Газета «Киевский телеграф», 1861 год, 19 октября:
«Дела Венгрии с каждым днем принимают более и более серьёзный характер. Носится даже слух, что в весьма непродолжительном времени, Венгрия объявлена будет в осадном положении. Хотя подобный слух некоторые считают неосновательным или по крайней мере преждевременным, однако он доказывает, что австрийское правительство решилось не исполнять своих обещаний и издавая постановления противные смыслу данных обетов, возбуждает ненависть и движение в народе. Негодование это заявилось протестами нескольких комитатов, пренебрежением к официальным правительственным лицам, вследствие чего, извещают, даже г. Капу подали в отставку и наконец единодушным решением членов пештенского магистрата сложит свои служебные обязанности. – Из Пешта 17 октября н. ст. получены известия, что управляющему финансами жители устроили кошачью музыку. На эту сцену явилась полиция за ней войско и толпа рассеялась тотчас; сделано несколько выстрелов, при чем однако раненых не оказалось; войска заняли соседние улицы и спокойствие больше нарушено не было.»
17 октября 1861 г. с. с. Россия: родился Андрей Рябушкин – художник-передвижник
17 октября 1861 г. с. с. в Тамбовской губернии родился Андрей Рябушкин – художник-передвижник. Работал в историко-бытовом жанре. Признается критиками вторым по значимости русским историческим живописцем 19 в после волнового героя Василия Сурикова (см. 19 марта 1916 г. н. с.). Андрей Рябушкин учился в Москве и Петербурге, много путешествовал по России, по старинным городам – Новгороду, Угличу, Ярославлю, изучал в музеях древности, копировал фрески, писал этюды русской архитектуры. Его главные работы уникальны, они не так известны, поэтому перечислим их:
«Пир богатырей у ласкового князя Владимира», 1888 г.
«Сидение царя Михаила Фёдоровича с боярами в его государевой комнате», 1893 г.
«Московская улица XVII века в праздничный день», 1895 г.
«Семья купца в XVII веке», 1896 г.
«Русские женщины XVII столетия в церкви», 1899 г.
«Свадебный поезд в Москве», 1901 г.
«Князь Ухтомский в битве с татарами на Волге в 1469 году» – последняя работа.
27 апреля 1904 г. Андрей Рябушкин безвременно умер от туберкулеза в Дидвино близ Петербурга.
17 ноября 1861 г. с. с. пресса: умер Николай Добролюбов – журналист-демократ
17 ноября 1861 г. с. с. в Петербурге безвременно умер от туберкулеза Николай Добролюбов.
Богословский «Чернышевский»:
Дни жизни любимого друга Чернышевского были уже сочтены. Туберкулез, обострившийся вследствие тяжелых душевных переживаний, связанных с начавшимися арестами революционеров и жестокой расправой со студентами, сломил его. «Подобные слухи, вести и факты, подтверждающие эти вести, окончательно придушили его, он слег в постель, чтобы уже не встать с нее», – свидетельствует Антонович. В воспоминаниях Авдотьи Панаевой сохранилось описание его последних минут в ночь с 16 на 17 ноября: «Чернышевский безвыходно сидел в соседней комнате, и мы с часу на час ждали кончины Добролюбова, но агония длилась долго, и, что было особенно тяжело, умирающий не терял сознания. За час или два до кончины у Добролюбова явилось столько силы, что он мог дернуть за сонетку у своей кровати… Я подошла к нему, и он явственно произнес: „Дайте руку…“ Я взяла его руку, она была холодная… Он пристально посмотрел на меня и произнес: „Прощайте… подите домой! скоро!“ Это были его последние слова… в два часа ночи он скончался».
Добролюбов – признанное знамя российской революционной демократии, но какого цвета это знамя? Время показывает нам – это желтое знамя отрицания, критики, пожара. Естественно – именно в «ячейках» 17—19 и должны располагаться подлинные публицисты и журналисты – т. е. журналисты по призванию, но ячейка 17 – это желтая пресса. Добролюбов был лучшим её представителем. Человек это был уникальный, но вел он общественное мнение к социально-опасным вещам – к бунту!
