Вспоминая события прошедшего месяца, Маркс мысленно присоединил к этому множество прочтенных и проработанных книг, занятия русским языком, написанные заново страницы следующих томов «Капитала».
В январе 1870 года у Лауры Лафарг родился второй ребенок — дочка. Сообщая об этом Энгельсу, бабушка новорожденной, Женни Маркс, заканчивала письмо шуткой: «Я надеюсь, что этот быстрый темп прекратится. Иначе скоро придется петь 1, 2, 3, 4, 5…6…10 little niggers-boys»[10].
Лафарги снова переселились во Францию, где в это время разыгрывались значительные события. Империю Луи Бонапарта судорожно лихорадило. Начался новый подъем рабочего движения. Горняки каменноугольного бассейна Луары и прядильщики Руана, литейщики и каретники Марселя, текстильщики, булочники и штукатуры Лиона, корзинщики, столяры, щеточники Парижа бастовали. Стремительно разрастались секции Интернационала, и его влияние среди тружеников становилось все более значительным.
«Интернационал, — писала Лаура отцу, — делает здесь чудеса. Рабочие явно питают к Товариществу неограниченное доверие; ежедневно образуются новые секции… Инициатива каждого нового движения среди рабочих, каждой новой стачки приписывается в той или иной мере Интернационалу, привлекая в его ряды все большее число обществ и отдельных лиц. К званию члена Интернационала начинают здесь относиться с большим уважением».
Весной в Париже возникла Федерация секций Международного Товарищества Рабочих. Тревога в правительстве Наполеона III возрастала по мере усиления Интернационала. Социалистов проследовали. В июне предстали перед судом тридцать восемь членов Интернационала. Смело отстаивали на суде свои социалистические взгляды обвиняемые французские рабочие.
Кризис Второй империи назрел.
В сумрачные, дождливые зимние дни Маркс зачитывался книгой «Положение рабочего класса в России» и писал Энгельсу об авторе Флеровском: «Видно, что человек этот всюду разъезжал и наблюдал все лично. Жгучая ненависть к помещикам, капиталистам и чиновникам… Хорошо обрисована и семейная жизнь русского крестьянина — с отвратительным избиением насмерть жен, с водкой и любовницами…»
Двумя днями позже Маркс снова писал о сделанном им важном выводе после чтения Флеровского:
«Из его книги неопровержимо вытекает, что нынешнее положение в России не долго удержится, что уничтожение крепостного права, в of course[11], лишь ускорило процесс разложения и что предстоит страшная социальная революция».
В письме Маркс подробно знакомил Энгельса с перипетиями усиливающейся с каждым днем внутри Интернационала борьбы с Бакуниным. Женевская социалистическая газета «Равенство» под влиянием Бакунина выступила с бесчестными нападками на Генеральный совет Интернационала, и в ответ на это Маркс составил обращение к Романскому комитету и всем секциям в Швейцарии, говорящим на французском языке.
«Результат: вся бакунинская банда вышла из «Egalité»[12], — сообщал Маркс Энгельсу. — Сам Бакунин избрал своею резиденциею Тессин. Будет продолжать свои интриги в Швейцарии, Испании, Италии и Франции. Состояние перемирия между нами прорвано, так как он знает, что я сильно нападал на него и разоблачал его… Это животное и вправду воображает, что мы «слишком буржуазны» и потому не в состоянии понять и оценить его возвышенные идеи о «праве наследования», «равенстве» и замене нынешней системы государств «Интернационалом».
В 1869 году группа русских политических эмигрантов примкнула к Интернационалу. Именно в это время Генеральный совет Международного Товарищества Рабочих вел ожесточенную борьбу с бакунистами, и русская секция, состоявшая из яростных противников новоявленного апостола анархии, оказала значительную помощь Марксу и Генеральному совету в борьбе против раскольнических действий Бакунина.
В Италии, Испании, Швейцарии, России и отчасти по Франции Бакунин имел к тому времени уже немало сторонников и стал одним из наиболее опасных врагов развивающегося марксизма.
Бакунин пытался подчинить Интернационал своему влиянию, возглавить его, навязать анархистскую программу. Затаенные раскольнические стремления бакунистов вскоре выявились, и Генеральный совет вынужден был решительно противодействовать их интригам.
