— Что за бред! — возмутился тот. — Разве вы служите в полиции?
Но присутствующий при разговоре доктор мягко поддержал это требование:
— Вы не должны обижаться. Обстоятельства вынуждают нас так поступать. Ну же! Снимите с себя подозрения. И об этом случае никто не узнает.
Нехотя «кавалер» стал доставать из карманов офицерское удостоверение, какой-то пропуск, театральные билеты с оторванными корешками, портсигар, зажигалку, колоду карт, носовой платок, связку ключей, пачку порнографических открыток, стянутых резинкой, маленький кошелек, в котором находились несколько ассигнаций и горсть монет.
Все вещи он аккуратно складывал на траве.
— Надеюсь, этого вам довольно? — с ледяным презрением спросил Сергея «кавалер».
Сапогов обратил внимание на небольшой, небрежно свернутый листок, случайно выпавший из кармана подозреваемого, когда он доставал носовой платок. Он поднял его, быстро пробежал глазами и отдал доктору. Это было письмо, относящееся к разряду личной переписки. Офицер штаба Брусилова обращался к своему приятелю в таком же чине, служащему в ставке царя, с просьбой об отсрочке выплаты крупного долга. При этом он как бы в шутку очень тонко намекал на некую известную ему скандальную ситуацию, в которой замешана супруга кредитора. Это очень напоминало угрозу в адрес нетерпеливого приятеля, что если он не согласится еще подождать с выплатой долга, то ему не поздоровится. Письмо было написано на тонкой хорошей бумаге.
— Откуда у вас это письмо? — потребовал объяснений Сергей.
«Кавалер» смутился, не зная, как объяснить нахождение в его кармане чужого письма без конверта. После некоторого колебания он признался:
— Я нашел его и решил сам передать адресату. Я знаком с этим человеком.
— Похоже, письмо из курьерского портфеля, — догадался доктор. — Видимо, его автор служит по секретной части и посчитал, что со штабным гонцом его послание дойдет быстрее и избежит цензуры, потому сунул свой конверт в портфель с секретными картами. Он не хотел доверять свои интимные дела обычной военной почте. Это ясно, как божий день! Конечно, это форменное безобразие, что такие, с позволения сказать, «депеши» оказываются в одном портфеле со штабной перепиской. Однако полагаю, подобные нарушения не являются чем-то из разряда сенсаций. Покажите мне идеальное учреждение, где бы все делалось строго по артикулам, и покажите мне безупречного офицера, неукоснительно соблюдающего все правила! Если вам это удастся, я вынужден буду признать, что прожил жизнь напрасно, ибо дожил до своих седин, ни в чем толком не разобравшись.
Желая подбодрить приунывшего «кавалера», доктор даже похвалил его:
— Полагаю, молодой человек поступил правильно, что подобрал письмо. Надо воздать ему должное и собрать остальные документы, чтобы ничего не пропало.
— Подождите. Это еще успеется, — остановил старика Сапогов, не спуская недоверчивых глаз с собеседника.
— А разве письмо находилось не в конверте? Или же вы его распечатали?
«Кавалер» понял, что ему не вывернуться, и сдался:
— Хорошо. Я расскажу вам всю правду. Прошу вас на этот раз поверить мне. Я искал укрытие от аэропланов, которые могли вернуться, и случайно наткнулся на разрезанный чемоданчик. Рядом с ним по траве и в кустах были разбросаны бумаги. Мне показалось это знаком смилостивившейся надо мной судьбы. Я сразу вспомнил рассказ курьера о мешочке с алмазами, который якобы находится у него в портфеле, и в голове у меня будто помутилось от желания завладеть ими.
Я раскаиваюсь в своем поступке, — жестом искренности приложил руку к сердцу «кавалер». — Но проклятые долги довели меня до крайности! Если в ближайшие месяцы я не расплачусь со своими кредиторами, то мне остается лишь застрелиться. Я стал искать заветный мешочек с камешками, но так и не нашел его. Случайно мне на глаза попалось это письмо. Я вскрыл конверт, прочитал его и решил, что оно может мне пригодиться. Автора этого письма, полковника Н-ского, я несколько раз встречал в петербургских клубах. Репутация у него не самая хорошая.
— Вы решили шантажировать его? — с брезгливостью осведомился Сергей. Он старался держаться спокойно, хотя внутри у него все клокотало от гнева
«Кавалер» сокрушенно кивнул. По требованию Сапогова он сдал личное оружие и беспрекословно подчинился, когда ему объявили, что до Могилева он будет находиться под арестом в том же купе, где до него содержался лже-летчик.
Немного позже за арестованного попыталась заступиться Князева:
— Вы же видите, господа, что наш оступившийся друг полон раскаяния. Сдайте его мне на поруки, если он даст честное благородное слово не пытаться бежать.
Желание знаменитости заступиться за другого вызывало особое уважение, если учесть, что Варвара Дмитриевна сама пострадала при налете. Когда поезд резко остановился, она поскользнулась на кафельном полу ванной и ударилась головой о край раковины. По словам Князевой, она даже потеряла сознание. Ей повезло, что находящийся в хвосте состава салон-вагон не был обстрелян аэропланами ни в первом, ни во втором заходе. Иначе она, скорее всего, погибла бы. Очнувшись, мужественная женщина сама перевязала себе голову полотенцем и отправилась помогать другим раненым, так как имела квалификацию медицинской сестры.
