7
Все обсудить не успели. Буквально через десять минут я подавилась любимой жареной картошкой. У меня никогда такая вкусная не получается. Как ни стараюсь. Единственный приятный момент за весь день был безнадежно испорчен – на пороге кухни стояли двое разных, но по-своему интересных с виду мужчин. Объединяло их только одно – злющее выражение лиц, что у мужа, что у Листратова. Вот оно-то и заставило меня с набитым ртом вздохнуть и одновременно приветливо поздороваться – сгладить, так сказать, неприятный момент встречи… Свекровь испуганно заметалась со стаканом воды. Но не было возможности сделать даже глоток. Мой кашель наверняка был слышен даже на станции, в трех километрах отсюда, куда я вроде как таскалась с котятами. Подумалось, они, бедные, от этих душе – и телораздирающих звуков вполне могут и лапки протянуть. Кашель довел меня до слез – явление на моем лице, совершенно незнакомое Дмитрию Николаевичу. Листратов, не без удовольствия колотивший меня по спине, на них никакого внимания не обратил – у него в кабинете за все время службы ими не одну ванну можно было бы наполнить. А вот муж меня плачущей не видел, поэтому жалел. Гладил по голове даже тогда, когда кашель утих.
Убежавшая под шумок Аленка вернулась в образе Красной Шапочки с корзинкой в руке. За ней с воем неслась рассерженная и взволнованная Элька.
– Мамуль! Смотри, как им хорошо в корзиночке! Обжились за весь день на станции. – Толстые серенькие комочки, смешно переваливаясь и наступая друг на друга, жалобно пищали. Кошка буквально обезумела, бросаясь к корзине с дикими воплями. Листратов моментально скакнул в дальний угол дивана. Не так уж и бесстрашны бывают порой помощники прокурора. – Нет! – решительно заявила дочь. – Нельзя отнимать детей от хороших матерей. Больше котят не отдам. По крайней мере до тех пор, пока они окончательно не сядут родной маме на шею, и она сама рада будет от них смыться. Куда глаза глядят.
Я не решилась заметить, что кошачьи глаза наверняка будут глядеть на новых котов. Против природы не попрешь. Дочь решительно поставила корзинку на пол, Элька моментально сиганула туда и, ухватив одного котенка за шиворот, выскочила с ним наружу. Бедный котенок беспомощно болтался из стороны в сторону, и я сочувственно проводила его глазами.
Димка перестал гладить мою голову, строгим голосом велел дочери прекратить издеваться над родным отцом и обеспечить перевалку груза Эльке на дом – в нижний ящик шкафа. Затем с подозрением уставился в мои сверхчестные глаза. А с чего бы им быть другими, если то, что я намеревалась сказать, было горькой правдой:
– Виктор Василич…
– Я, Виктор Василич, – раздалось с дивана. – Что это так официально, Ирина Александровна? Не к добру!
– Не к добру, Витя… – вздохнула я. – У нас гостила Аленкина подруга – Шумова Анастасия Юрьевна…то есть, для нас – просто Настя. Ее украли…
– Что-о-о?! – заорал Димка, и наша бабушка, вздрогнув, выронила пакет с сахарным песком на пол.
– Ну вот, – обреченно сказала она, хватаясь за веник, – началась сладкая жизнь! А тебе Дима, как врачу, непозволительно реагировать на внешние раздражители так эмоционально. У нас до твоего появления тихо было. Настеньку украли – и то мы не слышали.
Я сочла своим долгом вмешаться, благо Листратов был рядом:
– Витя, мне кажется, все это связано с этой непонятной историей падения Синельникова Андрея из окна, ну да тебе Димка все рассказал, иначе ты бы по мою душу не явился. Словом, если я права – Настеньку надо искать в коттедже Андрея. Надеюсь, труп оттуда уже убрали, – при этих словах руки свекрови опять дрогнули и собранная в совок горка сахарного песка вновь рассыпалась по полу. Выпрямиться она не решилась. – Мам, ты что? Ах да, мы тебе же про труп не рассказывали! Он был единственным, кто встретил нас вчера в коттедже. И я бы сказала, оказался очень навязчив – буквально свалился нам на голову. Но о нем Виктор Василич наверняка уже позаботился. Правда, Витя? – Витя не ответил. Ну и не надо! – Насте будет не так жутко. Впрочем, ее могут держать где-нибудь в подвале. Виктор, можно я поеду с тобой? С вами, – поправилась я, взглянув на мужа. Ответа опять не дождалась – Листратов уже кому-то названивал и давал указания. – Димочка, как хорошо, что тебя выпустили из больницы. Надеюсь, нашли, кем заменить? И просто замечательно, что ты привез Виктора. А то вдруг бы я ему не дозвонилась. Сами бы ни за что не решились ехать. На ночь глядя! Страшно…
– Иришка! Ты в курсе, что какой-то придурок недалеко от ваших ворот свою «девятку» поставил. Интересно, к кому прикатил? Давай собирайся в темпе!.. Я уже собаку в машину посадила, – раздался Наташкин звучный голос из коридора. – Боря останется ночевать в Москве. У него работа на компьютере. Прихвати фонарик и топор. Я свой взяла. И монтировку. Вдруг там, в коттедже, дежурят похитители? Впрочем, им и в голову не придет, что мы можем заявиться в гости. Но на всякий случай надо бы позвонить Листратову… О! Уже и не надо… – слегка растерялась Наташка, застряв на пороге с вытаращенными на Виктора Васильевича глазами и не решаясь присоединиться к нашей теплой компании. – Приятного аппетита! То есть, здравствуйте! А что, аппетита ни у кого нет? Ну, тогда до свидания… – Наталья попятилась назад.
