Хасар попытался скрыть свою заинтересованность, но между собой им давно уже не надо было притворяться и делать бесстрастное лицо, подобающее воину. Им не надо было сдерживать себя, как учил их когда-то Есугэй, и они потеряли это мастерство. Решения всегда принимал Тэмучжин, и младшие братья давно уже признали за ним право их вести. Душа его радовалась, хотя он был ханом и хозяином всего лишь нескольких неказистых коней да пары юрт.
— Я съезжу к старику и поторгуюсь, — заявил Тэмучжин. — Мы поедем вместе, но я не смогу оставить тебя там, Хасар. Нам так нужны твоя сильная рука и верный лук. Если у них найдется девушка, к которой уже пришла кровь, я поговорю с ними о тебе.
Увидя, как Хасар помрачнел, Хачиун дружески похлопал его по плечу:
— А что мы можем им предложить? Они ведь знают, что у нас ничего нет.
Тэмучжин почувствовал, что его воодушевление угасает, и плюнул.
— Мы можем устроить набег на татар, — неожиданно заявил Хачиун. — Если нападем на их земли, то сможем забрать все, что захотим.
— Чтобы они начали на нас охоту, — отозвался Хасар с раздражением в голосе, не заметив, как вспыхнули глаза Тэмучжина.
— Смерть нашего отца осталась неотомщенной, — произнес тот.
Хачиун мгновенно заразился его настроением и сжал кулаки. А Тэмучжин продолжал:
— Мы достаточно окрепли, чтобы нанести хороший удар, и они даже не успеют разобраться, кто мы. Почему бы и нет? Олхунуты обрадуются, если мы придем со скотом и лошадьми, и никому не будет дела, что на них татарское клеймо. — Старший брат обнял младших за плечи. — Правда, втроем мы сможем взять у них только малую часть долга. Из-за них мы потеряли все.
Хасар и Хачиун почти уже согласились с ним, но Хачиун вдруг насупился:
— Мы не можем оставить нашу мать с младшими без защиты.
— Отвезем ее к старику Хорхузу и его семье, — подумав, предложил Тэмучжин. — У него жена и маленькие сыновья. Там она будет в безопасности. Пообещаю ему пятую часть добычи. Я знаю, что он сделает так, как я попрошу.
Но Хачиун уже не слушал его. Он устремил вдаль встревоженный взгляд, словно на горизонте появилась неведомая опасность. Тэмучжин и сам напрягся, увидев, что привлекло внимание брата.
— Всадники! — крикнул Хачиун матери.
Оэлун вышла из юрты, и сыновья повернулись к ней.
— Сколько? — спросила она, подойдя к ним и вглядываясь в даль, но зрение у нее было не такое острое, как у сыновей.
— Всего лишь трое, — сообщил Хачиун уверенным голосом. — Сматываемся?
— Ты столько лет готовился к этому, Тэмучжин, — тихо сказала Оэлун. — Вот и решай сам.
Тэмучжин чувствовал на себе испытующие взгляды всей семьи, но не отрываясь всматривался в темные точки на горизонте. Его собственные слова, которые он только что произнес, все еще воодушевляли его. Ему хотелось плюнуть на все и бросить вызов чужакам. Семья Есугэя не будет трусливо бегать, тем более что они уже так далеко зашли. Он глубоко вздохнул, приводя мысли в порядок. Эти люди могут быть передовым отрядом гораздо больших сил. А может, эти трое мужчин едут сюда убивать, жечь и насиловать. Тэмучжин стиснул кулаки и принял решение.
— Всем быстро в лес, — с бешенством в голосе рявкнул он. — Берите с собой луки и все, что можете унести. Если они пришли красть, клянусь, мы вспорем им брюхо.
Семья повиновалась мгновенно. Оэлун нырнула в юрту и вышла с Тэмулун на руках, за ней быстро семенил Тэмуге. За последние четыре года щенячий жирок сполз с мальчика, но, убегая в сторону леса, он, как и раньше, испуганно оглядывался, спотыкался и держался поближе к матери.
Вместе с младшими братьями Тэмучжин хватал луки и стрелы. Все трое забрасывали мешки за спину и бежали к деревьям. Они слышали крики всадников, которые успели заметить их, но в лесу семья будет в безопасности. Тэмучжин сглотнул горький комок в горле, ныряя в заросли, и остановился, переводя дух и оглядываясь назад. Кто бы ни были эти люди, он ненавидел их за то, что они заставили его убегать. Он поклялся, что такого больше не будет. Никогда.
ГЛАВА 15
Три воина с опаской подъехали к юртам, отметив и дымок, вьющийся над одной из них, и блеянье коз и овец, но во всем остальном утро было угрожающе тихим, и все они ощущали на себе чьи-то невидимые взгляды.