«Б и Е»:
«Есть еще целый ряд других писателей, которые тоже ничего, кроме самого теплого привета, не встретили со стороны Д. Он крайне благожелательно отнесся к Жадовской, к Полонскому, Плещееву, Марко-Вовчку; он дал проникнутые истинным сочувствием комментарии к тургеневскому „Накануне“ („Когда же придет настоящий день“) и „Униженным и оскорбленным“ Достоевского („Забитые люди“). И вот, перебирая весь этот длинный ряд литературных репутаций, нашедших могучую поддержку в авторитетном слове Д., с недоумением спрашиваешь себя: да почему же Д. „отрицатель“? Неужели только потому, что общий смысл его творчества есть протест против бесправия и отрицание темных сил нашей жизни, не дававших наступить „настоящему дню“? На это обычно отвечают указанием на „Свисток“ – сатирическое приложение к „Современнику“, заведенное в 1858 г. Д. вместе с Некрасовым. Д. был наиболее деятельным вкладчиком „Свистка“ и под псевдонимами Конрада Лилиеншвагера, Якова Хама и др. написал множество стихотворений и сатирических статеек, занимающих собой целую половину 4-го тома собрания его сочинений. Даже люди, в общем дружелюбно относящиеся к Д., ставят ему в вину „Свисток“, положивший будто бы начало „свистопляске“, т. е. грубому глумлению над авторитетами и разнузданному тону, водворившемуся в 1860-х гг. в журналистике. Это обвинение есть такое же недоразумение и результат смешивания Д. в одно целое с позднейшими явлениями русской литературной жизни, как и то, что Д. – будто бы насадитель тенденциозного искусства в России. Стоит только сколько-нибудь внимательно присмотреться к написанному Д. в „Свистке“, чтобы убедиться, что, за исключением весьма немногих и весьма мягких насмешек над Погодиным и Вернадским, добролюбовская „свистопляска“ почти вся не только не направлена против „авторитетов“, а напротив, иронизирует над людьми почти „своими“. Д. возмущала стадность нашего внезапно народившегося „прогресса“; искренней натуре его претило пародирование прогрессивностью. И вот, в подавляющем количестве случаев „Свисток“ смеется над Бенедиктовым, Розенгеймом, Кокоревым, Львовым, Семевским, Соллогубом, которые „протрубили нам уши, вопия о правде, гласности, взятках, свободе торговли, вреде откупов, гнусности угнетения“ и проч. Что же касается мнимой грубости добролюбовской „свистопляски“, то это уже прямо ничего общего не имеет с действительностью. Обладая редким остроумием и недюжинным стихотворным талантом, Д. иронизировал замечательно тонко. И если, как кто-то выразился, полемисты 60-х годов выходили на бой, вооруженные грязными швабрами, то Д. выступал на поединок всегда с самой тонкой толедской шпагой в руке. Простого взгляда на погодное распределение статей Д. достаточно, чтобы убедиться в том, что такая работа не по силам и самому талантливому человеку. В течение 1857, 1858 и половины 1859 г. Д. писал по 4 печатных листа ежемесячно. Это количество, огромное даже для компилятивной работы, а ведь Д. отдавал всего себя своей страшно интенсивной критической работе, он не писал, а горел. Что же удивительного, что он в конце концов надорвался. После смерти Д. писали, что он с детства был хил и болезнен; но это оказывается совершенно неверным. Его надломило только чрезмерное напряжение ума и сердца. С полным правом говорил он в последнем стихотворении своем, что умирает от того, что был „честен“, т. е. слишком близко принимал к сердцу благо Родины и обязанность содействовать ему всем объемом своих душевных и физических сил.»
Мой земляк Добролюбов действительно был честен, он искренне занимался осмеиванием т. н. прогрессистов. Именно над волновыми героями иронизирует Добролюбов, он просто не задумывается над этим, не знает этого – его интерес автоматически привлекают эти люди. Доказать это утверждение не трудно, возьмем известные произведения Николая Добролюбова:
«Сочинения графа В. А. Соллогуба», см. 17 июня 1882 г. н. с.
«Новые стихотворения В. Бенедиктова», см. 17 ноября 1807 г. н. с.
в этом смысле он продолжил «дело» Виссариона Белинского «Стихотворения Владимира Бенедиктова», который развенчал «бенедиктивщину».
Доброжелательно Добролюбов отнесся к Якову Полонскому, и не мудрено – см. 18 декабря 1819 г. И как еще должен был относиться к волновому герою Полонскому – талантливому рязанскому поэту – волновой герой нижегородец Добролюбов?
И в дополнение покажем окружение Добролюбова в его работе – борьбе с темными силами. С Добролюбовым был близок в «Современнике» т. н. революционер-демократ Николай Чернышевский (см. 17 октября 1889 г.), а соратником и издателем журнала был поэт Николай Некрасов, с которым у Добролюбова конфликта не было. И это удивительно – Некрасов также был обозначен Белинским как эпигон – т. е. «бенедектинец». «Великий и прозорливый» ошибался – «бенедектинцем» был его редактор в журнале «Отечественные записки» Андрей Краевский (см. 17 февраля 1810 г.), от которого в результате «разногласий» ушел «премудрый» Виссарион Белинский и перешел к мнимому эпигону Николаю Некрасову и Ивану Панаеву (см. 18 февраля 1862 г.) в «Современник».
