– В том-то и дело, что у нее, похоже, началась полоса везения… – с некоторой ленцой в голосе, словно не желая признавать удачи актрисы, выдавила ассистентка Маша. – Только ее на роль утвердили, как тут же нарисовался поклонник, они вроде как тайно поженились даже…
– А откуда ты знаешь, если тайно? – не сдержалась я от замечания.
– Так у нас всегда так, тайно – это только для видимости, а на самом деле – пиар неприкрытый. Вроде бегали от журналюг, а потом в одном из центральных изданий репортаж с фотографиями на разворот, – охотно пояснила она. – Я же говорю, алчная бабенка, на все пойдет ради славы… – Маша эту фразу произнесла голосом оскорбленной добродетели.
– Но она же вроде и до этого фильма активно снималась? – подыгрывая ее тону, заметила я.
– Снималась, но ведь уже два года в простое была, а это все, кранты, – она провела рукой по горлу. – Ей роль была необходима, причем именно такая – яркая! Фу… – Лицо Маши передернула гримаса, но не отвращения, как следовало ожидать после обличительной речи, а зависти.
– А муж у нее кто? – спросила я в продолжение темы.
– Конь, как говорится, в пальто, – ответила Маша, но быстро исправилась, заметив мое померкшее лицо. – Да ладно, это я так, вижу же, что мы одного поля ягоды, – успокоила она, а я мысленно похвалила себя за неожиданно удачную актерскую практику. – Муж вроде при деньгах, по крайней мере, в газете написали, что какой-то бизнесмен с Кипра, я даже подумываю, может, компромат на супружницу не в газету, а ему продать, вдруг денег побольше отвалит… – Она мечтательно закатила глаза.
– Да, было бы хорошо, – доигрывая до конца роль сплетницы и завистницы, поддакнула я. – Вот только надо точно знать, что он собой представляет, чтобы не продешевить, – авторитетно заметила я, заговорщицки подмигнув моей собеседнице.
– Да, а как, в Интернете, что ли, покопать, его, кажется, Николай Томилин зовут, – она явно ухватилась за мое предложение.
– Наверное, в Интернете, там весь Голливуд можно найти, уверена, что нашим звездам страниц посвящено не меньше…
– Ты тоже любишь про них почитать?! – обрадовалась Маша, а я не преминула согласно покивать. – Чудненько! Я же говорила, что мы похожи, наконец-то, хоть мне будет с кем поболтать! – возликовала она.
– Да, я тоже рада, – в тон ей ответила я и как бы невзначай добавила, так сказать, на волне нашей новой обоюдной симпатии: – А ты еще кому-то говорила, о том, что видела в гримерке? – очень осторожно спросила я, боясь спугнуть Машину откровенность.
– Нет, – она гордо распрямила плечи. – Я жду премьеры, вот уж когда журналюги мне как следует заплатят за горячий материал, а сейчас еще рано… Я и тебе-то сболтнула случайно, ты меня раскрутила, сама я хочу их еще раз подловить, чтобы доказательства были, так что ты – чур молчок, – совсем уж по-детски стребовала она с меня обещание сохранить тайну. Я посчитала излишним рассказывать ей, что за время учебы в Ворошиловке и позже, в спецотряде, я с блеском усвоила курс психологии и ведения допроса, виртуозно научившись раскручивать на откровенность даже закоренелых лжецов.
– Я – могила, – в тон юной карьеристке кивнула я.
– Вот и отлично. – Похоже, ее вполне удовлетворили мои уверения. – А здесь я не болтала, иначе слухи поползут, кому это надо, мне уж точно нет, по крайней мере, до поры до времени, – и она мне заговорщицки подмигнула. Продолжить беседу мы не смогли, Остроликий потребовал Машу на площадку, где все было готово для съемок шестого эпизода.
Глава 4
Должна отметить, что съемки кино – процесс увлекательный. Сидя рядом с режиссером, я всего за несколько дублей приноровилась следить за актерами, что называется, его глазами. Прежде чем он вскакивал с места, чтобы озвучить очередное замечание, я уже понимала, что вызвало недовольство мэтра.
Трофимов Игнат – тот самый актер второго плана, о карьере которого с такой безнадежностью в голосе рассказала мне Маша, действительно чуть не дотягивал, а точнее, не вытягивал доверенный ему образ за пределы стандартного шаблона. Ну, никак его персонаж не превращался в отдельного человека, не переходил из актера двадцать первого века в персону эпохи позднего Средневековья. Видимо, поэтому и костюм, как я уже отметила, смотрелся нелепо на его довольно мужественной фигуре, и меч, казалось, вот-вот выпадет из его руки, а взгляд совершенно не излучал уверенности могучего воина, коим желал видеть его на экране Остроликий.
