьянства хочется героически вызвать огонь за себя, погибнуть за Россию и лечь под обелиск, то у твоих солдатиков жизнь ещё только начинается! Ты понял? Ты понял меня, я тебя спрашиваю?!
Старик с трудом поднялся, навис над сидящим Полковником, опираясь кулаками о стол. Брови яростно метались по лицу, иногда натыкаясь на гигантские стариковские уши.
Полковник отвёл взгляд. Было неприятно, по-мальчишески совестно и даже страшно. Видение лопаря с оленем, за благополучие которых он почему-то оказался в ответе, разрушало решимость и путало приоритеты. «И на хрена я сюда пришёл…»
— Степан Ильич, а вы сами… — по-прежнему не поднимая глаз, спросил он. — Вы сами… здесь… с противником не встречались? Не замечали чего такого?
Старик снова уселся на стул и тяжело, длинно вздохнул.
— Я здесь много «чего такого» последние годы вижу… К примеру, товарищей своих погибших живыми… Но для разведки мои данные уже не годятся — старый я, быль от видений своих не всегда отличаю…
Полковник подумал, пожевал губу, потом переформулировал вопрос. Направление разговора отчего-то казалось ему перспективным.
— А в видениях… в видениях ваших современные какие-нибудь объекты встречались? То, чего вроде бы не должно быть? Вспомните, Степан Ильич, это важно!
— Да ну тебя! — Старый генерал махнул рукой. — Видно, и впрямь тебя припёрло, если стариковские байки собираешь. Ладно, вот тебе. Как-то в ураган у меня по воздуху над скалами мальчишка летал. На старшего моего правнука немного похожий. За воронами гонялся… Это тебе как, современный объект?
— Это… да… — Полковник закашлялся.
— Вот я и говорю, — усмехнулся старик. — Так что лучше бы тебе всё-таки самодеятельность отставить и попытаться ещё раз установить связь с Мурманском. И с Москвой, конечно. Дело-то нешуточное…
