- Не теряй, это моё сердце, отдаю на хранение.
- Тогда я его никому не отдам и тебе не верну. Никогда. Даже не проси.
Поворачивается ко мне лицом, обнимая за шею. Я усаживаю её на столешницу, так что наши лица оказываются на одном уровне, а она сжимает мои щеки ладонями, закрывает глаза, проводя своим маленьким носиком по моему и целует сначала едва касаясь, а затем обжигая языком мои губы и рот, исследуя, изучая, ведя за собой, а я жаждущий путник, который идет за своим проводником к оазису с пресным озером. В какой-то момент я дохожу до пика, понимая, что точка невозврата слишком близка, за ней я потеряю контроль, но не в силах остановиться.
Алена еще теснее прижимается ко мне. Нас разделяют мои брюки и её трусики, и тонкие колготки. Больше под платьем на ней ничего нет. Не знаю, делает ли это она осознанно или нет, но Алена трется о мою напряженную ширинку промежностью, доводя меня до исступления. С подросткового возраста я не кончал в штаны во время ласк в девочкой, но похоже это время сейчас ко мне вновь вернется.
Не могу останавливаться, не хочу, целую изгиб шеи, ключицы, стягиваю платье с плеч, слыша треск ткани, чтобы вобрать в рот острый напряженный сосок. Алена немного откидывается назад, упирается руками за своей спиной, еще больше открываясь мне, продолжая со всеми своими гимнастическими способностями скользить мокрыми трусиками по члену под слоем одежды. Провожу языком по ореоле, немного дуя и сжимая сосок зубами, доставляя ей легкую боль, но она лишь откидывает голову в судорожном вздохе и её тело пронзают конвульсии, надеюсь первого оргазма с мужчиной. Ноги дрожат, еще сильнее сжимая мой торс, продлевая агонию движением вверх и вниз, и я кончаю от петтинга острее чем от последнего секса с женщиной.
Мы замираем тяжело дыша, взмокшие и липкие, и девушка, осознав произошедшее только что, зарывается лицом мне в шею, лишь бы не смотреть в глаза. Я провожу ладонями по её спине, успокаивая, понимая, что гормоны на почве воздержания играют с нами в интересные игры. Я готов повторять их ежедневно, лишь бы иметь возможность касаться её, слышать возбужденное дыхание, изучать языком вкус её тела во всех местах и там, под трусиками, больше всего. Думая об этом мой рот наполняется слюной, чувствую себя голодным зверем, нашедшим свою самку и желающий отметить её своим семенем. И эти мысли пугают меня до чертиков.
![]()
Глава 15![]()
Алена
Мое сердце рвалось в зал еще и потому что я знала - скоро придет новый тренер. Я всегда прислушивалась к словам Таисии Андреевны, и когда она сказала, что не потянет мою подготовку к олимпийским играм, значит так и было. Но если быть совсем честной, мне казалось, что после случившегося с Кириллом, тренер чувствовала такую острую вину передо мной, что ей стало сложно меня тренировать, а мне – ей довериться, как раньше, на все сто.
Мне требовалась новая программа на предстоящие чемпионаты, я должна была доказать, что меня не выбило из строя, а именно так будет думать спортивное сообщество, зная, насколько тяжелую для гимнаста травму я получила, после которой мало кто мог вернуться в спорт, а еще меньше было тех, кто был способен завоевать олимпийское золото.
Дата приезда Данилевского все еще оставалась не известна. Знала, что последние годы он успешно тренировал американских гимнастов, но, как говорят, заскучал по Родине и ему надоело приносить пользу чужой стране. Возможно, он просто успел достаточно заработать денег и решил сделать что-то для души. Хотя то, что я о нем знала, ставило под сомнение существование у него души.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Долгие годы в России не было гимнасток, которые могли бы побороться за Олимпийское золото с мощными американками, чьи бицепсы вызывали вопросы о том, что они для этого принимают и чем питаются, или с тонкими японками, которые выглядели так будто не вступили еще в фазу полового созревания, больше похожие на десятилеток в свои шестнадцать.
