марта 1913 года, Игорь Северянин выступает в концертном зале Благородного собрания. Лекцию «Искусство наших дней» читает Фёдор Сологуб, поэтические иллюстрации — Анастасия Чеботаревская. Затем по приглашению Сологуба и Чеботаревской поэт отправляется в первое концертное турне по городам России, выступает в Минске, Вильно, Харькове, Екатеринославе, Одессе, Симферополе, Ростове-на-Дону, Баку, Тифлисе, Кутаиси — всего они посетили 39 городов!
Жена Фёдора Кузмича Сологуба (1863—1927), известная писательница и переводчица Анастасия Николаевна Чеботаревская (1876—1921) любила покровительствовать молодым поэтам. Став женой и соавтором Фёдора Сологуба, она создала в доме на Разъезжей улице один из самых популярных литературных салонов 1910-х годов.
Как шутил Александр Блок, «женившись и обрившись, Сологуб разучился по-сологубовски любить Смерть и ненавидеть Жизнь». Зинаида Гиппиус вспоминала: «Ф. К. Сологуб с особенной горячностью, даже как будто с увлечением, относился к юному тогда “эгофутуристу”, поэту Игорю Северянину. Говорю “как будто”, потому что Сологуб был человеком с тройным, если не пятерным дном, и, даже увлекаясь, никогда на увлекающегося похож не был. Во всяком случае, это в квартире Сологуба положено было первое начало “поэзовечеров”, у Сологуба мы, тогдашние петербургские писатели, познакомились с новым поэтом и с напевным чтением его молодых стихов. Это были стихи, впоследствии такие известные, из “Громокипящего кубка”: первая книга И. Северянина, скоро потом вышедшая с интересным сологубовским предисловием».
Несмотря на едкие характеристики творчества Северянина, Гиппиус, как и многие писатели этого круга, с удовольствием слушала северянинскую мелодекламацию, посещая салон Сологуба. «Я очень помню, — писала Гиппиус, — эти вечера в квартире Сологуба. Он, вместе с заботливой, всегда взволнованной А. Н. Чеботаревской, нежно баловал Игоря Северянина. После долгих “поэз” — мы шли весёлой гурьбой в столовую. Нам не подавали, правда, “мороженого из сирени”, но “ананасы в шампанском” — случалось, и уж непременно удивительный ликёр, где-то специально добываемый, — “Creme de violette”».
Однако поэзия Северянина находилась словно бы в стороне от «Великого пути» Зинаиды Гиппиус. Неудивительно, что в связи с выходом книги Игоря Северянина «Громокипящий кубок» она неодобрительно отзывалась о его творчестве, считала его стихи «описательством», где «“ego” и не ночевало», называла поэта «обезьяной Брюсова». Но для Игоря Северянина Гиппиус была замечательным поэтом и строгим критиком на протяжении всей его жизни. В стихотворении «Поэза о поэтессах» (1916) Северянин рассуждал не без иронии:
Как мало поэтесс! как много стихотворок! О, где дни Жадовской! где дни Ростопчиной? Дни Мирры Лохвицкой, чей образ сердцу дорог, Стих гармонический и веющий весной? ............................................................................... Мельчает крупное. Кто — прошлому соперник? Где просто женщина? Где женщина-поэт? Да, только Гиппиус и Щепкина-Куперник: Поэт лишь первая; вторая мир и свет...
В стихотворении «Пять поэтов» Северянин вводит имя Гиппиус в пятёрку важных для себя современников. В 1931 году он писал дружившей с ним в эмиграции Софье Ивановне Карузо: «Я человек большой веротерпимости. <...> Люблю Гумилёва и одновременно Гиппиус». В стихотворении «Гиппиус» Северянин запечатлел непререкаемость авторитетного мнения «декадентской мадонны»:
Её лорнет надменно-беспощаден, Пронзительно-блестящ её лорнет. В её устах равно проклятвю «нет» И «да» благословляюще, как складень.
Критик русского зарубежья Константин Мочульский, осуждая его, не без основания счёл, что в творчестве Северянина «в искажённом и извращённом виде изживается культура русского символизма. <...> Солнечные дерзания и “соловьиные трели” Бальмонта, демоническая эротика Брюсова, эстетизм Белого, Гиппиус и Кузмина, поэзия города Блока — всё слилось во всеобъемлющей пошлости И. Северянина. И теперь в эпоху “катастрофических мироощущений” эта скудость духа русского поэта ощущается особенно болезненно».
Северянин посвятил Зинаиде Гиппиус стихотворение «Балтийское море» (1913):
Сребреет у моря веранда, Не в море тоня, а в луне, Плывёт златоликая Сканда В лазурной галёре ко мне. Как парус — раскрытые косы, Сомнамбулен ликий опал. Глаза изумрудят вопросы, Ответ для которых пропал...
«В апреле 1913 года, — вспоминала Гиппиус, — Ф. К. Сологуб прислал мне в Ментону (где мы тогда находились) письмо, со вложением стихов Игоря Северянина о Балтийском море и посвящённых мне. Письмо было откуда-то из Крыма, там Сологуб жил тогда вместе с И. Северянином, а, может быть, попали они туда, совершая одно из совместных своих турнэ по России».
«Мы часто переписывались с Сологубом. Бывало, и в стихах. Ничего не сохранилось из этой переписки. Но сегодняшний приезд Игоря Северянина в Париж заставил меня порыться в старых бумагах и в моей памяти. Клочок бумаги с ответом Сологубу “для передачи Игорю Северянину” — нашёлся. Его я печатаю ниже.
Ф. К. Сологубу
(Ответ)
...Я вижу,
