– У нас все отлично. Нашли мы стаю. Они, похоже, не знают, что такое вертолет, и не очень боятся. А надо бы. На вертолете могут и настоящие охотники прилететь.
– На карте отметить не забудьте. И примерную скорость передвижения определите, товарищ подполковник, если возможно. Чтобы знать, где они завтра и послезавтра будут.
– Уже и отметил, и определил. А вообще, я понимаю теперь Идрисова. Очень красивые звери. Таких невозможно не любить.
– Мои погибшие солдаты, товарищ подполковник, с вами едва ли согласились бы.
Вертолетные винты, должно быть, сильно шумели, и подполковник, кажется, не расслышал фразу, а может, просто смысл ее не понял, поэтому только коротко сказал:
– Мы возвращаемся.
– Ждем вас, товарищ подполковник.
Еще через десять минут позвонили из Москвы из управления космической разведки ГРУ. Сообщили напрямую капитану Шереметеву, потому что подполковник Веремеев передал его координаты как диспетчера всей операции.
– Объект вылетел из Швейцарии. Сейчас самолет находится где-то над территорией Польши. Скоро в Москве будет. По Москве его контакты регистрировать?
– Обязательно. Хотя он едва ли в Москву сунется, у него времени в обрез. Но, на всякий случай, лучше все же проконтролировать.
– Тогда мы его из виду вообще не выпустим. Будут результаты, сообщим.
– Он обязательно вскоре должен мне позвонить. Об этом звонке можно не сообщать, я его сам на диктофон запишу. А обо всем остальном сообщайте. Мы ждем…
Уже после отъезда подполковника Веремеева и его напарника из ФСБ в аэропорт Уйташ, откуда они вылетали в Москву, Григория Владимировича сменил на посту диспетчера лейтенант Лукашенков, командир первого взвода роты Шереметева, заранее проинструктированный об обязанностях и всех мерах, которые требуется предпринять. Сам Шереметев, посмотрев в окно на сумрак, окутавший гарнизонный городок, отправился отдыхать в свою канцелярию, и уже там его застал ожидаемый звонок от профессора Идрисова:
– Добрый вечер, Григорий Владимирович. Как у вас дела?
– Вашими молитвами, Исмаил Эльбрусович.
– Я, конечно, знаю, что понятие атеизм по своему звучанию близко к понятию атавизм и некоторые верующие современные ученые говорят, что атеизм – это равносильно выросшему у человека хвосту, тем не менее я человек, верующий только по традициям моего народа, но не более. Следовательно, намаз за вас я не совершал. Тем более сегодня только среда, а не пятница, а намаз, как вы знаете, наверное, совершается по пятницам. Отсюда я делаю вывод, что дела ваши не слишком хороши.
– В чем-то вы правы, Исмаил Эльбрусович. Какими еще могут быть дела у человека, которого отстранили от должности? Я всю свою сознательную жизнь посвятил службе, а теперь временно остался вне ее. Наверное, самочувствие мое не может быть хорошим. А те обязанности, которые на меня возлагают, мне не слишком нравятся. Как погода в Женеве?
– Дождь моросит. Противный. Уже пятый день. Я прилетел, он уже несколько дней моросил, и все еще не прекращается. У меня здесь зонтика нет, не захватил. Думал, завтра купить, но жена звонила, в Лондон вызывает. Она у меня там живет. Срочные дела. Придется лететь. А там на квартире у меня зонтик имеется, кажется, даже не один. В Лондоне без зонтика пропадешь.
Все правильно, профессор клюнул на приманку. Но, что вполне естественно, не желает сообщать, что собирается Дагестан посетить. И даже не раскрывает того, что звонит из Москвы. По времени, он должен уже быть там.
– А какие обязанности на вас накладывают теперь? – продолжал профессор.
– Да все те же, о которых я вам сегодня говорил, обеспечение охоты для этих генералов. Послезавтра прилетают. Важные персоны, приходится исполнять. Даже вертолет сегодня выделили, чтобы провести, как у нас, у военных, говорят, рекогносцировку. Я летал туда, за перевал, искал стаю. Нашел и сверху передал им привет от вас.
– Спасибо. За привет, а не за то, что летали. Я даже не знаю, как смогу повлиять на эту охоту. Если прессу подключить, как я думал, мне нужны конкретные данные – кто прилетает, какие должности они занимают. Эти же вопросы мне задали и в комиссии ЮНЕСКО. Вы, наверное, единственный человек, кто сможет мне в этом помочь. Меня личности и должности этих двух генералов интересуют.
– Извините, Исмаил Эльбрусович, но это уже военная тайна.
– Ну хотя бы фамилии.