Конечно, все допинг пробы были отрицательными, а поставленная в детстве гиперреактивность до сих пор была основанием для приема запрещенных препаратов благодаря так называемому терапевтическому исключению. Для российских спортсменок такой трюк не работал.
Кто-то может спросить зачем гимнастке допинг, ведь у нас важна не только сила, но и гибкость, артистичность и прочая, прочая. Однако, отработка элементов требует сверхконцентрацию и огромную выносливость.
Я слышала, что некоторые гимнастки принимают препараты для контроля своего эмоционального состояния, эти волшебные средства убирают волнения, переживания и стирают усталость, после них ты перестаешь вообще что-то чувствовать и откуда-то приходит прилив энергии. Я никогда не принимала запрещенных препаратов, на русских было обращено в последние годы слишком много внимания и кровь, и моча так тщательно проходили проверку, что страшно было лишний раз принять не ту таблетку. Я знала наизусть список запрещенных и разрешенных препаратов, содержимое моей аптечки было проверено до последнего компонента.
Чтобы победить своих главных соперниц, которые заранее обладали преимуществом, контролируя свое тело и сознание с посторонней помощью, а также возможным судейским засуживанием, мне нужно было тренироваться больше и лучше, чем они, показать элементы чище и сложнее, чтобы стать безоговорочно первой.
Закончилась длительная разминка, каждая мышца моего тела в тонусе и наполнена кровью. Ранний час, в гимнастическом зале никого, и я имела возможность спокойно, без посторонних взглядов позаниматься.
Таисия Андреевна стояла рядом с кружкой кофе в руках, наблюдая за мной сонным взглядом пока я подготавливала брусья под себя, растирала снаряд магнезией. Обычный ритуал перед тренировкой сегодня был для меня особенно ценен. Сердце в груди билось быстро и взволнованно, пока я чувствовала под пальцами снаряд, я усмиряла его. Не знаю, могут ли так остальные спортсмены, никогда не была в чужом теле, но я была способна контролировать каждую мышцу своего тела вместе и изолированно, а сердце тоже было мышцей.
Я подошла к стойке с магнезией, чтобы тщательно проработать руки, после чего натянула специальные гимнастические перчатки. Пара шагов и вот я стою у разновысоких брусьев, рядом тренер, готовая меня поймать в любой момент.
В период реабилитации я занималась на них, но не выполняла сосков, прыжков, элементов при которых была какая-либо нагрузка на ногу, в первую очередь ударная. Я хотела выполнить свою старую программу, которую показывала на Чемпионате мира, но тренер запретила, так как она была полна сложных элементов, поэтому сейчас мне предстояло выполнить то, что делают заурядные спортсменки.
Отрываюсь от земли, касаюсь нижней жерди и сразу взлетаю на верхнюю. Тело легкое, мышц мало, слабость приходит быстро. Я никогда не была особо сильной в физическом плане, выполняла элементы скорее на силе воле, нежели силе мышц. Большой оборот на верхней жерди, я вижу мельком как далеко от меня земля, но тут же забываю эту мысль. Сальто в вис и от моих движений тонкие волоски вылетают из пучка, щекоча лоб и щеки, задерживаюсь на верхней жерди на доли секунд в стойке на руках, и вновь полет вниз с высоким темпом вращения. Завершаю композицию соском и касаюсь стопами мата тут же выпрямляясь за руками вверх как пружинка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Слабенько, конечно, слабенько, - слышу я за спиной незнакомый мужской голос, но тут же осознаю кому он может принадлежать.
Медленно оборачиваюсь, ощущая подёргивание мышц от напряжения. Передо мной стоит высокий мужчина в возрасте, его некогда темные волосы похожи на смесь соли и перца, крупный нос, морщинистый лоб и глубокие носогубные складки, будто запечатлели на его лице вечную гримасу недовольства. От взгляда холодных серых глаз хотелось поежится и надеть куртку.
Глава 15