Эпизод на фоне только что возведенной хижины был одним из ключевых. По сценарию герой Игната – Бористр – был влюблен в экранный прототип актрисы Котовой – Благомилу. Но сердце красавицы отдано мужественному и непобедимому Святогору, которого играл недавно утвержденный Максим Полоцкий – начинающий выпускник ГИТИСа, с не замазанным, по словам Остроликого, ни в каких других проектах лицом. Вообще, вверенный под мою опеку режиссер давно уже нажил себе славу крестного отца начинающих артистов. Пригласить на главную роль неизвестного героя – было его фирменным знаком, и ни разу еще Остроликий не сделал неверную ставку. Будущих звезд он зажигал умело. Вот и сейчас, одного взгляда на Полоцкого мне хватило, чтобы понять, что этот высокий, мускулистый парень, с золотистыми вьющимися волосами до плеч и ясным взглядом небесно-лазоревых глаз, надолго останется в памяти зрителей картины. Словно прочтя мои мысли, Максим обернулся и, выделив взглядом меня из толпы, улыбнулся широко и радостно, словно только меня и ожидал увидеть. Неожиданно сердце мое екнуло и даже кольнуло, я ответно блеснула одной из самых своих ослепительных улыбок, но тут же отвела взор в сторону, усилием воли заставив оторваться от созерцания похожего на породистого скакуна мужчины.
– «Нет, Евгения, на работе ты шашни не крутишь, это табу! – грозно напомнила я себе и невольно с горечью усмехнулась, вспомнив данное обещание тетушке, что не стану сдерживать чувства, если судьбе будет угодно свести меня с достойным представителем противоположного пола!»
– А этот Максим, он что, и правда нигде не снимался? – все же спросила я оказавшуюся рядом Машу.
– Нет, он на режиссера учился, напросился к Остроликому в ассистенты, без денег, чтобы опыта набраться, а тот вдруг узрел в нем Святогора, – охотно пояснила Маша и мечтательно добавила: – И правильно узрел, хорош наш Максимка… Хотя странный немного, словно с луны свалился, всем улыбается, вроде такого рубахи-парня, а на тесный контакт не идет, – с неожиданной злобой закончила она. Я невольно усмехнулась, уже не поражаясь циничности фраз, в очередной раз оброненных юной Марией. Похоже, Полоцкий и ей пришелся по душе, хотя, оглядевшись, я заметила, что не только она, но и все женщины на съемочной площадке с неприкрытым восхищением наблюдают за репетицией Максима, который отрабатывал рубку тяжелым мечом с каскадером.
– Да уж, – только и добавила я и заставила себя переключиться на происходящее на площадке.
Эпизод шестой, однако, был насыщен событиями. Героям Игната и Максима предстояло сразиться из-за любимой. В ходе схватки явно уступающий в силе Бористр решит пойти на хитрость и, вместо меча, застрелить Святогора из мушкета, но в порыве драки сам же и ранит себя. Как раз эта сцена никак не удавалась Трофимову. Остроликий, кажется, уже дошел до белого каления и с пеной у рта, не щадя голосовых связок, вдалбливал Игнату, что надо делать.
– Да что ж ты за идиот такой! – почти визжал режиссер. – Святогор выбивает у тебя меч, ты претворяешься, что ранен, падаешь на землю, дожидаешься, когда соперник подойдет ближе, чтобы понять, что с тобой, выхватываешь из-за пазухи мушкет, наводишь его на Святогора, собираешься выстрелить, но противник делает выпад, скручивает твою руку, и пуля попадает в тебя, пробивая доспехи.
– Подождите! – Я посчитала своим долгом вмешаться на правах консультанта по технике ведения средневекового боя. – Мушкет нельзя положить за пазуху – это фитильное крупнокалиберное ружье, изобретенное в XVI веке, из которого стреляли с подставки. С его появлением луки, стрелы и мечи канули в Лету, да к тому же он не подходит для контактного боя.
– О, господи, – Остроликий закатил глаза к небу, словно собирался упасть в обморок. – Кто еще хочет меня поучить?! – Он окинул меня злым взором, однако я и не думала трепетать.
– Вы же сами говорили, что все должно быть достоверно, чтобы у зрителя создалась иллюзия присутствия в пятнадцатом веке, – я невозмутимо пожала плечами. Повисла долгая пауза, Остроликий крепко зажмурился, несколько раз пощелкал пальцами, видимо, собираясь с силами, и, когда он вновь распахнул глаза, в них не было и следа былого бешенства.
– Хорошо, ты права, ну, и что ты предлагаешь?
– Аркебуза гораздо короче мушкета, сантиметров пятьдесят-семьдесят, весит три кило и не подходит для дальнего боя. Но в данной ситуации – и то с большой натяжкой – ее можно использовать. А тот мушкет, что у вас, появился гораздо позже, в семнадцатом веке. Так что выбирайте сами, что менять, эпоху или оружие? – усмехнулась я.
