Слова проникли сквозь пелену застлавшего его сознание красного тумана, и вампир понял, что верит ей. Он все еще был потрясен от сознания того, как близко подошел к состоянию выпущенного на волю зверя.
— Вики... все прошло. Не стоит беспокоиться. Со мной все в порядке.
У нее под ладонью была его гладкая и прохладная щека. Фицрой выглядел так, словно сам испугался не меньше, чем напугал ее.
— Ладно, я все же надеюсь, что тебе удастся простить меня, — вздохнула Вики. — А сейчас. Примерно через десять часов люди начнут возвращаться на работу. — Она резко указала кивком на дверь, вспомнив, в каком напряжении он находился в последнее время и желая как можно скорее забыть об этом инциденте и продолжить работу. — Давай осмотрим все остальные помещения. Из этого, как мне кажется, мы уже ничего больше не выжмем.
* * *
Стоя у окна в одном из кабинетов, Генри смотрел вниз на уличное движение. Ему следовало бы знать, что Вики никогда бы не использовала его подобным образом; его способности — разумеется, но не его страхи. Просыпаясь каждое утро, он убеждался в том, что солнце снова поставило его на край бездны; и похоже на то, что воспоминания о собственном погребении подталкивают его переступить через этот край. «Что еще может всплыть в моем сознании?» — размышлял вампир. Четыреста пятьдесят лет жизни снабдили его великим множеством вещей, которые могут напоминать о себе.
Быть может, этот образ был указанием, что его время истекло, неким приглашением к достойной кончине, лучшей, чем постепенное утрачивание собственной сущности. И если дело дойдет довыбора, он бы сам предпочел огонь.
— Ай! Зараза!
Фицрой, ставший свидетелем реакции Вики, стукнувшейся о край письменного стола доктора Ракса, с трудом скрыл улыбку; мысли о смерти временно отступили, их унес бурный поток его сиюминутного существования. Вики щелкнула выключателем настольной лампы.
— Ты уверена, что это безопасно? — спросил вампир.
— Абсолютно, — отозвалась она, потирая ушибленное бедро и подслеповато моргая. — Если заметят свет, то охранники, скорее всего, предположат, что кто-то задержался, чтобы поработать сверхурочно, но если углядят свет фонарика, — женщина щелкнула замком сумки и погрузила в ее непомерные недра свой фонарик, — непременно предположат, что к ним пожаловал взломщик.
— Тебя обучили этому в полицейской академии?
— Да нет. Должна признаться, что заботы о повышении моей квалификации взял на себя один рецидивист по фамилии Визель. Знаешь, он был совсем неплохим парнем. Просто его определение частной собственности имело несколько расширенное толкование. — Вики села за стол и внимательно осмотрела его поверхность. — Итак, что мы здесь имеем...
— А что, хотелось бы знать, ты ищешь?
— Я сообщу тебе, когда... ничего себе! — В большой книге, небрежно лежавшей на бюваре, значительное количество страниц были смяты и загнуты, словно книгу обронили и затем поспешно закрыли, не обратив внимания на ее состояние. «Древние египетские боги и богини. Издание третье». Она раскрыла книгу на смятых страницах и поднесла ее прямо под свет лампы, хмуро уставившись на совершенно непроизносимые имена. — Интересно, не просматривал ли доктор Ракс здесь что-то в ту ночь, когда он умер...
— Нет ли в ней иллюстрации, похожей вот на эту? — Фицрой протянул ей настольный календарь. Верхний листок все еще относился к 19 октября. До двадцатого доктору Раксу дожить не удалось.
Вики всмотрелась в рисунок. Набросок изображал какое-то фантастическое животное — с туловищем антилопы и птичьей головой. Затем снова обратила внимание на книгу.
— Вот он. Весьма приличное сходство, если учесть, что рисовал доктор по памяти. Ахех, там сказано? Надо же, никогда не слышала... — Она потерла рукой затылок и обнаружила, что хочет взглянуть на Генри. Тут же она осознала себя полной идиоткой, когда до нее дошло, что тот стоит позади ее резко ограниченной области видения и давит на ее затылок, чтобы она продолжила чтение. — Ахех, второстепенный бог додинастического Верхнего Египта, постепенно превратившийся в одно из воплощений бога Се... Вот черт!
Захлопнув книгу, она села, тяжело дыша, и, широко раскрыв глаза, уставилась на что-то такое, чего не мог увидеть Генри.
— Вики? — Он схватил ее за плечи и хорошенько потряс, достаточно сильно, чтобы пробиться сквозь застывшее выражение на ее лице. — Что случилось?
Она моргнула, нахмурилась и повела шеей, словно проверяя, может ли все еще двигать головой.
— Приступ ужаса, полагаю.
— Вики! — Вампир снова встряхнул ее, правда, уже менее жестоко.
Облизывая пересохшие губы, женщина бросила взгляд на книгу.
— Глаза на наброске, знаешь... они были красными. Пылающими. И глядели прямо на меня.
* * *
Он повел плечами под шелковой рубашкой и улыбнулся своему отражению. Ощущение было удивительно приятным. Это столетие многое могло бы предложить тому, кто способен оценить комфорт и удобства. Когда он закончит задуманную реорганизацию, здесь будет настоящий рай.
А сейчас здесь недоставало института рабства и простоты управления, присущего ему, и потому он с успехом поработил менеджера гостиницы и двоих его помощников. Их ка подчинились его собственной с удивительной готовностью, и люди эти действовали теперь, руководствуясь исключительно его волей. Это было всего лишь скромное начинание, но впереди у него была уйма времени.
Заместитель генерального прокурора, с которым он после полудня провел еще одну успешную встречу, теперь также был полностью управляемым. В связи с необходимостью — хотя бы временной, — чтобы этот человек был способен функционировать независимо, не вызывая подозрений, управление им применялось только на нескольких едва уловимых уровнях и он мог реагировать на несметное количество внешних раздражителей. Заместитель генерального прокурора должен был поставлять занимающих заметные посты мужчин и женщин, годных для присяги на верность Ахеху, их ка были предназначены для власти на небесах, пока же они должны были обрести могущество на Земле.
Он заметил красное свечение в зеркале на мгновение раньше, чем исчезло его собственное отражение, и увидел перед собой изображение своего бога.
«Высший жрец моего нового порядка», — обратилось к нему оно.
Скрестив руки на груди, он поклонился — столетия практики научили его скрывать свое отвращение.
— Мой господин?
«Раскрой мне свою ка. Я должен указать на первого из тех, кто будет обеспечивать мое существование».
* * *
Вики вынырнула из-под светозащитной шторы и плотно закрыла за собой дверь в спальню, подавляя дрожь, возникавшую при мысли о Генри, неподвижно распростертом на постели. Внимательно наблюдая за ним, женщина убедила себя в том, что никаких признаков помутнения рассудка у Фицроя не наблюдалось. Казалось, в это утро он не проявлял ни малейшего желания принести себя в жертву, но она должна была признать — вернее, тот небольшой инцидент, что случился прошлой ночью, заставил ее признать это, — что его нервы были натянуты до предела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
