Подумав об отваре, которым напоил ее дядя Освальд, Пруденс вспыхнула, но вспомнила, что лорд Каррадайс не был свидетелем ее бегства из гостиной.
– Хотела бы я, чтобы дядя предложил вам что-нибудь похуже чая! – бессердечно заявила она. – Что-нибудь ядовитое.
– Он так и сделал. Угостил меня отвратительным вином из одуванчиков. Это просто ужасно.
– Как вы посмели втайне от меня договориться с дядей о мнимой помолвке?
– Я? Это поразительно! – удивился лорд Каррадайс. – А я все время думал, что это вы, явившись в дом моего кузена, объявили о помолвке!
– Да, – еще больше покраснела Пруденс.
– Вот именно! – Он с таким бесстыдством посмотрел на нее, что Пруденс возмутилась.
– Я знаю, что поступила дурно. Но я уже несколько раз извинилась за это. Поскольку вы столь невоспитанны, что напоминаете мне об этом, я могу повторить: весьма сожалею, что впутала вас в свои дела.
– Но, Пруденс, – его голос походил на густой горячий шоколад, – я счастлив впутаться во все, что вас...
– Я не давала вам позволения называть меня по имени, – чопорно перебила его Пруденс, видя по глазам, что он собирается сказать нечто совсем неподобающее.
Он подвел ее к креслам.
– Да, не давали, и, на мой взгляд, вы абсолютно правы, – сказал он, подвигая ей кресло. – Это имя вам совершенно не подходит. Я не стану его произносить.
Одно дело – самой не любить собственное имя, и совершенно другое, когда кто-то посторонний считает его неудачным. Но Пруденс решила не вступать в полемику. У нее есть еще одно дело. Она позволила усадить себя в кресло и сказала:
– А теперь о вашем визите к моему дяде...
– Это его расстроило? – не давая ей закончить, спросил лорд Каррадайс и сел рядом.
– Нет.
– Сэр Освальд расстроен, озабочен, обижен, разгневан? Пруденс стиснула зубы.
– Конечно, нет, но...
– Значит, он вполне доволен?
Пруденс воздержалась от ответа. Трудно делать выговор, признав, что ее пожилой родственник от восторга пришел в экстаз.
– Что бы ни думал сэр Освальд, у вас нет права полагать, что я соглашусь на помолвку, – сердито сказала она.
– Нет.
– Это довольно скверно... – начала было она. – Что вы сказали?
– Нет.
– Что нет?
– Я не полагал, что вы согласитесь на помолвку, – сказал он. – Не помню, чтобы я сделал такое предложение. Мне это и в голову не приходило.
Пруденс напряженно смотрела на него, не в силах понять, шутит он или говорит правду. По его лицу ничего невозможно понять. Ему все кажется забавным.
– Это была идея сэра Освальда, – пожал плечами лорд Каррадайс и вытянул длинные ноги. – Увидев меня, как он выразился, «в праздничных одеждах» и вспомнив историю нашего с вами четырехлетнего знакомства, сэр Освальд решил, что я пришел просить вашей руки. Я этого не делал, но ваш родственник счел, что дело решённое. – Лорд Каррадайс недоуменно приподнял брови. – Скажите, он всегда не в ладах с логикой?
Пруденс не знала, куда глаза девать. История весьма правдоподобна... Она могла легко представить, как дядя Освальд ухватился за ошибочное решение. Но если в этом кто-то и виноват, так это она сама. Именно она запутала всех своей ложью.
Пруденс посмотрела на окруженную поклонниками Чарити. Если она и сожалела о своей лжи, то не жалела о ее результатах. Даже если один из них – слишком близкое знакомство с лордом Каррадайсом. Она почувствовала, как горячая волна поднимается в ней.
Пруденс повернулась к нему.
– Я снова должна извиниться.
– Не стоит, – беззаботно махнул рукой лорд Каррадайс. – С тех пор как Грейс в парке мне все объяснила, я решил не расторгать нашу помолвку. Так что кипучая энергия вашего пожилого родственника не должна вас смущать.
Пруденс отвлеклась, наблюдая за Чарити, поэтому ей понадобилась минута-другая, чтобы понять смысл его слов.
– Вы решили... Что вы решили?
Он снова улыбнулся. И от этой улыбки у нее зашлось сердце, хотя ей хотелось задушить лорда Каррадайса.
– Я решил закрыть глаза на то, как вы обошлись с моими любовными письмами, и простить вас. Поэтому мы по-прежнему помолвлены. В этом мы с вашим дядей Освальдом полностью согласны.
– Это были не любовные письма. Это счета от портного. И мы не помолвлены!
– Но пожилой джентльмен решил, что сжечь любовную переписку – это так романтично. И я с ним согласен, портной безбожно завышал цену. К тому же я вам нужен, Имп.
– Вы мне не нужны! Как... как вы меня назвали?
– Имп. Это сокращение от Импруденс, это имя вам гораздо больше подходит. Тот, кто назвал вас Пруденс, очень ошибся. В вас нет ни капли благоразумия и осторожности! – Он с явным одобрением наблюдал ее возмущенную реакцию, а потом с учтивой любезностью добавил: – Вы так бурно дышите, что это открывает вашу грудь.
Пруденс тут же перестала дышать. Он улыбнулся так соблазнительно. Словно маня к пороку.
– Очень красивая грудь. Вам пойдут открытые платья.
– Я не...
– Тут не о чем спорить, вы прекрасно знаете, что я вам нужен.
– Ничего я не знаю! – прошипела она. – Тише! Мисс Остуидер сейчас будет играть на скрипке.
Он успокаивающе положил ладонь на ее руку и пробормотал:
– Не нужно признаваться в этом здесь и сейчас. Вы можете подождать, пока мы останемся наедине.
Его пальцы щекотали ей кожу, по спине побежали мурашки. Она яростно стряхнула его руку.
– Я больше никогда не останусь с вами наедине, лорд Каррадайс, – холодно прошептала она.
Подавшись вперед, он тихо спросил:
– Это вызов? Я люблю вызовы. Итак, вы признаете, что я вам нужен?
Его горячее дыхание опаляло ей щеку. Он сидит чересчур близко.
Она отодвинулась.
– Я этого никогда не признаю!
Он бросил на нее жаркий взгляд и прошептал:
– Это будет наш маленький секрет. Я люблю секреты.
Глава 9
В моих губах, в глазах ты-видел вечность,
Блаженством был изгиб бровей.
У. Шекспир[9]
Концерт начался. Гидеон закинул ногу на ногу и положил руку на спинку стула, на котором сидела Пруденс. Его пальцы почти касались ее шеи. Знает ли он, что она почти не в состоянии думать и говорить, оттого что он так близко?
Конечно, знает. Он ведь повеса. Волновать добродетельных дам одним своим присутствием для него обычное занятие. И еще бесстыдными разговорами. Пруденс решительно не желала разделить участь таких дам. Она сосредоточилась на концерте и демонстративно не обращала внимания на то, что его рука задевает ее открытую шею. Если она и вздрогнула, то это от сквозняка!
Через некоторое время он наклонился вперед и прошептал ей на ухо:
– Если бы не наша помолвка, ваша сестра сейчас не сидела бы рядом с моим кузеном, не пила бы отвратительный ликер леди Остуидер и не слушала бы это ужасное пиликанье, которое девица со скрипкой назвала творением Моцарта.
