Рейтинговые книги
Читем онлайн Мурена - Гоби Валентина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 70

Возбуждение постепенно проходит. Движения становятся более плавными, даже ленивыми. Он ощущает тяжесть в ногах. В голове. Все дается с ленцой. Ему кажется, что это все из-за наступившей зимы. Что-то онемело, заснуло в его мыслях, в теле. Он забывает о лихорадке прошедшего года, о встрече с Ниной. Он с трудом поднимается с постели. Иногда не поднимается, даже когда приходит мадам Дюмон. Он просит ее надеть на него рубашку и, как только застегивается липучка, говорит:

— И штаны, пожалуйста, мадам Дюмон.

Наступает ровно год со Дня Бейля. Неожиданно. За окном падает снег. Мадам Дюмон приболела, и вместо нее в комнату Франсуа поднимается Ма с завтраком на подносе.

— It’s been one year today…

Да, прошел целый год. Вернее, столетие.

— I’m happy you are alive, son[19].

Ма действительно рада, что он жив; она улыбается и кладет руку ему на бедро. Франсуа тоже пытается улыбнуться. Он выпрямляется, устраивается на подушках, отворачивается; приглушенный зимний свет, падающие снежные хлопья, которые холодом и белизной убивают звуки, наводят на него тоску — там, среди них, и живет Смерть. Я исчез, думает Франсуа. Присоски, магниты, цилиндр для одевания защищают его от внешнего мира, он — кастелян своей крепости, хозяин собственной тюрьмы. Внешний мир ничего не знает о нем, и он сам не имеет ни малейшего понятия о внешнем мире; все его усилия и победы не приблизили его к людям ни на йоту. Он, как и хотел, научился обходиться без посторонних — и заплатил за это полным одиночеством. Он так и не встретился ни с Жоао, ни с бывшими приятелями со стройки. Один раз он был в ресторане, где ему поднесли коробку с нанизанной на острия едой, но больше этого не повторялось. Он не ходит больше ни в кино, ни на концерты, не заглядывает в кафе, не гуляет по парижским улицам. Он не понимает, как избавиться от собственных достижений, не став при этом совершенно беспомощным. Все эти танцевальные па, пролезание через цилиндр для одежды, думает он, ложь, обман, все это никуда не приведет. Он представляет себе «прыжок лани» — Сильвия не показывает его Франсуа, это слишком опасно, можно повредить ногу; но эта фигура помогает развернуться, подняться в воздух, унестись прочь отсюда. Он наблюдает, как снег матовым бархатом ложится на подоконник и сверху на него смотрит матовое небо. Нужна буря, ураган, чтобы сорвать с него это смертоносное оцепенение. Он даже ни разу не написал Надин.

— Париж, запятая, пятое марта тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года. С новой строки: дорогая Надин, восклицательный знак, с новой строки: прошло чуть больше года, запятая, как вы спасли меня, запятая, думая, запятая, что это стоило того, точка. Я поверил вам, запятая, и я не умер, точка. Там, запятая, в горах, запятая, я был почти что счастлив, запятая, однако вы живете в этом мире людей, запятая, и, запятая, представьте себе, запятая, эта мысль заставила меня вернуться домой, точка.

С новой строки: я отказался от протеза, запятая, не вините меня, запятая, Надин, точка. Мне очень жаль, запятая… Нет, подождите, вычеркните «Мне очень жаль», вместо этого напишите: я горжусь собой, да… Я очень горд собой, запятая, Надин, запятая, я захотел стать самостоятельным, но вышло лишь хуже, запятая, чем там, запятая, в горах, запятая, и в итоге я оказался в полном одиночестве, точка. С новой строки: это письмо к вам, тире, мой первый шаг к отшельничеству, точка. Вы можете не отвечать на это письмо, запятая, оно как раз свидетельствует о моем окончательном решении покинуть родной дом и попытаться жить, запятая, а не просто остаться живым мертвецом. С новой строки: если будете в Париже, запятая, вы знаете, запятая, где меня найти, точка. Мне так дороги ваше лицо, запятая, ваш голос… Целую вас, точка.

С новой строки. Подпись: Франсуа Сандр.

Мурена

Эта идея родилась у Сильвии. Летом Франсуа не захотел ехать в Англию — слишком далеко и слишком сложно — и отверг предложение отправиться в Савойю. Боюсь, объяснил он сестре, что я тогда точно не вернусь, а стану либо деревом, либо папоротником, либо малиновым кустом, и тогда вместо ног у меня вырастут корни, а вместо пальцев — листья, и придется терпеть июльское пекло, тридцать шесть градусов в тени.

