маленькая совсем, а тут ещё двери — в баню вот. Получается, дом внутри больше, чем снаружи?
— Э, нет, брат! Тут совсем другая фишка. Баба Яга — она кто?
— Ну… Ведьма?
Дрозд хмыкнул:
— В каком-то смысле она и ведьма. Потому что много ведает. Но не колдунья в понятии европейских сказок. Ягуся — она страж перехода из мира в мир, такой её официальный чин. А значит, главное её свойство — умение связывать между собой любые точки любых локаций.
— Это как порталы?
— По сути — да. Любая дверь для неё откроется туда, куда она захочет. Ты вот попробуй в эту «баню» заглянуть.
Петька дёрнул суковатую ручку и уставился на бревенчатую стену, ничем не отличающуюся от той же стены вне дверного проёма. Вот это да. Сел.
Дверь распахнулась, и в клубах пара выскочила хозяйка. Увидела, что оба гостя жуют пироги, расплылась довольная:
— А вот и молодцы, по пирожочку, оно с устатку-то пользительно! А я уже и баньку справила! Ты, Петенька, иди вперёд, я у твоего наставника кой-чего спросить хочу…
Так-так, эту песню мы уже где-то слышали.
Петька дёрнул за ручку, подспудно ожидая увидеть всё ту же бревенчатую стену, но за ней открылся небольшой предбанник, в углу которого виднелась ещё одна дверца — в парилку.
— Иди, иди, он сейчас.
В предбаннике было приятно тепло, пахло берёзовыми вениками и чем-то хвойным. Второе отделение, тоже не особо большое, человек на двух — трёх от силы, с полка́ми и печечкой-каменкой, объединяло в себе функции парилки и мыльни. Было здесь жарковато, но не так чтобы очень — именно что помыться. На нижнем полке приглашающе стояла деревянная шайка с тёплой водой, в которой плавала мочалка. Рядом на чистой тряпочке лежало мыло. А в углу имелась ещё бочка с водой и деревянный ковш, прицепленный к бортику за изогнутую ручку. Сервис! Рассудив, что шайка одна и тормозить не следует, Петька приступил к процедуре омовения. Он успел от души пошоркаться, промыть от запаха гари волосы и как раз выливал на себя финальную шайку воды, когда дверь в парилку стукнула. «Вовремя я», — успел обрадоваться Петька, и тут женский голос спросил:
— Спинку потереть?
Петька подпрыгнул как ужаленный и развернулся. Голос был определённо не хозяйкин, другой — молодой и звонкий. Да и тело было явно не древнее. Не юное, конечно, но молодое, крепкое. Она была невысокая, но полногрудая. И эти груди нахально смотрели на него своими возбуждёнными сосками. И запах… от неё пахло травами и мёдом и ещё чем-то одурманивающим… Петька с усилием поднял взгляд на её лицо… Глаза! Пронзительно-зелёные! Баба Яга!
Петька невольно шарахнулся назад и сел на полок, ткнувшийся в ноги.
— Б-б-ба-б-буля, вы ч-чего?
Она тоже подшагнула ближе, и её груди оказались прямо напротив его лица:
— А чего сразу бабуля? Чего бабуля-то? Это ж просто форма, костюм, для роли. Я ж молодая совсем… — она наклонилась к нему, обволакивая его пряным облаком, — Ты чего ж? Сомлел, что ли в баньке-то? На-ка, попей, охолонись…
В руках у бабы Яги появилась невесть откуда взявшаяся кружка — холодная, запотевшая, и пахло из неё просто обалденно! Петька невольно потянулся к питью, и тут дверь стукнула второй раз. Нет, с грохотом хлобыстнула об стенку!
— Петька, не пей! — на пороге откашливался Дрозд, — Ягуся, как тебе не стыдно до пацана домогаться⁈
Яга возмущённо подскочила, заколыхавшись всеми своими женскими прелестями, упёрла руки в бока:
— А чего это не пей⁈ Этой лисе, значит, можно — а мне нельзя⁈
— Ты огород-то не городи! Она без приворотного зелья прекрасно справилась!
Яга обиженно надула губы:
— Ах, так! Ну и сидите тут! — и выскочила из бани, сердито хлопнув дверью.
Дрозд пошёл за ней… постоял на крыльце, озадаченно оглядывая обступающий баньку лес, вернулся в парную. Повторил заход.
— Ну, охренеть теперь…
Пахло от него по-прежнему гарью.
Доспеха, кстати, на нём уже не было, просто похожий на Петькин костюм. Только чёрное всё.
Петька зачерпнул из бочки ковш воды и вылил себе на голову.
— Предлагаю помыться, пока вода не остыла.
ВОТ ТЕБЕ И ВОЛШЕБНО…
Они шли по сумеречному лесу, и в густо-синем небе проклёвывались первые звёзды.
