Между тем Пьер Ленуар в конце концов признался, что оклеветал Жоржа Ладу по приказу сверху. Но и без его признания, как мы видим, полная невиновность Ладу была доказана. Большую роль в его оправдании сыграл известный генерал Андре Мажино. Сам капитан философски отнесся к своим злоключениям. «Это настоящая война, — говорил он впоследствии. — Я поймал на крючок резидента германской разведки в Мадриде. Они (немцы) хотели сделать то же самое со мной, вот и все»[45].
Кто же на самом деле оклеветал Ж. Ладу? Мы располагаем некоторыми документальными материалами на этот счет. Приведем выдержки из ранее не публиковавшихся документов 2-го бюро Генштаба Франции, предварив их некоторыми разъяснениями.
В октябре 1917 года, когда исход войны во многом уже определился, германская разведка через своего агента-двойника П. Ле-нуара и агентуру в высших военных кругах Франции, завидовавших славе Ж. Ладу и его таланту, скомпрометировала его. Тот же начальник 2-го бюро подполковник Губэ, которому Жорж Ладу в разговоре как-то обмолвился, что располагает некоторыми средствами и после войны он уйдет в отставку, целиком посвятив себя писательской деятельности, накатал рапорт на имя вышестоящего начальства, в котором в самых черных красках описал поведение своего подчиненного.
26 октября 1917 г. начальник 2-го бюро подполковник Губэ по приказу Председателя Совета министров и военного министра Ж. Клемансо подготовил доклад по т. н. «Делу Ленуара», о ко-тором мы упоминали выше. Расследование этого дела началось еще 1 марта того же года, а его итоги были подведены только в этот день. В своем докладе он представил в негативном свете обстоятельства приема Ленуара в Комиссию по контролю за телеграфными отправлениями в качестве шофера, которую, как мы знаем, в то время возглавлял капитан Ладу. На этот доклад-донос начальник Губэ генерал Видалон наложил резолюцию:
«… Нахождение капитана Ладу во главе столь важной и деликатной службы, как Служба разведки, является впредь невозможным. Я прошу его немедленной замены подполковником Гурганом, начальником разведывательного отдела в Аннемасе, которого знаю лично, поскольку он находился под моим началом в 25-м батальоне управления и обслуживания. (Имеет боевое ранение и негоден для фронта)»[46]. Начальник Генштаба генерал Альби это предложение поддержал, а Главнокомандующий французской армии Ф. Фош его утвердил. Капитан Ладу был отстранен от должности, и в отношении него было начато служебное расследование.
11 марта 1918 года, сделавший на костях капитана Ладу свою карьеру и ставший к тому времени Контролером военной администрации и полковником, Губэ подготовил новый рапорт на него, который еще больше походил на донос. Приведем некоторые выдержки из него:
«Когда я еще был начальником 2-го бюро Генштаба армии, у меня в конце октября 1917 года возникли сомнения в отношении роли, которую играл капитан Ладу в “Деле Ленуара”. Они привели меня к проведению расследования, в результате которого капитан Ладу ушел из Генштаба армии.
… Назначенный по долгу службы и против моего желания (намек на то, что он якобы рвался на фронт. — Лет.) в Генштаб армии в конце ноября 1915 года, я узнал, придя туда, что направлен в недавно созданное 5-е бюро, включавшее в себя следующие службы:
— разведка (шпионаж) — СР;
— контрразведка СКР;
— экономическое наблюдение (блокада) — СЭР;
— иностранная печать — СИП;
— межсоюзническая секция — МС.
Мне была предназначена следующая роль:
не вмешиваться в отправление служебных обязанностей каждой из секций, которые следует продолжать считать самостоятельными, координировать любые действия, анализировать их отдачу и докладывать об этом начальнику Генштаба, активизировать работу прежде тех из них, которая будет считаться недостаточной: не заниматься политикой и избегать любых конфликтов.
