— Пятнадцать лет, мой молодой друг, я ждал. Если подумать, то даже дольше! — Голос у него был грубый и хриплый. — Я ведь урод, поэтому со мной всегда обращались плохо. Я думал, что хуже уже не будет, но меня приговорили к пожизненному рабству в этой кузнице за убийство, которого я не совершал. Так что они пользовались моим искусством, не тратя на это денег… Есть и еще кое-что, но это уже не важно. К тому же нам надо торопиться, поэтому я говорю кратко. — Он протянул Горену огромную, напоминающую лопату, руку, которую тот робко пожал. — Я, Вольфур Гримбольд, обязан тебе жизнью. Запомни мое имя, вдруг понадобится, чтобы я возвратил тебе долг. — Он отпустил пальцы Горена и закричал, повернувшись к остальным: — Эй, что стоите, открыв рот? Подходите, я сниму с вас цепи рабства! Потом забирайте все, что может пригодиться, одежду, еду, одеяла, оружие, и исчезайте! А я, — он снова повернулся к Горену, — доделаю все остальное, причем с огромным удовольствием, если подумать, как долго я этого ждал. Не бойся, преследовать вас никто не будет.
— Спасибо, — выдохнул Горен.
Он почувствовал, что снова началась лихорадка, и тут силы окончательно оставили его. Как глупо лишиться сознания в тот самый момент, когда можно бежать. Но у него не получится: магический порыв выкачал из него остатки жизненных сил. Не успев ничего сказать, он погрузился в черную как смоль тьму. И упал прямо на руки кузнецу.
Наконец Горен пришел в себя, правда, не до конца. Он лежал на земле. И кто-то вылил ему на лицо ковш воды. Он попытался выпрямиться, но у него не получилось. Жар не прошел, взгляд у него был мутный, тело тряслось, покрываясь то холодным, то горячим потом.
— Идти можешь? — услышал он откуда-то издалека голос, показавшийся ему знакомым.
Он попытался что-то сказать, но зубы слишком сильно стучали.
— Отстань от него, ему все равно конец, — произнес другой голос.
Горен попытался разглядеть говорившего, но различил только неясные расплывающиеся тени.
— Придется как-то его тащить, — сказал первый голос.
— Но он и так сильно нас задержал, — возразил второй.
— Заткнитесь! — прозвучал третий голос, самый сильный из всех. — Мы обязаны ему жизнью и свободой! Убирайся, если собственная трусливая шкура тебе дороже чести. Я с тобой, друг. Ты берешь его слева, я справа, у нас получится. Парень все равно почти ничего не весит.
Горена трясло. Он повернулся на бок, его вытошнило тем, что еще оставалось в желудке, а потом судороги заставили его дрожать еще и еще.
«Бросьте меня, — хотел он сказать, — я все равно умру».
Но говорить он больше не мог, только хрипел и срыгивал. И вдруг заметил, что его осторожно подхватили и подняли с земли.
— Легкий как перышко, — сказали справа. — Мы все забрали?
— Похоже на то. Все в порядке. Пошли. Удачи тебе, Вольфур Гримбольд, нежданный союзник в этот светлый час! Пусть твой топор соберет богатый урожай наших мучителей!
И они пошли. Горен старался сосредоточиться, но мысли его куда-то разбегались. Его накрыла горячая темнота, и он снова окунулся в давнюю жизнь своего предка, имевшую место более восьмисот лет назад.
* * *
Малакей
Благодаря мне Божественные императоры пользовались неограниченной единоличной властью над землями людей. Меня боялась вся Фиара, причем не только люди. Но своим могуществом я не злоупотреблял. Если приходилось вершить суд, то я делал это строго, но справедливо. Людям нужна сильная рука. Без руководства они не могут жить, тем более в мире.
Само собой разумеется, никакой платы я не требовал. Что касается материальных ценностей, то я наверняка был самым бедным магистром на континенте. Но какие ценности копить тому, кому может принадлежать вся Фиара? Достаточной наградой представлялся мне страх моих врагов, ведь даже самые верные сподвижники начинали дрожать, как только я входил в тронный зал. Я слышал, как они беспокойно шаркали ногами. Я чувствовал запах их пота, которым они покрывались от страха.
Несмотря на лишения прошлых лет, я вырос и стал вполне симпатичным. Особой мощностью я не отличался, да и не стремился к этому. Сила моя пребывала на духовном уровне. Я одевался в длинные, до пола, одежды из парчи и бархата, у меня были длинные волосы и борода, что придавало мне величавый вид, как и подобало алхимику из Анкбранда, где расположен замок Божественного императора. Эта крепость из белого камня, с острыми затейливыми башнями, расположена в центре страны. Она прекрасна и забита предметами роскоши.
Но я редко принимал участие в праздниках и развлечениях, потому что мирская суета противоречит моей натуре. Дух мой парил в других, высших сферах, я постоянно работал, чтобы приумножить свои знания. У меня еще много планов.
Годы не пригнули к земле мое тело; я давно продлил отмеренную мне жизнь. Но знал, что не навсегда. Эссенция, которую я принимал, эффективна, но не совершенна. Я должен был двигаться дальше, и моей очередной целью был Вечный Огонь, величайшая магическая сила. Если бы мне удалось получить Вечный Огонь, бессмертие мне было бы обеспечено. Тогда наконец я смог бы приступить к выполнению величайшей и сложнейшей задачи: Materia Prima. С ее помощью мне удастся пустить судьбу Фиары по заранее подготовленной колее. Скоро здесь будет царить совершенство.
Через столетие после того, как я покинул топи Муира, драконы исчезли. Лишь несколько особей все еще пряталось в землях людей, большинство улетело в Годеланд. Теперь им приходилось прятаться, а раньше это делали люди.
Как же велика была радость после поимки Ура, огненного дракона, одного из самых древних и могущественных. Его притащили к воротам замка, чтобы показать всем. Привязанные к кольцам цепи и канаты не давали ему улететь. Он не мог даже пошевелить крылом.
Но это огромное, мощное красно-черное существо до сих пор внушало людям страх. Ширина его плеч составляла примерно пятнадцать человеческих шагов, а длинная шея с ороговелой головой, туловище и украшенный колючками хвост — шагов тридцать.
Даже я был поражен. Естественно, я наложил на него заклятие, мешавшее ему извергать огонь. Но, похоже, и без того он уже был ни на что не способен, потому что не шевелился, просто висел мешком.
Божественный император, имя которого я позабыл, потому что после Хлеруса все они были на одно лицо: хвастливые взяточники… В общем, правитель повелел, чтобы дракона казнили при большом стечении народа. Предполагалось устроить праздник, символизирующий конец драконьего ига.
Его поимка живым — сама по себе героическая история, такие любят слушать дети, но никакого значения для моей жизни она не имеет. Для меня было важно, что он лежал перед воротами. Я ведь уже догадался об особенности драконьих глаз, так что его знания могли оказаться крайне полезными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