— А сколько ей на самом деле? — спросил Петька.
Дрозд грустно усмехнулся.
— Двадцать девять, однако. Пятнадцать лет уж бессменная баба Яга.
Петька аж остановился.
— Как — пятнадцать лет⁈ Если ей…
— А вот так. В тринадцать попала в аварию. Никаких иллюзий. Конечно, имела право до восемнадцати проживать в интернате или в гостевой семье в детской локации. Не захотела. Адаптационный курс — и вот. Да, между прочим, эта зона вся была по её проекту написана. Талантливая девочка. Сценарии писала. И, по-моему, продолжает писать в свободное время.
— Надо же…
— М-гм…
Они некоторое время топали молча. Тропинка всё сильнее сужалась.
— А что, понравилась?
Петька ничего не успел ответить на этот вопрос, потому что Дрозд резко остановился и хлопнул себя по лбу:
— Ах, я дурак!
Петька выглянул из-за его плеча и спросил:
— Это вот и есть леший крутит?
Посреди поляны торчала баня. Та самая.
— Так, юнга! Какое первейшее средство от лешачьей мороки?
— Одеждой поменяться?
— Верно, и ты здесь в более выгодном положении чем я — в силу габаритов. Но! Есть вариант не менее действенный, но куда более нам подходящий. Вывернуть вещи наизнанку. При этом полезно всё что возможно надеть задом наперёд — рубаху, скажем. Или левое с правым местами поменять.
— Носки?
— Например. Переодеваемся!
В кустах за их спинами грустно вздохнули.
— Не переживай, братишка, — пробормотал Дрозд, — Нагуляешься ещё со своими эльфами…
Во второй раз лесная тропинка выглядела совсем по-другому. Во-первых, она была шире и удобнее. Во-вторых, лес стал редеть, обросшие мхом исполины сменились на ивняк, в листьях которого роились мириады светлячков. И где-то совсем рядом заквакали лягушки. На бархатно-чёрное небо выплыл тонюсенький бело-голубой месяц.
Они остановились у развилки.
— Ну что, кто у нас везунчик? — Дрозд кивнул на разбегающиеся в стороны дорожки, — Выбирай.
Петька на секунду задумался.
— Туда.
Тропинка полого спускалась вниз, воздух сделался более влажным.
— Поют как будто?
— Похоже на то.
Ветер донёс тихий плеск и мелодичный смех.
— Да, это лучший выбор. Наверное, — сказал Дрозд и остановился, — Смотри.
В просвет между деревьями виднелся изгиб реки, песчаный плёс и множество девушек, пускающих венки или просто плещущихся в воде. Большинство было одето в тонкие долгополые рубашки разной степени мокрости и прозрачности. Но некоторые явно считали это излишеством и обходились одним венком.
— Русалки? — на всякий случай уточнил Петька.
— Да. Русская версия. Точнее, это и есть настоящие русалки-берегини. А то, что мы можем при должном везении встретить у викингов…
— Это морские девы, — бодро закончил Петька, — Отличаются от наших рыбьим хвостом.
— Оценка пять! — щедрым шёпотом похвалил Дрозд, — Легенды у берегинь разные, но все похожие. Несчастная любовь или иная жизненная трагедия. Сюда можно приходить за длинным квестом в духе романтического сериала. Однако же следует учитывать, что персоны это всё страдающие тоской по объятиям, и выражение «русалки защекочут» может быть трактовано гораздо более буквально.
— М-м-м… то есть — затрахают, что ли?
— Какой умный мальчик. Или задрочат, что впрочем мало чем отличается. Большая часть здесь мобы, но есть и несколько дам… специфически увлечённых своей работой, я бы так сказал.
— А не ходят к ним сюда… ну… именно за этим?
— Хо-о-одят. Одно время количество потрахаться на халяву было столь велико, что разработчики пустили слух, будто у русалок начнут рождаться игровые дети, похожие на игровых папаш.
Петька невольно хрюкнул.
— Да-да. Занятно было форумы читать. Очень популярна была идея, что в таком случае морские девы могли бы и икру метать, которая будет оплодотворяться игродрочерами — и даже нашлись желающие принять участие в эксперименте. На этой жизнерадостной ноте идею русалочьих детей предпочли замять, — Дрозд насторожился и дёрнул Петьку за рукав, прошептав совсем тихо, — Пошли-ка назад, что-то они в нашу сторону смотрят…
Они обошли спуск к реке по широкой дуге и пошли по тропинке дальше.
— Если я не ошибаюсь, здесь совсем близко от русалочьей заводи деревенька должна быть. Там один из входов в локацию, он же выход. О! Вон она!
За деревьями виднелись редкие огоньки.
— А почему она вас трак