Пережитый кошмар не ожесточил ее. Князева сохранила светлую, почти детскую доверчивость и энергично хлопотала о смягчении участи подозреваемого. И только после того, как в личных вещах «кавалера» была обнаружена написанная печатными буквами записка-фант, которая стала причиной гибели журналиста Медникова, добрейшая прима прикусила губу.
— Сударыня, вы слишком добры, а это война, — упрекнул Князеву в излишней мягкости фабрикант. — Теперь-то вы понимаете, Варвара Дмитриевна, за какое чудовище хлопотали! Он бы и вас не пощадил, если бы остался на свободе. Этот, с позволения сказать, человек с такой же легкостью убирает свидетелей, с какой мы с вами хлопаем комаров.
— Я потрясена! — призналась певица, которая успела за войну повидать много зла. — Как такой приличный с виду молодой человек мог решиться на такие зверства?! Убить невинную девушку, сестру милосердия!
— Вы напрасно обижаете зверей, милейшая Варвара Дмитриевна! — вступился за «братьев меньших» доктор. — Как естествоиспытатель, утверждаю, «царь природы» — человек, давно превзошел в лютости тигров, волков и прочих хищников, которых мы объявили воплощением жестокости и коварства.
Сергей тоже испытывал гнев по отношению к арестованному. Невольно представляя, как «кавалер» хладнокровно застрелил Соню только потому, что она невольно оказалась рядом с курьером, Сапогов удивлялся тому, что до сих пор без суда и следствия не расправился с мерзавцем. Но потом в душу Сергея закрались определенные сомнения на его счет.
Глава 24
Под грузом улик «кавалер» скис и вел себя, как тряпка. Когда его запирали в купе, в котором он должен был провести остаток пути до Могилева, у этого взрослого мужчины текли слезы по щекам, как у мальчика. Бедняга попросил принести ему Библию.
— Я отдам вам свою, — великодушно пообещал арестанту доктор.
— Страсти погубили меня! — пожаловался ему «кавалер», ища сочувствия. — Клянусь своей матерью, я не знаю, откуда у меня взялась злополучная записка, из-за которой погиб журналист!
Фабрикант же был удивлен жалким видом пойманного злодея:
— Ведите же себя, как мужчина! Хватило же вам смелости убить трех человек.
— Но я не убивал! — полным отчаяния голосом воскликнул «кавалер». — Вы же сами, Савва Игнатьевич, недавно находились в подобном положении, когда вас подозревали в преступлении, которого вы не совершали. Почему же вы не хотите понять меня.
Эта реплика заставила промышленника покраснеть. Он сердито буркнул:
— Ничего не поделаешь. Коль влип, сам выбирайся или пропадай!
* * *
Только под утро Сергей смог вернуться в купе, чтобы немного поспать. Сквозь сон ему слышались странные металлические звуки, приглушенные вагонными переборками, словно в одном из купе на пол уронили что-то металлическое и массивное…
Проснулся Сапогов от паровозного гудка. Вагон дрогнул, качнулся и двинулся в путь, все увеличивая скорость. За окнами проплывали еще дымящиеся руины разрушенной ночным авианалетом станции. Незадолго до отправления поезда в купе принесли завтрак. После бессонной ночи все выглядели не лучшим образом, и только фабрикант имел бодрый, отдохнувший вид. Он рассуждал о машине, учинившей ночью настоящую мясорубку, с не меньшим аппетитом, чем поглощал приготовленный специально для него бифштекс с кровью:
— Только творениям графа Цеппелина под силу совершать такие дальние рейды за четыреста — пятьсот верст от линии фронта, — глядя на остовы обгоревших вагонов и груды битого кирпича, не скрывал своего восхищения промышленник. — Пока немцы способны строить такие корабли, мне трудно представить, что их можно победить. Дирижаблям не нужно много горючего. Ни один бомбардировщик на такое не способен. Многодневные рейды в глубокий тыл противника для их экипажей — рутинное занятие. Подобно крейсерам-рейдерам, цеппелины способны появиться в любом месте, нанести мощный удар и безнаказанными скрыться в неизвестном направлении. Англичане, которых веками спасали от завоевателей Ла-Манш и мощный флот, уже не считают себя живущими в неприступной крепости. На большой высоте воздушные левиафаны регулярно пересекают пролив, чтобы бомбить Лондон. И положение британцев, по всей видимости, будет только ухудшаться. Я слышал, что со стапелей верфи Цеппелина уже сошел гигантский дирижабль LZ-104, развивающий крейсерскую скорость 80 верст в час, способный нести девять тонн бомбовой нагрузки на расстояние до 20 тысяч верст. Ему вполне под силу без дозаправки пересечь океан в оба конца — достигнуть берегов Америки и вернуться обратно в Европу. На его борту в специальных ангарах будут храниться пять самолетов. Если германские промышленники в ближайшее же время сумеют построить флот гигантских дирижаблей, то Америка и Англия могут и не устоять. Тогда мне страшно подумать, какое будущее нас ожидает…