Я немедленно приступил к работе и первые свои усилия направил на Службу разведки. Капитан Ладу в ту пору являлся начальником Службы контрразведки. Мой непосредственный начальник генерал Валантен, ранее являвшийся начальником 2-го бюро, дал самую лестную характеристику капитану Ладу, которому он поручил в конце мая 1915 года создать и возглавить Службу контрразведки. Он знал его несколько лет. Он представил его мне как первоклассного офицера, имеющего большие заслуги, весьма расторопного, полного инициативы, которого я должен уважать…
В течение первых пяти дней я больше внимания уделял разведке. Затем, начиная с 15 декабря, занялся специальными делами контрразведки. Я установил, что “чрезвычайная деятельность”, о которой мне говорили, в основном заключалась в составлении досье. На мой вопрос относительно числа арестованных шпионов в течение шестимесячной деятельности новой службы был получен ответ “ни одного”…
Только в конце января 1916 года появился свет в конце туннеля, и мне удалось разработать и утвердить в Военном министерстве и в МВД т. н. “Инструкцию от 26 января”, которая четко распределила обязанности каждого из ведомств…
Капитан Ладу принялся за работу в соответствии с полученными директивами, добился результатов и довел до конца довольно много дел. У него была большая работоспособность, но по разным поводам я сделал ему два замечания. Первое относительно игры, второе по поводу визитов. Иногда он говорил мне, что провел всю ночь за игрой в покер… Я докладывал об этом генералу Валантену, который сказал мне, что Ладу действительно был некогда азартным игроком, но с тех пор значительно исправился. Я посоветовал ему заняться чем-нибудь другим, но капитан Ладу не слишком следовал моему совету.
Он принимал много народу… Когда я доложил об этом генералу Видалону, он сказал мне, что эти посещения необходимы по служебным соображениям и что следует предоставить капитану Ладу полную свободу действий, порекомендовав ему быть осторожным… Короче, как мне говорил генерал Видалон, он «слишком выпячивался»[47].
Далее полковник Губэ подробно излагает «Дело Ленуара», который, как мы увидим в дальнейшем, оболгал своего бывшего начальника по приказу сверху. Во французской печати началась кампания против капитана Ладу.
Процитируем далее другие строки из компромата Губэ на своего бывшёго подчиненного.
«…С сентября 1917 года он был не у дел. Опрошенный однажды о причинах своих отлучек, он ответил, что на него нападают, а он хочет защититься… Он рассказал мне, в частности, о визите к директору газеты «Матен» г-ну Бюно-Варилла, которому якобы предоставил доказательства своей честности и доказал, что реально является обладателем состояния в 700 тысяч франков.
Я был очень взволнован его заявлениями, которые немедленно доложил своему непосредственному начальнику генералу Ви-далону. Последний сказал мне, что считает Ладу обыкновенным “деловым человеком”, а что же касается семисот тысяч франков, то он в это не верит, так как знает, что супруги Ладу не имеют состояния и что он, генерал Видалон, во время одного из приемов у мадам Нуланс (жена посла Франции в России — Авт.) сам слыхал, как мадам Ладу сказала, что она счастлива, что ее муж уходит из армии на должность в руководстве газеты “Радикал”, где ему обещали 20 тысяч франков в год. Генерал Видалон добавил, что сам Ладу не имеет ни гроша и что его жена до замужества зарабатывала на жизнь работой в бакалейной лавке.
В то же время капитан Ладу был вызван к прокурору Республики г-ну Лекуве… Будучи также приглашенным к прокурору по делу о мелких объявлениях, я поговорил с ним о визите Ладу Лекуве ответил мне, что приглашал Ладу по «Делу Ленуара», что капитан Ладу сообщил ему различные сведения и сказал, в частности, что располагает рентой в сорок тысяч франков. Я был поражен объявлением подобного состояния, особенно после моей беседы с генералом Видалоном… Начиная именно с этого момента, я стал считать более нежелательным сохранение в Генштабе армии офицера, в отношении состояния которого имеются сомнения…»[48]
Далее полковник Губэ делает выводы по делу Ленуара, которое он формально расследовал. На самом деле своей задачей он считал любой ценой скомпрометировать капитана Ладу, поскольку премьер-министр и военный министр Ж. Клемансо повсюду видел шпионов и в этой связи капитан Ладу идеально подходит на эту роль.
Вот к какому выводу он пришел в отношении своего бывшего подчиненного:
«…3. Сокрытие правды во время расследования от 1 марта 1917 года является серьезным обвинением против Ладу, добавляющимся к предъявленным ему обвинениям в шантаже и обмане в отношении Пьера Ленуара. Происхождение его состояния, которое, по его словам, равно 700 000 франков и ренты в 40 000 франков, по его другому утверждению, могут являться комиссионными, полученными от сделки, состоявшейся в декабре 1915 года между Ленуаром и Юмбером, в которой он, возможно, играл самую активную роль. Именно во время этой сделки он объявил, что Юмбер якобы предлагал ему должность, которую обычно не получают по дружбе.