Маркса и Бакунина разделяла непроходимая идейная пропасть: в то время как коммунисты призывали к революционной борьбе и были уверены в победе рабочего класса, Бакунин проповедовал «политическое воздержание». Борьба, утверждал он, ведет лишь к укреплению буржуазии, трудящиеся массы заинтересованы в уничтожении всякого государства, будь то монархия или какая угодно республика, а не в переделке его. Бакунин пытался доказать, что не капитал создает государство для защиты своих интересов, а, наоборот, государство — капитал. Любое государство является злом, поэтому необходимо его уничтожить, и тогда исчезнет сам собой капитал. Бакунин призывал не способствовать развитию государства, проповедовал полное пренебрежение ко всякой политической деятельности, осуждал стачки, демонстрации, участие трудящихся в парламентских выборах и выдвижение депутатов-работников. Он запрещал своим последователям принимать участие в местных самоуправлениях, не понимая, что отсутствие политических свобод задерживает развитие классового самосознания.
Анархисты объявили государственную власть причиной социального неравенства и нападали на учение Маркса о диктатуре пролетариата в переходный период от капитализма к коммунизму. По мнению Бакунина, надлежало немедленно путем революции уничтожить все виды и формы государства и на его развалинах установить анархию.
Но, как всегда, Бакунин оставался человеком двойственным и, проповедуя безвластие, анархию, втайне мечтал о диктатуре революционного меньшинства, подчиняющего своей воле народные массы.
«А чтобы спасти революцию, — писал Бакунин в марте 1870 года своему другу Ришару, — чтобы довести ее до благополучного конца, посреди этой самой анархии необходимо действие коллективной незримой диктатуры, не облеченной никакой властью, а потому тем более продуктивной и мощной».
Ненависть Бакунина к Марксу прорывалась в каждом его действии и слове. Душа Бакунина, противоречивая, слабая, никогда не знала покоя. Беспомощный в теории и практике революционной борьбы, чрезвычайно субъективный в оценках событий и людей, сильный в демагогическом нападении и на уличной трибуне, визгливо злобный путаник в серьезном споре, пожираемый славолюбием, Бакунин приносил большой вред рабочему международному движению, сеял раздоры, плел паутину интриг в Интернационале.
Уже более четверти века он знал Маркса. Судьба свела их, как Моцарта и Сальери, на одном поприще. Один был гением, а другой хотел им быть. И зависть, как проказа, с каждым годом все больше разъедала сердце Бакунина. Бессильная и тем более лютая, неуемная зависть.
Маркс был во всем таким, каким тщетно мечтал стать Бакунин. Бакунин мстил Марксу, стараясь, где и как мог, умалить, опозорить, низвергнуть. Где-то в глубине замутненной души своей Бакунин иногда ощущал нечто подобное раскаянию и стыду. Тогда он старался подняться до беспристрастия и, прикидываясь равнодушным, давал Марксу некую положительную оценку, но тотчас же срывался и заканчивал обвинением в том, чем сам был томим — жаждой диктаторствовать, уничтожать.
Бакунин всю свою жизнь весьма проигрывал от близкого знакомства. Среди русских изгнанников в Швейцарии он скоро вызвал к себе резкое охлаждение и настороженность. Таков обычный итог общения с болтунами и властолюбцами, как бы красноречивы ни были их посулы.
Лучшие люди среди изгнанников, примыкавшие к русской ветви Интернационала, отвернулись от всенизвергающего говоруна. Правда, царское правительство, по особым и сложным соображениям, не предало гласности исповедь и постыдные коленопреклоненные прошения Бакунина, считая, что, внося смуту, он является хорошим противодействием научному коммунизму и Международному Товариществу Рабочих.
В то же время среди русских эмигрантов все больше возрастало уважение к Марксу. В марте 1870 года Русская секция Интернационала в Женеве направила в Лондон письмо:
«Дорогой и достопочтенный гражданин! От имени группы русских мы обращаемся к Вам с просьбой оказать нам честь быть нашим представителем в Генеральном совете Международного Товарищества в Лондоне. Эта группа русских только что образовала секцию Интернационала…
Мы рады сообщить Вам, что подготовительная работа… увенчалась успехом и мы нашли сторонников пропаганды Интернационала среди чехов, поляков и сербов…
Наше настойчивое желание иметь Вас нашим представителем объясняется тем, что Ваше имя вполне заслуженно почитается русской студенческой молодежью, вышедшей в значительной своей части из рядов трудового парода. Эта молодежь ни идейно, ни по своему социальному положению не имеет и не желает иметь ничего общего с паразитами привилегированных классов, и она протестует против их гнета, борясь в рядах народа за его политическое и социальное освобождение.
