— А он мне кровь пустил! — нашел он новый аргумент.
— Чего?! — возмутился я. — Да как все мы видели, это ты его ударил, а не он тебя! Так? — повернулся я в сторону Питера.
— Так, — подтвердил он.
— Значит, это ты его ударил! Значит, это ты виноват сам! Мальчишка не виноват, что на тот момент нож оказался у него в руках. И ты ударил прямо по нему. Так, Гнат, дай — ка свой нож на секунду.
— Вот, — воскликнул я, поднимая нож вверх. — Видите? Посмотрите внимательно. Видите?!
— Что?! — с любопытством спросил молчавший до этого Герт.
— Он своим ударом погнул нож, — обвиняюще ткнул я пальцем в сторону Олега, — а еще заточку испортил, а Гнат за нее целых пять серебряных отвалил! А за нож вообще двадцать. Так что гони монеты!
— Ха — ха — ха! — раздался смех со всех сторон.
"Блин, собрали толпу, а я даже и не заметил", — раздраженно подумал я, оглядывая собравшихся вокруг людей.
Олег же сидел красный как помидор и зло смотрел на меня. Наконец — то до него дошло, что он ведет себя как дурак.
— Но если ты, — решил я закончить этот балаган, — согласен разойтись миром, то мы не против. У нас еще дел много, а стрясывать с тебя последние деньги не резон. Это как с бедного сиротки последние штаны снять, — сказал я, и бальзамом на сердце пролился дружный лошадиный смех стоящей рядом толпы.
Не дождавшись ответа, я кивнул Питеру и Герту и, пройдя сквозь расступившуюся толпу, пошел дальше на рынок. Парни двинулись за мной.
— Хорошо мы его опустили, да?! — разносилось у меня из-за спины. Настроение у парней явно было боевое. Это хорошо.
Ко мне быстрым шагом подошел Гнат и пристроился рядом.
— Гнат, — повернул я голову в его сторону и с усмешкой спросил, — скажи, а ты действительно не брал те монеты, о которых говорил Олег?
— Брал, — вернул мне хитрую усмешку мальчик, — эти уроды почти все деньги забирают, и это… нужно же на что-то жить, вот и приходилось иногда хитрить. И это…а как ты узнал? — с интересом спросил Гнат, и внутри его глаз я заметил жгучее любопытство.
— А ты когда возмущался, глазами из стороны в сторону двигал, — ответил я и, по — отечески усмехнувшись, добавил — если хочешь кого — то обмануть, то ты должен выполнить два обязательных условия.
— Какие условия? — тут же с любопытством спросил мальчишка.
— Первое условие, ты должен сам искренне поверить в то, о чем говоришь!
— Ага, ясно, а второе?
— А второе, ты должен всегда прямо смотреть человеку в глаза! Это обезоруживает, ведь так? — я посмотрел Гнату в глаза, и он отвел взгляд.
— В твои глаза вообще невозможно долго смотреть, — буркнул он, еще больше отворачиваясь.
Заинтересовавшись нашей беседой, Ник с Адамом подобрались поближе. И Ник спросил:
— А если не получается долго смотреть в глаза? Я всегда путаюсь и то в один глаз посмотрю, то во второй, а потом вообще глаза опускаю.
— А чтобы этого не происходило, нужно смотреть человеку в один глаз. Я например в правый всегда смотрю, — показал я пальцем в какой.
— Есть такие люди, — всунулся Адам, — на которых я просто не могу так смотреть. Просто не могу заставить себя поднять взгляд. Что тогда делать?
— Тогда, — рассмеялся я, — представь, что этот человек перед тобой на карачках сидит и по — большому ходит. И все получится, сразу уверенность появляется.
— В смысле? — не понял Адам.
— Да сидит и ср…т, — рассмеялся Ник. — Что тут непонятного?
— Я н — не могу так, — с запинкой сказал Адам, а я подозрительно повернулся, — не могу так на этого человека думать.
— Подожди, ты что, про девушку спрашивал? — прозрев, уточнил я.
Адам тут же потупился и показалось, что он опять превратился в того самого мальчишку, каким был до встречи с нами. Но неожиданно его глаза наполнились решительностью, и он кивнул:
— Да, про девушку.
— Тогда ты просто обязан себя перебороть, — серьезно сказал я. И пшикнул на хихикающих мальчишек. — Но есть секрет, при котором смотреть в глаза необязательно. Есть у человека такая точка, — ткнул я рукой в лоб Ника, а точнее, в верхнюю часть его носа, примыкающую ко лбу, — которая называется переносицей. Когда туда смотришь, то у человека складывается впечатление, что ты смотришь ему прямо в глаза, хоть это не так.
— А почему ты сразу про этот способ не сказал, — возмутился Гнат, — зачем тогда это… в глаза смотреть, если эта твоя переносица есть.
— А не сказал я это потому, что смотреть в глаза человеку намного полезней, тогда можно будет узнать его отношение к тебе, говорит ли он правду и конечно же его настроение.
— Ого! — изумились дети.
— Вот так. Потом вернемся в нору и попробуете.
— В смысле в нору? — спросил Адам, а потом понимающе добавил. — Ты про наше жилище, что ли? Мне тоже оно нору напоминает. Хорошо подходит нашему подвалу. Лаз есть, а внутри тепло, сухо и надежно.
Оставив детей на попечении Гната и Адама, я сказал, что хочу прогуляться один и посмотреть на цены и на товары. Гнат по — быстрому собрал всех вокруг себе и сказал, что раз сам Люк нам разрешил ходить в любой части рынка, то нужно этим воспользоваться и хорошенько заработать. Составив план по быстрому обогащению, дети весело куда — то убежали, а я, наконец — то, остался один.
Не спеша двигаясь по рядам, я начал внимательно оглядывать прилавки и товары выложенные на них. Тут мое внимание привлек худенький, тщедушный старичок. Он сидел у прилавка с овощами и, солидно расправляя свою роскошную бороду, улыбался.
У него были худые руки, увитые огромными венами. Лицо, изрезанное глубокими морщинами, было похоже на странную сюрреалистическую картину. Одет он был в темные штаны и мешковатую льняную рубаху, подпоясанную красным пояском с бубенчиками на конце. Он выглядел довольно беззащитно, лишь белесые глаза, которые когда — то давно были голубыми, цепко смотрели по сторонам.
А вообще дед мне неожиданно понравился, ему бы шапку — ушанку, цыгарку в рот и вылитый русский мужик, каким его принято изображать в сказках. Будто бы подвергаясь какому — то наитию, подхожу к деду и низко кланяюсь ему в ноги, одной рукой касаясь земли.
— Здрав будь, дедушка, — сказал я.
— И тебе здравствуй, отрок, — степенным хриплым баритоном ответил ухмыляющийся дед.
— Хорошо ли торговля идет? — спросил я, указывая рукой на картошку и огурцы и еще какие — то незнакомые мне овощи.
— За день раскупают все, так что не жалуются, внучок.
Поговорив еще о том о сем, я узнал, что деда зовут Димитрий. И что сам он издалека. Что приехал он в этот город невестке помогать. Что когда его сын умер и оставил свою жену с четырьмя дочерями сиротинушками, он кинул все свои дела и примчался на помощь. К тому же добавил, что двух из внучек он уже успешно отдал замуж, и что осталось еще две, на приданое которым он и зарабатывает.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