– И этого я вам тоже сказать не могу. Могу только сообщить, что это ответственные генералы с высоких постов. Мне, скажу честно, не нравится эта охота. Но я человек военный и вынужден подчиняться приказам своих командиров, если хочу вернуться к прежней должности. У меня нет злости на ваших красных волков, хотя сняли меня с роты по их вине. Я не кровожадный человек, но к приказам привык относиться уважительно и выполнять их. Вы знаете историю с Семеновским полком, который участвовал в восстании декабристов?
– Напомните.
– Царь Николай Первый запретил наказывать солдат, которые выполняли приказ своих командиров и вышли на площадь для участия в восстании. Он просто дал полку команду:
«Кругом! В Сибирь, шагом марш!» И все. Убрал полк из столицы. Вот и я в положении солдат Семеновского полка. Тоже обязан выполнить приказ, и все.
– Я не спрашиваю вас, как волки себя чувствуют, потому что вы не сможете мне на этот вопрос ответить. Вы их слишком мало знаете.
– Мне показалось, что хорошо они себя чувствуют. Правда, удивило, что они вертолета не боятся. Обычно все звери боятся вертолета, как и человека.
– Да, – довольно произнес профессор, – красные волки не знают страха. У них не так сильно развит инстинкт самосохранения, как у серых волков, и потому они совершенно бесстрашны. И человека они тоже не боятся. Вашим генералам может не поздоровиться, если они, конечно, не надумают охотиться с вертолета. Нет у них такого желания?
– Не могу знать, Исмаил Эльбрусович, не могу знать. Но вертолет им выделили. Вполне вероятно, что охота будет вестись и таким варварским образом. Это сейчас даже модно, я слышал.
– Прискорбно, прискорбно… – вздохнул Идрисов. – Жаль, конечно, что вы не смогли мне помочь с данными на этих браконьеров, но я вас тоже понимаю. Это вопрос вашей карьеры и служебного продвижения.
– Конечно, – утвердительно сказал капитан.
– Удачи вам и неудачи генералам. Извините уж за откровенность, но я в таком черном деле никому удачи пожелать не могу. Если будут вопросы, я еще позвоню, не возражаете?
– Бога ради…
На этом разговор и закончился. А Григорий Владимирович сразу же позвонил подполковнику Моринцу и рассказал о содержании беседы с профессором Идрисовым.
– Товарищ подполковник, где у нас неподалеку можно добыть ПЗРК? Есть такая возможность? Не знаю, каким способом, но добыть.
– В республике две воинские части, в которых ПЗРК на вооружении. Но там добыть ничего не удастся, даже при нападении большой банды. Это точно.
– Я уверен, что профессор будет искать ПЗРК.
– Есть одна банда, которую мы никак достать не можем. По слухам, у них имеется «Стингер»[24], но, кажется, всего одна ракета к нему. А командир очень бережет свое оружие, едва ли с ним расстанется.
– Что за банда?
– Эмир у них – Магомед-Огородник. Фамилию мы не знаем. Он все нынешнее лето тихо просидел, не высовывался, а в прошлом году много дел натворил. Мы даже готовились специально к его поиску. Но он в этом году в горы не вышел. Не могу знать, по какой причине. В прошлом году захватили живым одного из его парней. Тот сначала дал показания, потом закрылся, а позже вообще повесился в камере. Из его показаний мы и знаем о ПЗРК у Огородника…
– Извините, товарищ подполковник, у меня трубка показывает, что ко мне идет звонок. Если что-то важное, я вам перезвоню.
Капитан отключился от одного абонента и переключился на другого. Звонил лейтенант Лукашенков. Ему сообщили из Москвы, где уже подключили к работе своего переводчика с дагестанского, что после разговора с капитаном Шереметевым профессор Идрисов сразу позвонил Тофику и потребовал обязательно найти Магомеда-Огородника и договориться с ним о «Стингере». Пусть даже в три цены. Идрисов обещал расплатиться сразу, как только вернется.
Информация была как раз та, которую Шереметев и ожидал услышать, и сразу же доложил о новости подполковнику Моринцу. Юрий Трифонович, наверное, даже руки мысленно потер от радости и спросил:
– Тофик у нас под контролем?
– Да. Ваша «наружка» с ним работает. Вы капитана Нурмагомедова сами предупредите или мне ему звонить? Насчет Огородника и Тофика…
– Хорошо, я сам ему сообщу. Наверное, мы Огородника сразу и «повяжем».
– Ни в коем случае, товарищ подполковник! Идрисов с ним еще расплатиться обязан. И вообще, мало ли что, мало ли как слухи гуляют по Махачкале. Только когда профессор выйдет «на дело», тогда и «вяжите».
