– Да кто ты такая, а?! Это че за манеры – сначала шмалять, потом базарить, а?
– Чьи люди? – проигнорировала вопрос Ли, слегка мотнув глушителем. Лука болезненно поморщился, торопливо ответил:
– Вора. Кошеля – знаешь?
– За кем следите?
– За тобой, естественно. Ты должна на Пса вывести.
– Стало быть, вывела… Ну-ну… Откуда обо мне узнали?
– Леха – фраер из подвала кожвена, которого ты торцанула, жив остался… Вот.
– Очень приятно, – Ли озадаченно нахмурила брови – на самом деле ничего приятного не было. Такая досадная недоработка! Стареет, что ли?
– Слышь, сестричка, отпусти меня, – ласково попросил Лука, стоически превозмогая боль. – Я понимаю – свидетель. Но тут у тебя залепуха выходит – кроме нас тебе придется еще и Вора убирать. Не мы одни про тебя знаем – Вор тоже в курсе. Это он нас зарядил за тобой пасти – по-тихому. А Вора убрать – взвод надо. У тебя ж взвода нету? Нету. Отпусти – не бери греха на душу! Все равно ты прокололась…
– «По-тихому», говоришь? – приятно удивилась Ли. – Вор, значит, знает… Ну-ну… Так что – выходит, обо мне только вы трое, Леха да Вор знали?
– Леха Вору сказал, – кивнул головой Лука. – Вор Мамона озадачил. Сказал – возьми двух пацанов, предупреди за базар… – Лука запнулся, вдруг осознав подлинное значение последнего вопроса дамы, с дрожью в голосе воскликнул: – Да ты че, сестричка! Леху охраняют в больнице четверо со стволами – на шорох стрелять будут. Вора тебе вообще не достать… Ты че, в натуре, думаешь, что всех по-тихому мочканешь и свалишь? Ну ты…
Пук! Негромко прозвучал пистолет в руке Ли – Лука сполз по двери «99-й» на землю, затих.
– Я именно так и думаю, – пробормотала Ли, убедившись, что последний из троицы не подает признаков жизни. – Это хорошо, что вы все любите делать «по-тихому». Очень хорошо…
Глава 6
Егерская «Нива» стояла в двухстах метрах от усадьбы Толхаева, на обочине шоссе. Можно было бы и ближе поставить – в этом районе их вряд ли будут искать, но отсюда было удобнее наблюдать за двором. Масло и Соловей спали на заднем сиденье – работали ночью, в то время как Рудин общался с Алисой. Сегодня он остался до утра – прецедент, что называется, состоялся. Если и дальше так пойдет… Рудин плотоядно зарычал, потянулся и посмотрел на часы: стрелки показывали половину четвертого пополудни. В подконтрольной усадьбе ничего особенного не происходило. Во дворе стоял чужой «Фольксваген»-универсал темно-зеленого цвета. В салоне сидели двое. Удалось установить, что в доме находятся еще двое – помимо порученца Андрюхи и домового Ефима. Итого шестеро, двое из которых – отнюдь не бойцы.
– А не жидковато ли? – усомнился Рудин. – Для профессионала такого разряда это не охрана…
Ларчик открывался до обидного просто. Вчера, сразу же после кладбища, они смотались в заповедник – оставили псов, прихватили карабины, предвкушая возможные боевые действия уличного масштаба. Затем поперлись к усадьбе Толхаева – Рудин собирался ворваться, схватить Андрюху за грудки и вытрясти из него правду. Или нечто вроде правды. Информацию, одним словом. Но при подъезде глазастый Масло вовремя заметил во дворе чужих – прокатились мимо как ни в чем не бывало и встали наблюдать в удобном месте.
Соратники Григория Васильевича поступили крайне мудро и осмотрительно. Никому и в голову не могло прийти, что «усопший» может находиться у себя дома. Единственная проблема – судя по всему, состояние здоровья «усопшего» до сих пор оставляет желать лучшего. До того оставляет, что он не может говорить. Потому что, если бы он заговорил, Рудина с парнями тотчас же исключили бы из списков подозреваемых и перестали бы на них охотиться…
– Поправляйся, Гриша, поправляйся, дорогой,-пробормотал Рудин и озабоченно нахмурился. – А мы проследим за твоей поправкой…
Враг был где-то рядом. Он знал, что Григорий жив. И он наверняка предпримет все усилия, чтобы устранить этот досадный пробел. Потому что Григорий – единственный свидетель, способный всем подряд доказать, что не Пес с командой – основные злодеи, а некто другой. НЕКТО…
Рудин посмотрел на часы и досадливо крякнул. Опаздывал егерь Василий. Или не опаздывал – задерживался. Опаздывает, это если должен прибыть строго к определенному часу и не прибывает. А Василий должен добыть машину «Скорой помощи» – как можно быстрее. Дело в том, что у него одноклассник работает на такой машине. Василий уехал пару часов назад и вот… задерживается.
