Тишина. Но я чувствую, что он улыбается. Расстегивает мои джинсы и засовывает в них руку. Джинсы свободные, а не в обтяжку, и его рука легко проникает внутрь. Через мгновение он поймет, как сильно я его ждала.
– М-м-м-м-м… – мурлычет он и засовывает два пальца внутрь. Я прикусываю губу от возбуждения.
– И больше никаких джинсов. Только юбки. И никакого нижнего белья. Если хочешь, я дам тебе чулки с подвязками. Я хочу, чтобы ты всегда и везде была мне доступна.
От возбуждения я сжимаюсь внутри, крепко зажав его пальцы, и издаю стон.
– Боже, какая ты чувствительная, – шепчет он. Он вынимает из меня пальцы, и я готова запротестовать.
– Дэмиен, пожалуйста.
– Ты моя, – шепчет он. Этими словами он дает мне понять: я кончу только тогда, когда он этого захочет.
Он гладит мою грудь и прямо сквозь ткань майки кусает возбужденные соски. Открываю глаза и вижу, как он игриво улыбается мне.
– Привет, – говорит он. – Я понял, что ты оценила кровать.
– Еще как! А когда приедет художник? – спрашиваю я.
– Он уже здесь, – отвечает Дэмиен, смеется, когда видит, что в моих глазах появляется испуг, и добавляет: – Не волнуйся, он на кухне. Я не занимаюсь сексом на людях. – Он нежно кусает меня за ухо.
– Блейн! – громко зовет он. – Перебирайся со своим кофе сюда!
– Блейн? – переспрашиваю я. – Я подумала, тебе не нравятся его работы.
– Напротив. Я считаю, что он выдающийся мастер. Он умеет передать эротизм. Мне не понравился выбор его моделей и их позы. Мне нужен тот же эротический заряд, но в другой обстановке. Я тебя свяжу, Ники, но не буду заказывать себе картину с таким сюжетом.
Свяжет…
Я глупо киваю. Он постоянно меня удивляет.
Через несколько мгновений в комнату входит Блейн с кружкой кофе. Я быстро застегиваю джинсы и слезаю с кровати. Сегодня Блейн в обычной одежде, на нем штаны Dockers и черная майка. Он широко улыбается и дружески приветствует меня:
– Рад тебя видеть, Ники. Что, немножко нервничаешь?
– Да, черт возьми, – отвечаю я, и он смеется в ответ.
– Не волнуйся. Я как пластический хирург подхожу к красоте сугубо профессионально.
Я вопросительно приподнимаю бровь.
– Ладно, это не совсем так. Я ценю красоту, она меня физически и духовно удовлетворяет. При этом я отношусь к ней и лично и безлично. Понимаешь, что я имею в виду?
– Кажется, понимаю.
– Мы должны друг другу доверять. Хорошо?
– Я попробую.
– Чтобы ты себя чувствовала спокойно, скажу, что я подписал соглашение Дэмиена.
Я понятия не имею, что это за соглашение.
– Это соглашение о неразглашении, – объясняет художник, – согласно которому мне запрещено говорить, кто мне позировал и при каких обстоятельствах.
– Неужели? – спрашиваю я и смотрю на Дэмиена, который кивает мне в ответ.
– Портрет будет висеть над камином, – говорит Старк и показывает пальцем на стену напротив окна. – Здесь ты каждый вечер будешь смотреть на закат.
Я киваю и спрашиваю:
– А где холст? – Пока что на мольберте стоит только большой блокнот.
– Рисовать начну завтра, – говорит Блейн. – Сегодня мы просто «притираемся» друг к другу. Я сделаю наброски твоих форм. Тебе надо будет встать вон там и красиво выглядеть.
– Мне кажется, что из нас двоих ты выбрал себе более легкую работу.
– Это точно! – говорит он, и мы оба смеемся.
– Я немного нервничаю, – признаюсь я.
– Это совершено нормально, – отвечает Блейн.
Я в отчаянии гляжу на Дэмиена. Я вся неожиданно покрылась потом, и сердце стучит, как мотор. Не ожидала, что все это оказаться таким сложным. Мне непросто раздеться и предстать обнаженной перед совершенно незнакомым человеком. Бог ты мой, что же делать?
– У тебя есть вино? – спрашиваю я Дэмиена.
Он целомудренно целует меня в лоб и говорит:
– Конечно.
Старк выходит из комнаты и быстро возвращается с бутылкой Рinot Grigio и тремя бокалами. Он наполняет первый бокал и передает его мне, я тут же выпиваю половину. Мужчины изумленно переглядываются, и я залпом допиваю бокал до дна.
– Отлично, так гораздо лучше. – Я протягиваю бокал, который Дэмиен в этот раз наполняет только на треть.
– Мне нужно, чтобы ты стояла, а не падала, – произносит он с улыбкой. – Самый страшный на самом деле только первый момент.
– Ты знаешь это потому, что сам позировал голым?
– Пять очков, – отвечает он с улыбкой.
– Становись около окна, – говорит Блейн, и я благодарна, что он произносит это деловым тоном. – Дэмиен, а где халат?
В комнате стоит старинный сундук, который Дэмиен открывает и вынимает красный шелковый халат.
– Положи его подальше на кровать, он должен попадать в композицию. Да, вот так. Ники, становись сюда. Хочешь надеть халат в ванной и выйти к нам? Может, просто скинуть халат с плеч будет проще.
– Не стоит, – говорю я и одним движением снимаю топ через голову. Прохладный воздух холодит грудь. Соски мгновенно становятся твердыми. Я смотрю в окно, чтобы не видеть Дэмиена.
– О, прекрасно! – подбадривает меня Блейн. – Профиль чудесный. У тебя великолепная грудь, Ники. Стой так и не двигайся. – Он начинает ходить по комнате. – Надо найти правильный ракурс.
Он находит место, с которого будет рисовать. Блейн постоянно повторяет, какая я красивая, но вместо того, чтобы расслабиться, я все больше и больше напрягаюсь. Сейчас он хвалит мое тело, но что он скажет, когда я разденусь полностью?
Я стараюсь не моргать, смотрю на океан и представляю себе, что я его часть. Я прибой, который приходит и уходит, в постоянном движении ударяясь о берег.
– Ники, пора снимать джинсы, – просит Блейн, и я вздрагиваю от звука его голоса.
– Ники? – мягко произносит Дэмиен.
– Да… конечно, – говорю я, расстегиваю пуговицу на джинсах и начинаю стягивать их с бедер. Дохожу до места, где начинаются шрамы, и замираю. Я не могу это сделать. Открываю рот, чтобы попросить дать мне минуту побыть одной, но не в состоянии произнести и звука. Комок подкатывает к горлу, меня трясет, и ноги не держат. Я падаю на пол, зарываюсь лицом в занавески и начинаю рыдать.
Дэмиен подбегает ко мне.
– Ш-ш-ш-ш, – говорит он. – Все хорошо. Не торопись. Я понимаю, это не так просто. Для этого нужно набраться смелости. Но у тебя получится.
Я мотаю головой. Он прижимает мое лицо к своему плечу, крепко обнимает и гладит меня по голове. В его ласках сейчас нет ничего эротического, он старается меня успокоить.
– Не могу, – говорю я между приступами рыданий. – Прости, но я просто не могу.
Он отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо.
– Я надеялась, что у меня получится, но я не могу. Не знаю, о чем я вообще думала. Что все это будет местью тебе. Местью всему миру. Не знаю.