Маленькие юрты и хилый загон для скота были построены у ручья, бегущего у подножия лесистого холма. Толуй видел, что среди деревьев скрылись какие-то люди, а потому постарался спешиться так, чтобы конь прикрывал его от засады или случайного выстрела. Басан и Унэген, как и он сам, носили под халатами кожаные доспехи, хорошо защищавшие грудь даже от прямого попадания.
Держа руки за шеей коня, Толуй знаками отдал приказы. Басан получил задание обыскать юрты, прежде чем они двинутся дальше, чтобы не получить стрелу в спину. Воин кивнул в ответ, повел свою кобылу в тень юрты и, прикрываясь лошадью, нырнул внутрь. Толуй и Унэген ждали, пока он обыщет жилище, но при этом напряженно всматривались в лес. Они видели густые заросли колючих кустов между стволами деревьев, плотно обвитыми вьющимися растениями. Выходило, что им придется пешими преследовать беглецов. Люди, живущие здесь, похоже, давно ожидали набега и хорошо подготовились. До деревьев шагов тридцать надо было пройти по открытой местности, и если сыновья Есугэя ждут их с натянутыми луками, то дело будет тяжелое и кровопролитное.
Обдумывая положение, Толуй нахмурился. Теперь он больше не сомневался, что те убегавшие фигурки были сыновьями Есугэя, которых бросило умирать племя Волков. Отдельные семьи бродяг, подбиравшие на равнинах всякую падаль и отбросы, не подготовились бы к сражению так, как они. Толуй натянул лук, не отрывая взгляда от темного подлеска, в котором можно было бы спрятать целую армию. Он знал, что может вернуться и привести достаточно людей, чтобы загнать их всех, но Илак не видел этих колючих зарослей и, конечно, подумает, что Толуй попросту струхнул. Хан не поверит ему. И Толуй начал готовиться к сражению. Дыхание его, глубокое и медленное, стало частым и коротким, сердцебиение усилилось, тело наполнилось силой. Басан тем временем обследовал вторую юрту и вышел, качая головой.
Толуй сжал руку в кулак, а затем выбросил три пальца. Басан и Унэген кивнули, показывая, что поняли его. Они приготовили луки и стали ждать указаний Толуя. Тот чувствовал свою силу, к тому же на нем были кожаные доспехи. Сразить его сможет только пущенная очень сильной рукой стрела. Он поднял кулак, и все трое рванулись вперед. Выйдя на открытое пространство, они разделились.
Высматривая малейшее движение впереди, Толуй тяжело дышал на бегу. С одной стороны что-то мелькнуло, и он тут же упал и перекатился по земле, как в борьбе, вскочив сразу же, как что-то прожужжало над самым ухом. Басан и Унэген мчались зигзагами, направляясь к зарослям, но опередивший их Толуй уже заметил, что среди деревьев прохода нет. Все просветы, даже самые узкие, были завалены огромными связками колючих ветвей. Наверняка сыновья Есугэя, отступая в глубь леса, закрыли последний проход за собой. Толуй замешкался, сердце его тревожно заколотилось.
И прежде чем он успел принять решение, ему в грудь вонзилась стрела. Толуй пошатнулся от удара и нестерпимой боли, но постарался не обращать на нее внимания, надеясь, что доспехи не дали стреле проникнуть слишком глубоко. Толуй понял, что у мальчишек хорошие луки.
Три Волка оказались в самом худшем положении, какое только можно было вообразить, — прямо перед колючим заграждением, на виду у врага. Но они были прекрасными лучниками: каждый мог сбить птицу, попав ей в крыло. И в целом все было не так ужасно, как казалось Толую. Чтобы выстрелить, врагу придется хотя бы на мгновение выглянуть, и тогда один из трех воинов с молниеносной быстротой отправит стрелу в ответ, так что пригнуться враг уже не успеет.
Сыновья Есугэя наверняка понимали уязвимость своей тактики, так как за деревьями царила тишина. Птицы разлетелись, испугавшись внезапного вторжения, и единственным звуком, нарушающим безмолвие, было тяжелое дыхание людей, которые боялись за свою жизнь, но старались взять себя в руки.
Медленно отступив, Толуй сделал два шага вправо, а Басан с Унэгеном отошли влево. Все их чувства обострились до предела. Они следили, готовые убивать или быть убитыми. Толуй представил стрелу, которая входит в его тело, но не устрашился этой мысли, а поймал себя на том, что ему нравится чувствовать опасность. Он поднял голову и, повинуясь неожиданному порыву, обратился к незримому врагу.
— Я Толуй из племени Волков! — крикнул он зычным голосом. — Я первый воин Илака, некогда первого воина Есугэя! — Он глубоко вздохнул. — Нет нужды сражаться. Если вы примете нас по всем законам гостеприимства, мы вместе вернемся в юрты и я передам вам послание хана!