Рудин патологической склонностью к стратегическому планированию не страдал – старался все делать как можно проще и надежнее. Если с дамой идет знакомиться – справку от венеролога, психотерапевта, и – давайте поспим немного вместе. Если проблемы какие решать на межличностном уровне: «Спасибо, браток» или «Пошел в задницу», в крайнем случае – бац! – по репе, а при случае и ногой. Просто, доступно, эффективно – никаких тебе инсинуаций. Сейчас Рудин собирался тривиально похитить Толхаева и перевезти его в надежное место – к Василию в заповедник. Потому что чувствовал всем своим песьим нутром – небезопасно тут Григорию оставаться. В городе против такого изощренного врага у них нет шансов. А в заповеднике есть. Хотя бы уже потому, что этот враг на ружейный выстрел к егерской усадьбе не подойдет – собаки там. А подойдет – в четыре смычка дуршлаг из него сделают…
Без десяти четыре на крыльцо толхаевского дома выскочил порученец Андрюха, что-то крикнул, адресуясь к сидевшим в «Фольксвагене», и убежал обратно. Лица нехотя выпростались из машины, вышли за ворота, принялись обозревать пустынное шоссе. Во двор возвращаться не торопились.
– А что-то мне не нравится эта «левая» активность, – тревожно воскликнул Рудин, расталкивая соратников. – Ну-ка, Соловей, лезь за руль. Поехали по параллельной в тыл. Да побыстрее! Кажется мне, что можем мы опоздать – коли не поторопимся…
Подъехав к усадьбе с тыльной стороны, Рудин и Соловей перелезли через забор. Масло оставили стеречь машину и следить за подступами. В дом вошли до обидного просто: ребятишки из «Фольксвагена» по-прежнему торчали у ворот с внешней стороны усадьбы, охраняли черт знает от кого подъездные пути.
В прихожей, на диване, сидели двое охранников – судя по внешнему виду, ребята из службы безопасности фармацевтического комбината, для бандитов больно волосатые да хилые. Увидев ворвавшихся, разинули рты и нервно полезли за пазухи – рвать пистолеты из наглухо застегнутых плечевых кобур.
– Оба на пол – и будете жить, – негромко сказал Рудин, сопроводив предложение недвусмысленным движением карабина. – Попой ко мне, ноги широко раздвинуть, стволы бросить назад. Быстро!
Охранники сползли на пол, развернулись, бросили пистолеты. Рудин удовлетворенно хмыкнул – славные парни! Героических поступков можно было не опасаться.
– Соловей, контролируй, – распорядился Сергей. – Пойду пообщаюсь с Андрюхой.
В спальне имел место ажиотаж. Порученец Андрюха поспешно собирался – укладывал какие-то вещи в объемную сумку. Григорий Васильевич, с перебинтованным черепом, возлежал на своей родной кровати. Да, два штатива с капельницами стояли, но в целом владелец усадьбы выглядел очень даже ничего для трупа недельной давности. В настоящий момент он слабо мычал, выражая недовольство, домовой Ефим пытался поменять простыни, торопился и потому тревожил хозяина.
При появлении искомого «киллера», как и следовало ожидать, возникла немая сцена: Андрюха попятился, уперся спиной в стену и замер на месте с открытым ртом, а домовой Ефим, всхлипнув от неожиданности, сел на пол и уставился на непрошеного гостя полным ужаса взором.
– Мочить никого не собираюсь, – предупредил Рудин, подходя к кровати и всматриваясь в лицо Толхаева. – Я к Грише – навестить.
Трудно описать всю гамму чувств, которая отразилась на лице Григория Васильевича. Смятение, радость, какая-то непонятная надежда… Рудин заметил, что из уголков глаз патрона начали высачиваться слезы, сам не выдержал – отвернулся, глуховато попросил:
– Ну, скажи этим фимозам, что я тебя не убивал. Давай-давай – скажи!
– Он не говорит, – прорезался Андрюха, оторвав зад от стены. – Он только моргает и мычит.
– Тогда оба сюда, – Рудин поманил пальцем домочадцев. – Смотреть внимательно! Гриша, ну-ка, если тебя убил не я, моргни три раза.
Григорий Васильевич хлопнул три раза ресницами, яростно замычал и на последней фазе выдоха еле слышно выдавил:
– Б-б-б…
– Во блин – забубнил! – поразился Андрюха. – Ты ему встряску дал, Серый!
– Я вам, бляди такие, покажу встряску! – сердито воскликнул Рудин. – Вы что, раньше не могли у него спросить, что почем?
– Да вроде все ясно было… – виновато пожал плечами Андрюха. – Сказали – ты, значит, ты. А потом – он буквально два дня как очнулся…
– А ты, фимоз, поверил, что я мог его грохнуть?! – возмутился Рудин. – Ты ж меня не первый год знаешь, ренегат фуев!