– Наташенька! – радостно воскликнул Листратов, не отрываясь от телефона. – Проходи, милая. Прямо со своим топором.
– Я сейчас… Сбегаю за ним… – Подруга озадачилась, но ненадолго: – А собственно говоря, зачем вам мой топор? Свой надо иметь. Дмитрий Николаич, у вас что, на службе набор хирургических инструментов пропал – за чужим топором приехали, бросив дежурство? Не дам! – И она решительно шагнула вперед, демонстративно усевшись напротив Листратова.
Димка смерил меня, а вслед за мной Наталью весьма недобрым взглядом. Моя вторая мама тут же расстегнула и снова принялась застегивать верхнюю пуговицу на третью сверху петельку. Мне стало до боли ее жалко. Треплет с нами нервы!
– Значит, целый день на станции котятами торговали? – Димка собственную мать не жалел…
– Кто? Мы? – оскорбилась Наташка. – Ни в коем разе. Так, отдавали – в хорошие руки. Знаете, ни одних хороших не подвернулось! Три километра пешком туда, три километра обратно…
– Ну да, – хмыкнул Димка, – машина-то на приколе! Борис ключи с собой увез! – Наташка скромно потупилась. – Не верит в гениальность своей жены, а зря! Так ему и передам. Хотелось бы уточнить роль собаки – она у вас пассажирка или тягловая собачья сила?
– Ах, как смешно и остроумно! – фыркнула Наташка. – Не мешай человеку – видишь, работает! Думаешь, Виктору легко болтать по телефону, раздавая ценные указания? Это тебе не аппендикс удалять. – Наталья поджала губы и демонстративно уставилась в потолок. – У вас доски темнеют, – без всякого перехода заявила она. – Может быть, чайку попьем? Все в таком напряжении…
– Витя… – осторожно попросила я Листратова, когда он закончил разговор по телефону, – нельзя ли Настю вернуть к нам назад? После того как найдете. Нет-нет, не подумай, что это вызвано любопытством, – пришлось поневоле оправдываться. Уж очень грозен был помощник прокурора. Каков же тогда сам прокурор?! – Просто боюсь за Настину маму. У нее слабое сердце. Лучше бы поберечь ее от этой истории.
– Она еще не кончилась! – Листратов не склонен был к лирике. – Будем ждать звонка. Ты, Дима, можешь возвращаться на моей машине. Доверенность сейчас напишу. Меня ребята захватят. А тебе желательно быть на месте. Вот только, Мария Ивановна, давайте действительно чайку, а лучше кофейку, а еще лучше что-нибудь поужинать… Одна надежда на вас.
– Жареной картошечки! – сразу вскочила свекровь и понеслась на кухню в кое-как застегнутом халате. Аленка ринулась помогать.
Димка от ужина гордо отказался – назло мне. Нашел чем упрекнуть. Я и сама толком не ужинала. А под конец разговора и вообще расхотелось. Тем не менее, чтобы не обострять отношения, поплелась его провожать. Не люблю просыпаться с осадком ссоры на душе. Хотя, может быть, и спать-то не придется.
По дороге молча выслушала справедливые отчасти упреки в том, что мне абсолютно наплевать на него и его мужское достоинство. Вот про достоинство он зря сказал… У последних слов двоякий смысл, и я невольно прыснула. Муж резко повернулся, пришлось усиленно изобразить остаточные явления последствий от вставшей поперек горла картошки.
– Димочка… я тебя… очень люблю… И ты это знаешь. Если бы… мне представилась возможность, я снова вышла бы за тебя замуж. Как бы ты ни сопротивлялся, – выдавила вымученно. Подумала и набрала в рот воздуха, чтобы торжественно заявить: – Клянусь! – и опять поперхнулась. В результате прощание затянулось. Не мог же любящий муж уехать, бросив меня в таком состоянии. Слегка похлопывая меня ладонью по спине, он продолжал нравоучения, вполне довольный тем, что я не огрызаюсь. Обретя возможность говорить, я в очередной раз пообещала никогда ничего не предпринимать без совета с ним. И тут же поинтересовалась, во сколько его ждать завтра? Уловив сердитый взгляд, добавила: – Вдруг у меня возникнет необходимость посоветоваться…