Тем не менее Франсуа возобновил прогулки по кварталу, не расставаясь со своей наплечной сумкой; летнюю жару ему несколько скрашивал кондиционер в кинотеатре «Патэ-Вепле»; Сильвия предположила, что брат был бы не прочь посетить и большой аквариум. Франсуа даже заглянул к Жоао. Вернувшись из гостей, он заметил, что чувак, сидящий в инвалидной коляске, выглядит как просто сидящий человек, а вот чувак без рук выглядит как человек без рук. Сильвии показалось, что Франсуа вновь захандрил и затворится в своей комнате, однако этого не произошло. Он улыбался, болтал без умолку, делился услышанным — а этого с ним не случалось почитай как год с лишним. Жоао, как рассказал Франсуа, посасывая апельсиновый сок, работал на заводе по розливу напитков — место вполне достойное. Будучи инвалидом первой категории, он мог рассчитывать на довольно скромное содержание, но за него вступилась Всеобщая конфедерация труда, благодаря которой ему удалось выиграть процесс против Пикара, который, гад такой, к тому времени окончательно спился, и получить вполне солидную компенсацию за ущерб здоровью; ног, конечно, не вернешь, но этот факт несколько усмирил гнев парня. Ноги действительно сделались совсем тонкими, мышцы атрофировались, зато плечи и руки казались выточенными из металла, как будто вся сила парализованных ног перешла в плечевой пояс. Жоао внешне напоминал треугольник — этакая немощь с бычьей грудью. Сильвия, подперев щеку ладонью, слушала рассказ брата, машинально рисуя на бумажном листке некое диковинное животное, уже уверенная в том, что Франсуа теперь точно согласится посетить аквариум, так как он перестал думать лишь о себе и заинтересовался другими. Эта перспектива волновала ее, как и раньше, когда они до несчастного случая в Бейле планировали вылазки на Монмартр, на стройплощадки или пристани Сены, а то и в парижские катакомбы, где можно гонять по закоулкам зомби и привидения.

— На улице, — рассказывал Франсуа, — пер напролом через толпу, ты бы это видела! Он крутил колеса своей коляски руками в кожаных перчатках. — При этих словах Франсуа двигал воображаемыми конечностями, лопатки ходили ходуном. — Народ шарахался, ругаясь на чем свет стоит.

Франсуа не смог угнаться за ним, так как Жоао спешил за своими сорванцами, что летели впереди, вопя, захлебываясь от смеха и страха.

— Он сказал, что не хочет возвращаться в Португалию, — продолжал Франсуа, — там у него, конечно, семья, но черта лысого найдешь работу.

Франсуа подражал выговору друга, который чересчур раскатывал звук «р», и гласные у него выходили как «у» — его речь напоминала речной поток, несущий крупную гальку.

Они прогуливались по дорожкам парка, все вокруг было окутано нежной голубоватой дымкой, дети пытались поймать щенка, который прятался в кустах. Мария осталась на маленькой террасе, чтобы мужчины спокойно поговорили. Они сидели возле пруда, один на скамейке, другой в инвалидной коляске; их лица золотило солнце, друзья смотрели на скользящих по воде уток, и никто не мог услышать их разговора:

— Слава богу, я еще могу работать. Если бы не это, точно бы рехнулся. Я ведь больше не мужчина…

На берегу пруда черный лебедь пощипывал травку. Франсуа подумал, что он даже работать не может, о чем мягко сообщил другу.

— У тебя хотя бы яйца остались, сукин ты сын! — заорал Жоао, тыча пальцем в ширинку приятеля.

Глаза Франсуа вспыхнули холодным огнем:

— И что мне теперь с ними делать, по-твоему?

Потом они сидели молча, пока не прибежали дети со щенком. Дома друзья выпили по рюмочке и сыграли партию в домино: Жоао не хотел, чтобы дурное настроение испортило им встречу. Костяшки домино за Франсуа выкладывал шестилетний сын Жоао, но самого Франсуа это даже не покоробило. Его скорее огорчило, что в отношениях Марии и Жоао обозначилась заметная трещина. Раньше их крошечную двухкомнатную квартиру наполняло нечто легкомысленное, фривольное, каждое их движение, каждое соприкосновение их рук говорило о готовности к любви и ласке, это буквально светилось в их глазах, и даже губы шевелились, словно в поцелуе. Супруги обменивались любовными импульсами простым прикосновением кончиков пальцев, движением губ, взглядом, рядом с ними чувствовалось ожидание чего-то… Но ничего не происходило. Франсуа бывало трудно смотреть на них, как будто готовых к любви, они общались, смеялись, накрывали на стол, выставляли вино и оливки, нарезали хлеб — исполняли танец, который прекратится, как только уйдут гости и дети улягутся спать. Их желание вызревало, словно фрукт, несомненно; некоторое время назад оно могло прорваться наружу, и Жоао провоцировал, поглаживая Марию по шее, пока та стояла у плиты, и было отчетливо видно, как ее грудь колышется под намокшей от пота блузкой. Он прихватывал жену за ляжку, когда она огибала стол, замедляя шаг, позволяя его руке скользить по бедру, а рот ее приоткрывался как бы в предвкушении поцелуя, и потом, во время десерта, было неловко наблюдать, как она кусает грушу; Франсуа никогда особо не интересовался Марией, не испытывал влечения к ней, его возбуждало их желание, ему хотелось быть на их месте… Но в этот вечер они просто сидели рядом, наливали друг другу зеленое вино, играли в домино… Короче, сидели бок о бок, словно старые приятели, веселые, но чужие друг другу. Какая кошмарная метаморфоза, подумал Франсуа, и для них, и для него самого; они лишили его последнего наслаждения — стать частью фантазий другого человека.

1 ... 33 34 35 36 37 38 39 40 41 ... 70
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мурена - Гоби Валентина бесплатно.

Оставить комментарий