Я окаменел. Добрую минуту никак не мог собрать мысли. Это уже превосходило всякое воображение.
— Ты же мог не говорить, если теперь тебе должно быть плохо, — прошипел я наконец. — Не бойся, ты не причинишь своему городу и его жителям никаких хлопот. Почти никаких. В конце концов, если это должно было так дорого обойтись, ты мог молчать. Я знаю таких, у которых ни одно из слов не вышло бы из горла…
— Как это? — спросил он со стонущим упреком, — ведь он, — кивнул головой в сторону трансера, — приказал нам говорить! А перед этим угрожал оружием… Страх, принуждение, насилие… как звери! Да, — запел он, — звери!!! Мы знаем, что о вас думать!
Я был сыт по горло. Руки у меня сами сжались в кулаки. Я подумал, что покажу этому щегольку, что такое насилие. Что его…
Я остановился. Нет. Так правильнее. Они у себя. У себя, что означает очень далеко от Земли. И тут останутся. Я машинально шевельнул головой, словно почувствовал тяжесть кислородных баллонов. В конце концов я успел привыкнуть. Нормальная экипировка не на худших, если бы кто-нибудь спросил.
— Послушай, парень, — я старался владеть голосом, — я мог бы сказать, что чуток неприятностей еще никому не повредил. А тебе поможет, как никому другому. Но я не прилетел сюда, чтобы заниматься вашими характерами. Еще день-два и мы исчезнем. Пусть тебе кажется, что нас тут нет. Тебе удастся это без труда, так как ты и без того живешь как во сне… глупом, конечно, но ведь никто не отвечает за свои сны. И договоримся, что нас нет. Не существует…
Являемся комарами из твоего сна. Скоро вернешься и все будет как прежде. Вернешься к своему дому над рекой и какой-нибудь Ваанне, к «солнечникам» с двадцатью метровым парусом и будешь потихоньку размышлять, что же сделать, чтобы было еще приятней. А может, и нет. Да, размышления — это не для тебя. А сейчас…
Меня прервало громкое мурлыканье Моты и глухой стук. Я обернулся и увидел их обоих позади себя. Разговор отложили, видимо на потом. Но не бездельничали. Ваан был в сером рабочем комбинезоне. Выражение «был в нем» как никогда точно передавало суть дела. Он вызывал в памяти высохшее ядро, торчащее в старой ссохшейся, но тем не менее все еще слишком большой скорлупе.
Мота подошел ближе и повернулся кругом, как женщина, которая надела новое платье.
— Идет мне это? — спросил он.
— Очень, — объявил я с убежденностью. — Но старайся не дышать.
Ответ был к месту. Поблескивающая полупрозрачными чешуйками блуза обтягивала его широкий торс, как эластичный бинт, наложенный не обязательно опытной, но зато не лишенной силы рукой.
— Теперь ты, — буркнул он. — Ну! — обратился он к моему плаксе, — небольшой маскарад.
— Еще одна неприятность, — сказал я, — сбрасывая комбинезон.
Я стоял в одних плавках, держа перед собой клубок странного материала. Я осмотрел его со всех сторон, напрасно разыскивая какую-нибудь застежку. Я наткнулся на округлый, словно бы надутый ворот, но его задачей было плотнее охватывать шею. О том, что бы просунуть туда голову, нечего было и думать. В конце концов я высмотрел ручку, напоминавшую старомодный замок-молнию. Я дернул, и блуза внезапно напыжилась словно бы мелкими острыми раковинами. Это был не тот путь. В нетерпении я дернул сильнее. Треснуло, и блуза расползлась сразу на три части. Присматриваясь к их краям, в какой-то момент я машинально приложил их друг к другу. Они прилипли, как намагниченные, слившись в монолитный материал. Я понял, что блузу можно расстегивать или скорее раздирать в любом месте, а потом достаточно соединить отдельные части, чтобы все вернулось в нормальное состояние.
Я тотчас воспользовался этим открытием. Уже одетый, я снова попробовал потянуть за ту ручку, которую в первый момент принял за замок. Я услышал тихое шипенье как бы выходящего воздуха и заметил, что все чешуйки становятся дыбом, открывая кожу. Таким образом, вместо куртки на мне была не слишком густая сетка из открытых раковин. Я передвинул ручку в прежнее положение, и раковины тотчас же закрылись, издав тот же самый звук, что и перед этим.
Я развлекался этим странным замком с минуту, не пробуя понять, как это было устроено. Этот костюм, как говорится, продуваемый и плотный одновременно, несомненно был сделан очень изобретательно, однако показался мне немного черезчур хитрым и что-то слишком удобным.
Я еще раз разорвал блузу и надел пояс с излучателем, энергетическими узлами и аппаратурой связи. Ничего не вышло. Он раздул чешуйчатую ткань так, что это должно было привлечь внимание даже наименее наблюдательных жителей города.
Впрочем, когда я там уже окажусь, Мота и так не сможет говорить со мной. Не только из-за легкости пеленгации радиоволн, но и динамик, который мог зазвучать в самый неподходящий момент, тоже следовало принять во внимание. Глупостью бы было затыкать себе уши наушниками. Хватит, если в случае неблагоприятного поворота дел я сам успею предупредить его. Возьму один микрофон, установленный на коронке зуба, как это делается на Земле во время проведения сложных технических операций, когда руки должны быть свободны, а внешние условия не позволяют применять шлем.
Я вернулся в вездеход и удобно расположился в переднем кресле. Мота подумал немного, потом показал нашим Новым места сзади. Сам он сел около меня. Я понял, что он сыт по горло ездой в закрытой кабине. Я проверил телеуправление трансера и на секунду закрыл глаза.
— Не спи сейчас, — тотчас же услышал я, — может быть позднее, над рекой…
— Не сплю, — ответил я, не раскрывая глаз. — Едем?
Он не ответил. До меня дошел далекий шум: я подумал, что трансер начинает двигаться с места, и, возможно, что завтра в это же место и время все будут уже позади.
Проснулся я внезапно, словно под впечатлением какого-то толчка или звука. И в первую секунду я не очень-то понимал: где нахожусь. С левой стороны, едва на расстоянии вытянутой руки передвигалась какая-то бесцветная масса. Я услышал странные отзвуки, словно хлопанье, и быстро поискал взглядом Моту. Он сидел на свое место и не смотрел в мою сторону. Внезапно я почувствовал на лице холодные капли и опомнился.
Вездеход двигался по руслу мелкого ручья. С левой стороны, прямо из воды выростала вертикальная глинистая стена, высотой по меньшей мере десять метров. С правой тянулся ряд страусовых деревьев, на этот раз растущих плотно друг около друга. Кое-где они соприкасались не только своими кронами, но и стволами, образуя какой-то нескладный и плотный плетень. Дорога эта была, как говорится, замаскированная. Я подумал, что Наан и его пугливый компаньон первое задание выполнили на «пять», и почувствовал новый приступ раздвижения. Я оглянулся. Они сидели, как и прежде, по возможности в наиудобнейщих позах, какие им позволили связанные руки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
